— Помощь идет, братец, — сказала она. — Не нужно бояться темноты.
— 54-
БЕТ
Легко идти по жизни, избегая самых важных вопросов.
Хаос заставляет нас спросить: «Кто я? Какова форма моей души?»
АГНЕС, РАННИЕ СОЧИНЕНИЯ
Решение оставить Пророка умирать на дороге Холдена далось легко.
Он послал на смерть триста доверчивых, верных и невинных детей, и Бет читала его дневники. Она знала, как жестоко он злоупотребил своей властью.
«Теперь никому не дозволено носить красный цвет», — говорил он, и как же его, вероятно, возбуждало, когда триста человек повиновались его приказу, кланяясь, как будто он был самим Богом.
«Никакой музыки», — сказал он, и они подчинялись.
«Никаких лекарств», — приказал он, и они слушались.
«Идите в Подземный храм, — прошептал он самое главное своё проклятие. — Даже если это убьет вас, идите!»
И это их действительно убило.
— Ты презренный человек! — Она с трудом поднялась на ноги.
Его рот открылся, как у рыбы, лицо быстро побелело. Она думала, что он умрет прямо сейчас, в эту же секунду. Но он набрал полную грудь воздуха и потянулся к подолу ее платья. Бет с отвращением отмахнулась от него.
— Спаси меня, дитя. Позови своих родителей. Скажи им…
«Он не узнает меня, — поняла она. — Он устроил мою свадьбу, но я не заслуживала его внимания. Он послал меня на смерть, и все же…»
Эта мысль показалась ей отвратительной. Невыносимый.
— Посмотри на меня! — раздался ее голос. — Кто я?
Он растерянно заморгал. Она посмотрела вниз на его ноги и увидела, что они были раздавлены, как тело мыши в пружинном капкане.
— Ты одна из верующих, хвала Господу! Тебя зовут…
Он долго молчал, прежде чем его глаза загорелись узнаванием.
— Агнес! — Он посмотрел на нее с отчаянной надеждой. — Ты разве не Агнес?
Бет закричала, делая вдох за выдохом, в то время как глаза Пророка остекленели от ужаса. Она чувствовала себя дикаркой. Как он посмел забыть ее? Удосужился ли он когда-нибудь вообще узнать ее имя?
Грудь Пророка быстро вздымалась и опускалась, мышцы шеи напрягались после каждого вдоха.
— Ты должен был молиться, чтобы Агнес нашла тебя, — выплюнула Бет. — Она бы спасла твою никчемную жизнь. Но я этого не сделаю.
Она ожидала, что Пророк Ред-Крика начнет спорить. Кричать или обвинять. Но он только закрыл глаза и начал судорожно, тихонько всхлипывать.
Бет твердо решила не обращать внимания на плач взрослого мужчины. И все же она снова вспомнила его дневник… как интимно было читать его личные мысли. Хотя Пророк и не знал этого, но в той церкви у них было что-то общее, и с каждым его жалким стоном она чувствовала, что слабеет.
«Я не понимаю, — написал он после того, как его чудеса иссякли. — Почему мой Бог не улыбается мне? Чем я заслужил его равнодушие?»
Пусть он и был мерзким созданием, но он чувствовал себя покинутым и убитым горем.
И это чувство Бет могла понять.
«Почему Агнес это не волнует? — когда-то писала она. — Почему она меня больше не любит?»
Одиночество зияло в ее груди, как смертельная рана. Она думала, что больше всего на свете хочет увидеть мир Извне, но это было не так. Она больше всего хотела вернуть свою семью.
Пророк пробормотал что-то невнятное. Она подошла ближе.
Вблизи его дыхание было кислым. Без плаща его живот был виден и уязвим.
— Ты совершенно права. — Он попытался заговорить. — Я ничего не стою. Я думал, что после апокалипсиса Бог снова улыбнется мне. — Он потянулся к ее руке, сжал ее. — Но Бог разозлился. Бог ухмыльнулся. Он убил их, Агнес. Он превратил их в красный камень.
Сердце Бет ожесточилось.
— Но не тебя, потому что ты сбежал.
