— Она отлично нас знает, — пробормотал Мирейн. — А мы пытаемся нащупать хоть какие-то сведения о ней.
Суриан глядел на короля, силясь понять, о чем он говорит. Мирейн слабо, но приветливо улыбнулся.
— Ты хорошо потрудился. А сейчас отдыхай. Пока я жив, никакая тьма не причинит тебе вреда.
* * *
Солнце прошло через зенит и начало садиться в сплетенную заклинаниями тьму. Враг был по-прежнему недвижим. Армия Мирейна, не выдержав напряжения, стала терять боевой порядок.
— Представь себе, если такое ожидание продлится несколько дней, — сказал Вадин.
— Наш враг способен на это.
Мирейн приказал еще раз накормить людей, и для поддержания сил, и для разнообразия, хотя Вадин так и не смог заставить короля нарушить его собственный пост. Забытый плод остался у него в руке.
— Но если мы атакуем, то атакуем вслепую. Возможно, в точном смысле этого слова. На такое я, пожалуй, пока еще не отважусь.
— Что же ты тогда посоветуешь? — спросил князь Мехтар, снимая шлем и передавая его оруженосцу, чтобы заняться огромным куском хлеба, намазанного толстым слоем мягкого сыра. — Мы можем сидеть здесь, пока не уморим себя голодом, а потом враг просто переступит через нас.
— Причем мы будем умолять, чтобы нас растоптали. — Алидан осушила кубок эля так же лихо, как любой мужчина. — Мой господин, нам надо придумать что-нибудь получше.
Мирейн взглянул себе под ноги, на дорожку, которую он уже успел вытоптать в редкой траве на вершине холма.
— Да, должны. Но я не осмелюсь довериться своим чувствам и повести армию на врага. То, что они сделали с дюжиной разведчиков, людей из горных племен и охотников Янона, они могут сделать и со всеми тремя тысячами моих воинов.
— Быстрой или медленной смертью, — сказал Мехтар, — но мы несомненно погибнем, если эта армия и в самом деле такая большая, какой кажется.
— Да, но на самом ли деле она такая? — Мирейн остановился у конца вытоптанной дорожки и обратил свой взгляд на запад, прикрывшись рукой от солнца. — Рассудите сами. На Окраинах множество воинов, у моих лживых лордов — тоже. Но все же не столько, чтобы покрыть те холмы и растянуться на таком значительном пространстве.
— Ты прав, — сказал Вадин, — и это заставляет меня задуматься. Там — люди, которых мы знаем, такие же, как мы. Многих, наверное, вынудил пойти в этот поход приказ лорда, остальные идут за Моранденом, веря ему. Но если мы еле выдерживаем присутствие этой тени на таком расстоянии, то как же они могут находиться под ней?
— Обман зрения и других чувств, — ответил ему Мирейн. — Черное сердце магии. Они не видят этой тени. Они считают, что солнце свободно, как и их разум, хотя на самом деле они могут думать лишь то, что им позволяют маги. Они думают, что пришли освободить трон от захватчика, а королевство — от опасности; когда им приказывают убивать и сжигать, они видят перед собой не деревни, полные женщин, детей и стариков, но лагеря моих воинов. А ведьма, заклинания которой управляют ими, ведьма смеется. Ее смех пронизывает меня до костей.
Он резко повернулся. Все хранили молчание. Некоторые подумали, что он, вероятно, сумасшедший.
— Нет, — ответил он на их мысли, — всего лишь ведомый богом. Мои лорды и леди, враг вынуждает нас к сражению или бегству. Я никогда не был силен в беге. Будем сражаться?
— Это будет быстрая смерть, — одобрительно произнес Мехтар.
— Может, и нет, мой господин. Ведьма пугает нас своей силой. Давайте докажем ей, что сила мало что значит. Применим тактику волка: бей, круши, уноси ноги.
Глаза Аджана сузились, пока он что-то подсчитывал.
— Это мы сумеем. Ослабить врагов, которых вряд ли намного больше, чем нас, и при этом оставить своих людей свежими. Но нам нельзя забираться слишком далеко, не то мы потеряем многих, а враг — лишь некоторых.
— Десять капитанов, — сказал Мирейн. — Десять человек, известных своим мужеством, и отборные воины. Аджан и мой господин князь, вы возглавите два отряда?
— Конечно, ваше величество, — ответил Мехтар за обоих. — Осталось выбрать еще восьмерых. Велите мне это сделать?
— Семерых, — поправил его Мирейн. — Я сам возглавлю один отряд. Остальных отберите по своему усмотрению. Выступаем через час. Выбирайте быстро, но хорошо.
Мехтар открыл было рот, но тут же осторожно закрыл его и так же осторожно поклонился.
— Как угодно моему королю.
В каждом отряде было дважды девять воинов. Мирейн взял к себе в отряд девять воинов и пять стражников из своей охраны, Вадина, Джерана и Туана, участвовавших в скачке к Умиджану, а также Алидан. Они выстроились, тихо, но и не скрывались за основной линией войск, седлая сенелей, выбранных за их смелость и резвость.
Вадин оглядел своих товарищей. Справа от него стояла Алидан, неузнаваемая в доспехах и шлеме, одетая в алый плащ королевского стражника. Она выглядела умелой и опасной и управлялась со своим непокорным жеребцом лучше, чем большинство мужчин. Слева от Вадина был Мирейн, блистающий в своих золотых доспехах. С обеих сторон от них он видел другие отряды, выстроившиеся и готовые к выступлению.
Все было, как в схватке на Летних Играх, однако не совсем так. Теперь все было по-настоящему. Люди будут умирать за короля, который восседал в высоком седле, поигрывая боевыми лентами в гриве своего скакуна. По его слову они стояли, и по его слову они падут.
Сердце Вадина отчаянно стучало. Ноздри его раздулись от мгновенно пронизавшего его страха. Не смерти он страшился: он отдал себя в ее руки. Но он боялся боли, страха, который пронизывает насквозь чем-то легким, и яростным, и солоновато-сладостным. Что-то подобное веселью, что-то подобное страсти: неповторимый запах и чувство битвы. Все было острее, ярче, чудеснее и ужаснее. Он рассмеялся и, когда на него обернулись другие, рассмеялся опять от чистой, не смешанной ни с чем радости. Прямо перед собой он увидел золотое пламя: Мирейн поднял руку.
Ряды нарушились. Рами встала на дыбы. Отряды бросились вперед, все в разных направлениях. Мирейн со своими всадниками помчался прямо посередине, через равнину, через быстрое течение Илиен и вверх по противоположному склону. Там не было никакого прикрытия, они были беззащитны перед солнцем и поджидающей их тенью.
Вадин покрепче уселся в седле. Рами скакала ровно, без напряжения. Золотая грива ее развевалась у него под руками. Одна из кроваво-красных лент хлестала его по запястью.
Враг выжидал. Вадин видел, как обычно видят в сумерках: только силуэты, глаза, но никаких конкретных черт. В глазах этих было не больше выражения, чем в оружии, направленном против них.
