Вот, мир вокруг подернулся темной дымкой, будто бы я начал терять сознание, но в следующий миг я опять увидел их — магические потоки.
Замерев, словно изваяние, с незавершенной печатью перед ладонями, я посмотрел на волколаков другими глазами. От них исходило бледное фиолетовое свечение, которое, словно тряпка воду, впитывало в себя разлитую вокруг магическую силу. А учитывая, какое буйство сейчас творилось у меня под носом, волколаков стало тащить ко мне едва ли не против их воли. Точнее, воли у нежити не было — они просто подчинились инстинкту, который позволял максимально продлить их не-жизнь. И инстинкт говорил им окунуться в мое колдовство, а потом разорвать дерзкого колдуна на части, впитывая магическую силу вместе с его кровью.
Даже без дара Эдриаса я успевал, а сейчас смог позволить себе вписать в печать даже не две — три руны Нид, щедро напитав энергетический контур дармовой силой, которую надо было просто направить в нужном направлении.
Двум волколакам передо мной оставалось не менее десяти шагов, когда я разорвал внутренний контур печати и привел дикие щиты Ур в движение.
Печать Нид вышла настолько мощной, что я едва успел снять дикие щиты с обломков, прежде чем они на огромной скорости влетели в головы и туловища монстров, что уже были готовы разорвать меня на части.
Эффект оказался поразительным. Острые осколки мраморных плит пола буквально разрубили одного волколака надвое, а второму — снесли половину морды и оторвали переднюю лапу, увязнув в груди нежити.
Оставалось разобраться с последним, третьим чудовищем, что сейчас неслось в мою сторону.
Это был вожак, я понял это, глядя на мир с помощью дара мертвого мага. Фиолетовое свечение от него было более интенсивным, ярким, будто бы у него в груди было что-то, что излучало магию призыва.
Чтобы защититься от огромной твари, я повторил маневр, что ранее исполняли боевые маги на опушке — просто взорвал пол под лапами волколака. Только вместо руны Ос я использовал летящие и ударные щиты Ур, разогнанные дикой руной Нид.
Но вот остальным не так везло, как мне. Свои дуэли с монстрами проиграли и две оставшиеся группы. Гвардейцу, что работал тяжелой саблей, не хватило сил разрубить мертвую плоть и кости, и сейчас он валялся на полу без одной из ног и с разорванным когтями нагрудником. Последняя группа тоже упустила свое чудовище, а из всей команды выжил только Торис и тот самый десятник, что так удачно всадил свою саблю в горло твари.
— Назад! В коридоры! — закричал кто-то и люди стали отступать.
— Рей! Потолок! — крикнул Магнус.
Мы не успевали. Твари вот-вот догонят беглецов, а значит, погибнет и мой единственный друг в Шамограде — я считал молодого баронета уже моим другом. Так что вместо того, чтобы разрубать балки, я стал взрывать мрамор под лапами волколаков, заставляя их отступить назад.
— Бегите! — крикнул я.
Два раза повторять не пришлось. Еще до начала атаки нежити было договорено — если я начинаю обрушать поместье на мертвых тварей, то всем надо бежать без оглядки. Я же начал колдовать, благо, магическое зрение снимало с меня всякие ограничения.
Совсем, как на испытаниях, я шагнул вперед и поднял вверх руки и выбросил во все стороны проникающие щиты — тонкие оранжевые пленки, что легко пронизывали стены и потолок. Еще мгновение, и весь второй этаж с крышей рухнет на головы нежити. Я же надеялся, что меня уберегут мои дикие щиты. Ведь когда-то я справился с целой кувалдой и заплечных дел мастером из доков! А с тех пор я стал в разы, ужасающе сильнее и умелее.
Альфа волколаков — тот, от которого исходило наиболее активное фиолетовое свечение — будто бы что-то почуял и со всех лап рванул наружу через дверь. А вот две оставшиеся на лапах твари оказались не столь хитры.
Рывком я материализовал проницаемые щиты, разрубая ими камень и дерево, после чего рванул весь второй этаж вниз, ускоряя его движение дикими рунами Нид.
