Девушка, ставшая цельной, в свете своей несовершенной веры.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
— 56-
АГНЕС
В конце концов, каждый должен спросить:
чем я готов пожертвовать, чтобы сделать мир лучше?
АГНЕС, РАННИЕ СОЧИНЕНИЯ
Агнес не была уверена, что ночь перед возвращением в Ред- Крик станет для нее последней на земле, но подозревала, что это так.
Матильда предупредила ее, чтобы она держалась подальше от пространства молитвы. Но ей придется воспользоваться им, чтобы попытаться спасти людей в бункере. Она не хотела умирать — не тогда, когда было так много, ради чего жить: новый город, который нужно построить, ее любовь к Дэнни, которую нужно исследовать, и Зик, который растет с каждым днем. Но если бы она могла обменять свою жизнь на семью? Она согласится на эту сделку в мгновение ока. В этом был какой-то элементарный смысл: дыхание за дыхание. Жизнь за жизнь. Песня за песню.
Но что ей делать с книгой, которую она написала на последних страницах дневника Бет? Она заполнила каждое пустое место своими мыслями о Боге, Петре, о своем опыте в пространстве молитвы. И не только ее мысли.
Некоторые, как она поняла по мурашкам на руках, были святыми.
Дэнни. Он сохранит ее письмо в безопасности. И если случится самое худшее, он будет знать, что с ним делать… как вернуть его в мир.
Пока Зик мирно спал в их палатке, Агнес пересекла палаточный лагерь.
Все триста ее людей разбили палатки на травянистом лугу на окраине Холдена. Путь из «Милосердия» был мучительно медленным: два дня пыльного путешествия на грузовиках и внедорожниках. Капитан был измотан до предела. Теперь он беспокоился, потому что еды становилось все меньше, а беременная Чужачка приближалась к сроку родов.
Агнес предупредила капитана, что в Ред-Крике не будет изобилия еды, но в домах верующих она найдется. К тому же, какая-то группа могла обыскать Уолмарт, заправочные станции, продуктовые магазины.
А когда они, наконец, устроятся, то смогут засеять поля семенами надежды. Ей снились тыквы, люцерна, кукуруза — даже фруктовые деревья. Через год или два земля может процветать.
Так много палаток, раскинутых под звездами. Так много спящих Чужаков. Гуляя, она любила отблески тлеющих костров, обрывки ночного смеха. Ее глаза наполнились слезами.
Ее народ.
Было бы очень трудно попрощаться.
Агнес зашуршала палаткой Дэнни. Когда он не ответил, она вошла сама.
— Агнес? — Он вслепую нащупал очки. — Что-то случилось?
Она села, скрестив ноги, рядом со спальным мешком, от которого приятно пахло парнем. Она хорошо знала его запах. Всякий раз, когда они вываливались из капитанского «Хаммера», стремясь размять ноги, они направлялись прямиком в укромное местечко — дерево, канаву, русло реки — и там начинались поцелуи. Прижимаясь и обнимаясь, крадучись, хотя Джаз подмигивала и хихикала, давая ей понять, что она знает.
Какая бы сила ни притягивала их, она только усиливалась, когда они шептали друг другу глупые секреты и заветные мечты. Особенно им нравилось спорить о существовании Бога — почти греховное развлечение.
«Если Бога нет, то кто же создал этот мир?»
«Ну, есть теория, которая называется «Теория Большого взрыва»…»
«Ты думаешь, что Бог не может сделать взрыв?»
«Я не говорю, что Бог не может, просто нет никаких доказательств, что это сделал Бог».
«А как насчет правильного и неправильного? Откуда это взялось?»
Какими бы жаркими ни были споры, они всегда заканчивались новыми поцелуями. И это было похоже на слияние, соединение, радость. Иногда казалось, что они делят одну великолепную кожу.
В палатке, Дэнни изо всех сил старался сесть. Она протянула ему очки — он действительно был слеп, как летучая мышь, — и он обхватил колени длинными руками.
— Что случилось, Агнес?
Она показала ему свою книгу.