— Это было безнадежно! — Дикие глаза закатились. — Они были так больны… я ничего не мог поделать, — его пальцы сжались вокруг ее запястья. — Так почему бы просто…
Бет соскребла его руку, как слизь. Пророк Роллинз, Мэттью Джеймсон, мистер Хирн… все они покинули своих людей, когда те больше всего нуждались в них. Она не могла придумать ничего более презренного.
Роллинс застонал в отчаянии, слепо нащупывая ее. Вне пределов его досягаемости она подтянула колени к груди и начала раскачиваться взад-вперед.
Глядя в темноту Пророка — его немолодую, удручающе мужественную темноту — свет Агнес сиял в памяти Бет все ярче. Яркий, как солнце.
С внезапной уверенностью она поняла, что сестра вернется, если узнает, как сильно нуждается в ней. Чтобы вернуться в Ред-Крик, она свернёт горы.
Но даже если она никогда не вернется домой, Кори будет ждать вечно, благородно надеясь. Вот как сиял его свет.
«А как насчет моего?»
Она уставилась на белую руку Пророка. Он все еще нащупывал ее, но рывками, его движения замедлялись.
— Тебе следовало остаться в бункере, Роллинс. Может быть, это было безнадежно, но ты должен был остаться.
Казалось невозможным, что она когда-нибудь доберется до сестры. Но в темноте Бет видела, что ее жизнь — это череда решений, действий и бездействий. Она честно призналась Кори, что вышла замуж за его отца из страха. Из страха она наделала много глупостей. Ни одна из них не закончилась хорошо. На самом деле, вспоминая это последнее адское лето своего существования, она гордилась только теми моментами, когда выплевывала страх… когда проклинала его и плевала ему в глаза.
Так что Бет знала, что ей лучше перетащить ее сожаления в Ред-Крик, поднять трубку телефона, и попробовать ещё раз. Иначе что отделяло ее от патриархов?
Она еще раз посмотрела на темную дорогу, думая о том, что ей придется продолжать мечтать о чудесах, которые ждут Извне — прекрасной одежде, друзьям, свободе делать свой собственный выбор.
Бет вздохнула.
Она надеялась, что, в конце концов, узнает все эти чудеса. Но не сегодня. И не завтра.
Она неохотно сжала дрожащую руку Пророка, давая ему понять, что она не из тех, кто бросает человека — любого человека — умирать на дороге в одиночестве.
— 55-
АГНЕС
Бог не дает большего дара, чем возможность учиться у тех,
кто совершенно иной.
АГНЕС, РАННИЕ СОЧИНЕНИЯ
Агнес проснулась от громкого грохота, механической какофонии: звук десятков грузовиков, катящихся по иссушённой поверхности пустыни.
Капитан был уже близко.
Лицо Дэнни находилось в нескольких дюймах от ее собственного. Они заснули вместе, прижавшись друг к другу, как страницы в книге.
Она осторожно высвободилась из-под руки Дэнни. Они не целовались с той ночи, когда Зик пропустил первую дозу инсулина. Но их тела помнили. Даже во сне они тянулись друг к другу.
Земля под ней задрожала при приближении такого количества скрипящих колес и рычащих двигателей. Агнес никогда не слышала ничего подобного.
Она встряхнула Дэнни, пытаясь разбудить.
— Они уже идут. Бери куртку.
Она сунула ноги в ботинки и поцеловала Зика в щеку — его кожа была сухой, как газетная бумага.
Она размяла затекшую, забинтованную руку и вышла, чтобы встретить рассвет.
Снаружи над разрушенным полем больницы расцвел дневной свет. Он пах как утро в пустыне, как бесконечные мили проносящегося ветра. Они с Дэнни стояли на вершине холма, прислушиваясь, как грохот превращается в рев. Грузовики жевали землю, а двигатели пыхтели воздухом. Легкий ветерок донес до них сильный запах выхлопных газов, и Агнес прикрыла нос рукой.
Через мгновение караван беженцев поднимется на вершину холма.
— Три сотни чужаков, и я обещала им всем приют, — пробормотала она.
Дэнни повернулся к ней.
— Ты уверена, что хочешь вернуться в Ред-Крик?
