Уже уезжая из тех мест, я заговорил об этой истории с начальником железнодорожной станции, поскольку все в округе, похоже, были о ней наслышаны. Сам не знаю, зачем мне потребовались дополнительные подтверждения, ибо я получил их достаточно, однако я все же спросил начальника, слышал ли кто-нибудь еще протяжный вопль баньши.
«Да ведь это кричала старая цапля!» — ответил он.
Слова начальника станции до некоторой степени поколебали мое доверие к рассказам Пэдди О’Хоуна, и на какое-то время я даже потерял интерес к его необычным способностям. Но однажды мне вновь захотелось увидеть невысокие покатые холмы в краю, где он жил; это желание росло и крепло, каким-то образом вытесняя другие, более рациональные, словно в тех длинных серых холмах скрывалась какая-то сила, до сих пор неизвестная науке. Я явственно чувствовал их притяжение, когда бывал на природе — когда гулял по скромным английским дорогам или любовался заросшими лютиками полями, но в городе это влечение становилось столь сильным, что его невозможно было выразить словами, превращаясь в своего рода наваждение, в колдовство.
И тогда я снова отправился в Ирландию, к полям, где действовали внятные Пэдди О’Хоуну странные силы, и холмы вечно гляделись в воды болот, словно готовые с ними заговорить, но мешкающие десятилетиями и веками, прежде чем произнести хоть слово, ибо и у тех, и у других в запасе вечность. И как только я туда вернулся, мне стало совершенно ясно, что начальник станции, которого прислали в эти места из Дублина, абсолютно не разбирался в том, что происходит вокруг, и был единственным человеком в краю холмов, способным перепутать крик цапли с воплем баньши, которого видел Пэдди О’Хоун. «Видел?.. — переспросил первый же человек, с которым я попытался обсудить этот вопрос. — Да он с ним даже разговаривал! Разве не так?»
И я склонился пред авторитетом общественного мнения, как, наверное, рано или поздно поступают все — и почти во всех случаях.
Потом я подумал, что вместо того чтобы позволить этим рассказанным у камелька историям превратиться в обычные сказки, которые со временем окажутся прочно забыты, мне стоило бы подойти к проблеме с научной точки зрения и, — коль скоро мне представилась такая возможность, — попытаться худо-бедно классифицировать те сверхъестественные существа, которые, как известно, во множестве обитают в Ирландии, но которых обычно никто не видит — кроме, разумеется, Пэдди О’Хоуна. И пока эта идея была еще свежа в моей голове, я вооружился блокнотом и отправился домой к старой миссис О’Хоун. Пэдди как раз был там и работал в саду.
— Могу я поговорить с Пэдди? — спросил я.
И миссис О’Хоун посмотрела на меня со странным выражением, которое я уже замечал у нее прежде. Она гордилась сыном, в этом не могло быть никаких сомнений, и все же в ее глазах сквозила легкая улыбка, какой никто из соседей не осмелился бы адресовать Пэдди. Миссис О’Хоун безусловно признавала, что ее сын знаменит, и знаменит заслуженно, и все же этот взгляд будто говорил, что Пэдди — это всего лишь Пэдди. Я, разумеется, не возьмусь объяснить, как простой взгляд и едва заметная тень улыбки в уголке губ могут передать это «всего лишь» или хотя бы легкий намек на него, и все же эти не произнесенные вслух слова звучали так же отчетливо и ясно, как выстрел спрятанного ружья.
— Разумеется, можете, — сказала миссис О’Хоун. — В саду от него все равно мало проку. Хватит, Пэдди, иди сюда! — позвала она.
И Пэдди тотчас оторвался от работы, которая вполне могла быть и важной и полезной и о которой его мать отзывалась столь уничижительно из одного лишь учтивого желания не ставить меня в неловкое положение. Аккуратно воткнув в землю лопату, Пэдди вошел в дом.
— Извини, что помешал тебе заниматься делами, — сказал я, когда мы с Пэдди обменялись рукопожатием.
— Делами можно заниматься всегда, — ответил он, — а вот поговорить с хорошим человеком удается не каждый день.
— Я действительно хотел побеседовать с тобой кое о чем, — признался я. — Похоже, Ирландия населена множеством таинственных существ, которых до сих пор никто не смог как следует классифицировать, а коль скоро ты можешь их видеть, было бы неплохо описать их поподробнее.
— Ну, я-то видел далеко не всех, — сказал Пэдди. — Говорят, во всех уголках нашей страны обитало когда-то немало самых странных существ, но сейчас дела обстоят совсем не так, как в прежние времена; я же вижу только тех, кто еще остался в наших краях, да и появляются они, надо сказать, не так уж часто. Я, однако, буду только рад описать тех тварей, которые вас интересуют.
— Говорят, — сказал я, — ты видел лепрекона.
— Видел, — подтвердил Пэдди.
— А скажи, — продолжал я, — не встречал ли ты на болотах каких-нибудь других странных тварей, которых мы могли бы включить в нашу классификацию сверхъестественных существ?
Пэдди на секунду задумался.
— Помнится, — промолвил он наконец, — я видел блуждающие огоньки. И это было не один раз.
— Можешь рассказать, какие они? — спросил я.
— Это маленькие коричневые тварюшки размером с зайца или, может быть, немного крупнее, которые скачут по болотам с фонариками.
— О чем бы мне хотелось узнать, — сказал я, — так это о повседневной жизни блуждающих огоньков, да и широкую публику это тоже заинтересовало бы. Можешь ты рассказать что-нибудь об этом?
— Об их повседневной жизни? — переспросил Пэдди. — Ну, днем-то они обычно спят.
— А чем они занимаются ночью? — спросил я.
— Ах, — сказал Пэдди, — если судить по их разговорам, то больше всего их интересует заманивание — они водят и заманивают людей, которые оказываются поздним вечером на болотах. Ни о чем другом они при мне не говорили — только об этом заманивании.
— И куда они их заманивают? — спросил я.
— В свои дома, конечно, — сказал Пэдди. — Я имею в виду — туда, где живут сами блуждающие огоньки.
— А где они, их дома? — снова спросил я.
— Среди зеленых и красных мхов, что встречаются только в самых глубоких местах, — объяснил Пэдди. — Там, где на болотах растет самый яркий мох, там живут и болотные огоньки. Мхи для них все равно что крыши из травы и соломы для нас, и если вы встретите на болотах мох ярко-багряного цвета или мох, который зеленее, чем трава, можете не сомневаться — в яме под ним живет болотный огонек.
— И они заманивают людей в эти ямы? — еще раз уточнил я, чтобы окончательно убедиться: я все понял правильно.
— Именно об этом они все время и говорили, — подтвердил Пэдди.