— Я собиралась с мыслями. Но завтра я не знаю, что произойдет. Я хочу, чтобы ты держал эту рукопись в безопасности.
Дэнни пристально посмотрел на неё.
— Ты думаешь, что завтра умрешь.
Палатка колыхалась на ночном ветру.
— Матильда велела мне держаться подальше от пространства молитвы, — тихо сказала она. — Но я не могу.
— А почему нет, черт возьми?
— Ты же слышал Бет. Она думает, что я могу спасти свою семью. Как еще я могу это сделать, Дэнни?
Он бросил на нее вызывающий взгляд.
— Итак, твой план состоит в том, чтобы… что? Воскресить их?
— Они не мертвы. Просто заражены.
Он всплеснул руками.
— Это все равно что умереть, и ты это знаешь!
— Может быть, — спокойно ответила она. — Это мы еще посмотрим.
Он встал и начал сердито перебирать свои вещи.
Она держала книгу в здоровой руке. Матильда обещала, что, как только они устроятся, она вправит сломанные кости в правой руке, чтобы костяшки пальцев зажили должным образом. Но Агнес не знала, проживет ли она так долго.
— Что ты делаешь, Дэнни?
Трубки, провода, пузырьки с таблетками, иглы, резиновые пакеты, эти химически-синие пакеты со льдом. Он запихивал их в рюкзак, пока тот не стал выглядеть так, будто вот-вот лопнет.
Агнес ущипнула себя за переносицу.
— Дэнни. Скажи мне, что ты позаботишься об этой книге. Это очень важно. Пожалуйста.
Он повернулся к ней, его взгляд был жестким.
— Разве имеет значение, что я не верю, что ты можешь помочь своей семье? Что ты можешь убить себя напрасно?
— Нет, — честно ответила она.
Он раздраженно фыркнул.
— Конечно, я присмотрю за твоей книгой. Но ты не умрешь.
Она прищурилась.
— Ты ведь не станешь меня останавливать?
Он сухо рассмеялся.
— Как только ты решишь что-то сделать, никто не сможет тебя остановить.
— Тогда почему ты так уверен?..
— Агнес, — твердо сказал он. — У тебя есть твоя вера. А у меня — своя.
— Тебе все еще снятся кошмары, — сказала она с пониманием.
Его взгляд скользнул в сторону.
— И они всегда заканчиваются одинаково.
— Плохо? — спросила она, больше беспокоясь за него, чем за себя. Сострадание — забавная штука, мощное противоядие даже от смертельного страха.
Он опустил голову.
— Я никогда не бываю достаточно хорош. Никогда не бываю достаточно быстрым или умным.
Она тихо сказала:
— Твой кошмар… он может не иметь ко мне никакого отношения.
— Мы оба знаем, что это всегда было из-за тебя.
Его голос звучал так сокрушенно, что на мгновение она пожалела о времени, которое они провели, целуясь и любя. Но если она начнет сожалеть о чем-то столь чудесном, как это, она потеряет нить, которая все распутала. Когда дело касалось любви, не было никаких сожалений.
Агнес с дрожью протянула ему свою книгу… с другой стороны — дневник Бет. Это было все равно что отдать ему пустой холодильник для лекарств, когда она была пленницей Ред-Крика.
Он придвинулся ближе и обхватил ее лицо ладонями.
— Я люблю тебя. Я влюблен в тебя. Пожалуйста, скажи, что ты тоже меня любишь.
Она отстранилась. Она действительно любила его, но сказать ему сейчас, в эту, возможно, последнюю ночь на Земле… было ли это состраданием? Добротой?
Его лицо исказилось от печали и удивления. И, увидев это, она рассыпалась в прах. С самого начала их души узнали что-то друг в друге. Неправильно это или нет, но она не могла оттолкнуть его.
Она прижалась к нему, позволив его подбородку легко опуститься на ее голову.
— Прости, — сказала Агнес. — Конечно, я люблю тебя. Ты был так терпелив со мной на каждом шагу. Я никогда не думала, что мужчина может быть таким, как ты: внимательным, бескорыстным и добрым.
— Не настолько бескорыстным, — пробормотал он и обнял ее за талию.
