он спрятал пузырёк с ядом обратно во внутренний кармашек пояса и несколько раз сильно встряхнул бурдюк.
– Охота на мятежников была нынче удачной! – как можно беззаботнее произнёс Шуцзы, подходя к жрецу Братства Богини. Он делал вид, что его немного язык заплетается от выпитого вина.– Предлагаю, вам преподобный брат, немного выпить за нашу удачу! – он протянул бурдюк Пиньлу.
– Если немного, то я, пожалуй, и выпью,– пробурчал жрец, забирая из рук лунчира вино.– А вот ты я вижу, приложился как следует.
Он взболтнул бурдюк и уже хотел было приложиться к соску, но внезапно остановился. При виде этого сердце Шуцзы ёкнуло и провалилось куда-то вниз. Во рту у него всё пересохло.
– Нет. Эта кислятина не годится,– произнёс жрец.– Там в повозке лежит фляга. Готов побиться об заклад, что внутри её настоящее маверганское. Эти тайгетские ублюдки знают толк в вине. Сейчас я кого-нибудь пошлю за ней. Эй, ты! – он окликнул кашевара,– лови! Налей немного ребятам.
Пиньлу бросил бурдюк одному из сидящих у костра воинов. В ответ те весело загомонили. Лицо Шуцзы от охватившего его страха покрылось испариной. Неужели это правда, что жрецы Братства Богини умеют читать мысли и намерения человека? Если это так, то он погиб.
– А вот и маверганское,– произнёс жрец, беря из рук посланного за вином ратника, флягу. Пиньлу приложился к горлышку и сделал несколько больших глотков.
– Точно! Это оно. Так и быть благородный Шуцзы, я дам вам сделать несколько глотков после чего вы пойдёте спать. Завтра предстоит долгий путь.
С этими словами жрец протянул флягу лунчиру. Тот взял её дрожащими руками и поднёс к губам. В этот момент ругань, раздавшаяся у костра, отвлекла Пиньлу. Двое рядовых ратников горячо спорили с десятником о том, кто сделал лишний глоток вина больше положенного.
Шуцзы заметил, что жрец отвернулся, наблюдая за разгоревшейся сварой. Трясущимися руками он достал пузырёк и вылил из него во флягу весь яд без остатка, после чего сунул его обратно за пазуху. Когда Пиньлу повернулся к нему он стоял, держа флягу перед собой.
– Эге! Не знал, что ты так здорово пьёшь. Аж, до дрожи в руках,– произнёс жрец, забирая у него флягу.– Хватит, лунчир! Идите немедленно спать!
Последние слова жрец Братства Богини произнёс непререкаемым тоном приказа. Шуцзы медленно повернулся и пошёл прочь, еле передвигая свои одеревеневшие ноги. Лишь отойдя на добрый десяток шагов, он смог оглянуться.
Запрокинув голову, Пиньлу пил вино прямо из горлышка. Внезапно жрец оторвался от фляги и приподнял её, словно видел её в первый раз и хотел хорошенько рассмотреть. Потом он осторожно поднёс горловину фляги к носу и принюхался к запаху вина. Шуцзы видел, как его лицо исказила гримаса недоумения и страха.
Пиньлу стал озираться пока его взгляд не упёрся в стоявшего неподалёку Шуцзы. Они несколько мгновений смотрели друг на друга, а потом жрец чуть опустил свои расширившиеся от ужаса глаза и яростно закричал. Кливут проследил направление взгляда Пиньлу. Возле его ног валялся выпавший из-за пазухи пузырёк.
– Предатель! – взревел жрец. Он отшвырнул флягу в сторону и бросился к Шуцзы. Услышав его яростный вопль, сидевшие у костров воины, повскакали на ноги и замерли в растерянности. Они видели, как Пиньлу бросился к Шуцзы. Кливут всем телом шатнулся назад, одновременно пытаясь достать оружие для защиты. Одной рукой он успел выхватить из ножен кинжал, а вторая уже вытаскивала меч, когда сложенные щепотью пальцы жреца ударили его в горло. Шуцзы коротко хакнул и запрокинулся на спину.
Всё произошло настолько быстро, что никто не успел вмешаться. Ошеломлённые случившимся воины непонимающе глядели на распростёртое тело того, кто недавно был их начальником. Пиньлу повернувшись лицом к ближайшему костру, закричал:
– Вино отравлено! Скорее найдите Ондро!
При этих словах те, кто уже приложился к злополучному бурдюку, побледнели. Двое самых толковых воинов бросились туда, где ночевал цакхар, при этом суматоха охватила весь лагерь.
Вскоре Ондро сидел рядом с Пиньлу, разглядывая лежащий на ладони пузырёк. К месту происшествия сбежались оба ментарха, десятники и остальные ратники. Лицо стоящего за спиной цакхара пятидесятника Матэса было белее мела.
– Яд песчаный гадюка,– произнёс Ондро, возвращая пузырёк Пиньлу.
– М-можешь приготовить п-противоядие? – громко стуча зубами, спросил жрец Братства Богини. Его бил озноб, а по потемневшему, налитому кровью лицу катились крупные капли пота. Пиньлу почувствовал, как начали неметь стопы ног, а желудок свело рвотной судорогой.
– От змеи молоко надо. Молока нет,– ответил цакхар. Он понюхал пузырёк.– Моя не знать. Там быть ещё что-то плохое. Я сделаю, день-два жить будешь. Если не найдёшь хороший знахарь – сдохнешь.
– Помоги-и. Вернёмся в Цемез – озолочу! – прохрипел Пиньлу, не сводя глаз с проводника. Тот кивнул, поднялся и ушёл к одному из костров. Вскоре он вернулся с котелком, наполненным каким-то вонючим настоем и принялся поить жреца, после чего велел ему лечь и укутал его одеялами. То же самое цакхар проделал с остальными пострадавшими.
Вместе со жрецом отравленными оказались двадцать семь ратников и двое десятников. Скрючившись, они лежали возле костров, ожидая своей участи. Остальные не спали до самого утра, перешёптываясь, и подозрительно оглядывая друг друга. Многие догадывались о причине побудившей Шуцзы так поступить. Некоторые в глубине души даже оправдывали его.
Старшие собрались возле места, где лежал жрец. Еле слышным от слабости голосом, Пиньлу приказал ментархам проверить всю воду и все припасы. Матэс поспешил выполнить приказание, лишь бы оказаться подальше от жреца. Его трясло при мысли о том, что тот сумел разгадать замысел Шуцзы и теперь может добраться и до него. Спрятавшись за одну из повозок, Матэс упал