Витати могла бы гордиться мной. Сейчас я удерживал не менее десятка щитов и еще столько же противомагических рун Нид, а значит, я с уверенность могу сказать, что усвоил уроки винефика и достоин называться истинным магом, как величали диких магов в степях Келанда.
Сотни и тысячи фунтов камня, мрамора и дерева рухнули вниз, погребая под собой двух оставшихся в зале волколаков. Мои же щиты, что я развернул над собой полусферой, выдержали, хотя и немалой ценой. В момент, когда огромный кусок камня ударил по магической преграде, сотворенной с помощью дикой руны Ур, у меня из носа буквально фонтаном хлынула кровь, но на ногах я устоять сумел.
Когда пыль чуть осела, я в несколько подходов пробил себе путь наружу. Вечно держать щиты я не смогу, надо побыстрее уходить вглубь поместья… Однако все коридоры, как и лестница, ведущая на второй этаж, сейчас были завалены и путь мне оставался только один — наружу, где меня поджидал глава стаи нежити.
Я это чувствовал буквально кожей, хоть и не видел горящих красным огнем маленьких глаз волколака, что сейчас припал к земле у самого крыльца, ожидая, пока все стихнет.
Что-то гнало его вперед, в поместье, и это была не жажда крови, нет. Что-то другое, что-то, что светилось фиолетовым в его груди.
Едва не поломав ноги на завалах, я буквально вывалился через разбитый оконный проем в ночные сумерки, упав на мягкую траву, что росла по всему двору и вдоль стен поместья. И не успел я встать на ноги — последний волколак бросился ко мне.
Убить! Разорвать! Растерзать! Эманации глухой, противоестественной жажды крови и убийства, исходящие от нежити, были почти осязаемыми, и спасло меня только то, что я видел, как действовала тройка боевых магов.
Даже не вставая, я запустил пальцы в траву, разрывая ногтями дерн — мне показалось, что так будет легче колдовать, хотя в подобном движении не было никакого смысла — и буквально вцепившись в землю перед собой, я поднял не меньше трех футов земли под лапами волколака, отбрасывая тварь в сторону. После чего я наконец-то смог вскочить на ноги и чуть отбежать от опасно кренящейся внешней стены поместья, что рисковала рухнуть не внутрь здания, а наружу, то есть похоронить меня под своим холодным камнем.
Я чувствовал свое превосходство. Сейчас, умертвив трех из шести тварей, я четко понимал, насколько силен. Пусть я не обучен белым и фиолетовым рунам, пусть я не могу облечь свои руки и ноги в ударные щиты и выбить из этой твари дух. Но истинные руны, дикие щиты Ур и Нид давали мне свободу действия, что не снилась ни одному печатному магу. А вместе с даром Эдриаса, что позволял мне колдовать почти без напряжения сил, если я достаточно сосредоточен, волколак был для меня не опаснее дворняги.
Видимо, это поняло и чудовище передо мной. Во всяком случае, мне хотелось, чтобы альфа ощутил что-то похожее на осознание своей беспомощности перед лицом более опасного хищника. Ведь отпускать нежить я не собирался. Слишком многие погибли сегодня, слишком большого страха натерпелся и я сам, пока не понял, как противостоять мертвым волкам, что были смешаны с плотью и кровью людей и подняты кем-то на опушке императорских охотничьих угодий.
Сейчас нежить находилась от меня на расстоянии двух сотен футов — волколак, отброшенный комьями земли, отбежал в сторону и сейчас кружил на некотором удалении, будто примеряясь к следующей атаке. Я тоже вышел на центр двора перед полуразрушенным поместьем, готовясь принять последний бой с нежитью.
Вот, волколак наконец-то потерял терпение — жажда крови и убийства оказалась сильна, и никакие остатки инстинктов животного тут не властны — и бросился вперед, намереваясь разорвать дерзкого магика на части, а после полакомиться его теплой, насыщенной энергией кровью, что сделает монстра только сильнее.
Я же просто поднял над собой руки. Почему-то вспомнилась дуэль учителя и гарнизонного мага Ракона, когда Осиор привел в действие им же вынесенный смертный приговор. Я тоже вынес приговор, но не живому человеку — а мертвой твари, что неслась сейчас прямо на меня.
