В другое время собрание статуй дворца поразило бы нас, но на сей раз мы были слишком подавлены трагедией. Идя по коридору, я увидел через две-три комнаты ту, где лежало тело любимой всеми царицы в черном саване на ложе из эбенового дерева.
Вокруг нее неподвижно стояли почетной стражей вооруженные телохранители. На темном фоне одежд и дерева ее милое лицо казалось невероятно бледным. Но она не казалась изможденной или измученной.
Слуга, с которым я уже разговаривал прежде, придворный врач, которому я тоже был представлен, рассказали мне в ответ на мой вопрос, что ее стремительно похитила какая-то странная болезнь.
Данни снова заплакала.
Я попытался представить себе, что было бы со мной, если бы смерть похитила мою любимую Мегану, внутренне содрогнулся и тут же отбросил эту мысль прочь.
– А что это была за болезнь? – спросил я, когда в следующий раз увидел придворного лекаря где-то через час.
– Ничего заразного, – отрезал он. Где-то вдалеке дрожали в рыданиях голоса.
– Меня не это тревожит.
Он снова посмотрел на меня и чуть расслабился.
– Это была не болезнь, господин Геракл. И не убийство в обычном смысле этого слова.
Лекарь немного помолчал, оглянулся через плечо и приглушенным голосом продолжил:
– Правда в том, что она стала жертвой самому богу Смерти.
Я все равно не понял.
– Мы все достанемся ему в жертву, лекарь, рано или поздно. Но…
Он покачал головой.
– Я не играю словами. Я хочу сказать, что тут было воплощение Таната, в этих самых стенах, и, возможно, он все еще здесь, и он враг нашему царю.
– Ага. Бог и царь в чем-то не сошлись?
– Это долгая и трагическая история. Достаточно сказать, что наш добрый царь обрел себе врага, против которого ни одному смертному не выстоять. – Он вздрогнул. – Не знаю, поймешь ли ты. Мало кто из людей вообще может выдержать встречу с богом лицом к лицу.
– Мне приходилось, – ответил я. И краешком глаза заметил, как Данни повернулась ко мне.
– Вижу. – Похоже, что он поверил мне, и я стал выше в его мнении. – Тогда, возможно, ты поймешь меня. Но этот бог…
Подошли другие люди, и наш разговор затих.
* * *
Я мог бы пораньше вернуться в свою комнату, если бы не обещание царя снова выйти к гостям вечером. Пока я не знал в точности, что нам предстоит – возможно, какой-нибудь ритуал оплакивания, который потребует присутствия всех нас нынче ночью. Я стоял во дворе перед царем среди прочих гостей и членов его дома, ожидая, что нам скажут, когда, к всеобщему ужасу, появился Танат.
Бог Смерти явился с телом мертвой царицы на руках. Он возник из темного дверного проема, ведшего в дальнее крыло дворца, так, словно он был вправе появляться здесь. И я уверен, что так же он себя вел в любом доме, в который вступал.
Передо мной стояла могучая человеческая фигура немного выше меня, окутанная длинным черно-красным плащом. Гневное лицо его бородой окутывала косматая тьма. И прежде, чем мои смертные глаза сумели сосредоточиться, передо мной мелькнули на миг над могучими плечами алые призрачные крылья. И я понял, что снова смотрю на бога. В то же самое время его фигура была совершенно человеческой. Почему-то это еще сильнее пугало, но не подавляло так, как присутствие Аполлона или даже Гермеса.
Данни была в гневе. Сжимая маленькие кулачки, она шептала:
– Боги, это невыносимо! – Говорила она негромко, но в тишине это было ясно слышно. Смерть не обратила на нее внимания.
Через мгновение Данни устремила на меня умоляющий взгляд.
– Ах, если бы мы могли хоть что-то сделать! Ах, если бы тут был мой брат! Нет, Мел всего лишь смертный, как мы с тобой.
Я попытался найти хоть какие-то слова утешения, но их не было. А Смерть уносила царицу. Говорят, Смерть уносит всех, кого похищает, в Аид, но мы все не могли отвести взгляд, поскольку никто из нас никогда такого не видел и, надеюсь, не увидит больше никогда.
Мы все, как я уже сказал, стояли, оцепенев, и Танат наверняка унес бы свою добычу беспрепятственно, если бы не решил помедлить. Но по дороге через террасу к открытому саду он увидел меня. Он явно узнал меня и не хотел пропустить этот случай.
Когда я увидел, что он смотрит на меня, я подивился злобе в его взгляде. Может, это воплощение Смерти было союзником Геры? В моей голове мелькнула мысль – вдруг бог Смерти перешел на сторону гигантов в надежде занять какое-нибудь важное положение, когда власть олимпийцев на земле будет сокрушена. Или он просто рабски надеется, что гиганты оставят его в живых, когда уничтожат всех остальных олимпийцев? Я уже знал, что у Зевса есть враги среди богов, хотя сомневался, что кто-нибудь осмелится выступить против него в открытую.
С другой стороны, возможно, что Танату было по большому счету все равно, что думает Зевс. И это просто вражда местного царя с богом Смерти, которая ничего общего не имеет с той великой войной, которой были сейчас заняты все мои мысли.
Он небрежно дал сползти завернутому в черное телу царицы на пол, словно это была туша оленя или овцы. Затем бог Смерти, не сводя с моего лица насмешливого взгляда, небрежно скрестил руки на груди, прислонившись к колонне, поддерживавшей крышу галереи. Лениво и надменно, словно хотел устроиться поудобнее, чтобы разглядеть меня.
Гробовое молчание опустилось на весь двор, так что я даже слышал слабый треск факелов в скобах на стене. Но сюда собиралось все больше и больше людей, словно с каждым ударом сердца из окна появлялось новое лицо, новый человек появлялся во дворе с той стороны, где терраса постепенно переходила в сад.
Бог выдержал паузу и наконец заговорил хриплым скрежещущим голосом.
– Ты Геракл. – Он произнес это как обвинение. Где-то вдалеке раздался удар погребального гонга.
– Да, – ответил я. В это время мне пришло в голову – вдруг бог Смерти обеспокоен тем, что я убил Антея, с которым у него мог быть какой-нибудь союз?
Танат кивнул с видом судьи, утверждающего приговор. Похоже, я был признан виновным, и он приготовился изречь решение.
– Ты смертный, который слишком много о себе воображает, – продолжал он. – Как я понимаю, ты ищешь дорогу в Аид?
Пожалуй, ничто никогда не было так далеко от моих мыслей. Но я не собирался жалко поддакивать Смерти.
– И что, если так?
– Могу помочь тебе попасть туда побыстрее, – зло улыбнулся Танат.
Я закипел гневом.
– Прежде чем я решу, принимать ли мне твое предложение, бог Смерти, я хотел бы услышать от тебя ответ на один вопрос.
Темная голова склонилась. Казалось, от могучей фигуры струится могильный холод.
– Из почтения к твоему отцу я позволю тебе его задать.
– Вот он. Что за человек добровольно согласился надеть твою личину? Кто ты, захотевший стать Смертью? Какая… тварь решила выбрать эту мерзость, лик Смерти, закрыть ею свои глаза и рот, позволить этому проникнуть в свой мозг?
