Глава 23
Дом ведьмы ничем не отличался от обычных рубленых деревенских изб, ну разве только тем, что на коньке крыши висел пучок перьев, а над дверьми и возле окон были начертаны углем замысловатые оберегающие знаки. На высоком — в пять крутых ступенек — просторном крыльце стояла плаха, раскинув обрубки рук-сучьев. На плахе восседал огромный желтоглазый филин и спокойно разглядывал пожаловавших гостей.
— Готов поспорить, что это и есть твоя ведьма, — пробормотал Малыш, борясь с искушением пустить в птицу стрелу и понимая, что у него не хватит сил как следует натянуть тетиву.
Интересно, съедобен ли филин?
Друзья стояли в десяти шагах от ведьминого жилища. Сил не осталось. Пять ступеней крыльца выглядели неприступными. Буйвол от усталости покачивался. Малыш, спиной привалившись к пружинящей осинке, плотоядно разглядывал птицу.
Филин, словно разгадав мысли лучника, сорвался с места, будто нырнул, распластал крылья и бесшумно взмыл вверх, к макушкам елей. Малыш проводил его голодным взглядом.
— Сов едят? — спросил он.
Буйвол глянул на друга — казалось, ему мучительно трудно фокусировать взгляд. Прохрипел:
— Сов нельзя убивать.
— Почему?
— Просто нельзя. Плохой знак…
Солнце уже давно опустилось в лес, но ночь не торопилась. В прогалинах крон виделись навалы кучевых облаков, оконтуренные золотом по темной небесной синеве.
Изможденные путники подступили к крыльцу.
— Встречать, видимо, нас не будут, — сказал Малыш.
Ноги не гнулись. Ноги дрожали. Последний переход окончательно вымотал друзей. Но Малыш еще мог над собой подшучивать.
— Старая ведьма взбирается по этой лестнице много раз на дню… — Он перевел дыхание. — А мы карабкаемся, словно…
— Заткнись, — коротко сказал Буйвол, чувствуя, что у него нет сил слушать пустую болтовню друга.
— …словно дряхлый дед на молодуху, — закончил Малыш, кривя запекшиеся губы.
Держась друг за друга, они встали возле двери. Буйвол занес руку и застыл, не решаясь постучать. Подумалось, что сейчас еще можно все изменить, пока еще можно развернуться и уйти от этой двери, сделать то, что не хочется делать, что делать не должен, а потом думать, что так и должно было случиться, мучиться этим. Подумалось, что будет страшно знать свою судьбу и не иметь возможности ее изменить, ведь, возможно, судьба его в том, чтобы знать свою судьбу, и знание это поведет его дальше, по той дороге, что приготовил для него бог. Подумалось еще, что мысли эти не его, мысли эти принадлежат безвольной кукле, безвольные мысли…
В дверь постучал Малыш.
Им никто не ответил, только где-то за деревьями хохотнул филин, и друзья невольно вспомнили жуткий детский смех в мертвом лесу.
Дверь была не заперта. Она даже не была прикрыта как следует.
— Эй! — крикнул Малыш в темную щель. Из дома тянуло аппетитными ароматами, и Малыш захлебнулся слюной. Толкнув дверь, он перешагнул порог.
— Стой! — потянулся к напарнику опомнившийся Буйвол. Но Малыш уже был на мосту — в маленькой длинной комнатушке, соединяющей неотапливаемую летнюю часть избы с теплыми жилыми комнатами. Все двери здесь были распахнуты. И плавал в воздухе головокружительный аромат свежеприготовленной пищи.
— Есть кто?.. — крикнул Малыш, пытаясь не обращать внимания на режущую боль в пробудившемся желудке. — Никого нет… — Oн заглянув в комнату, повернулся к товарищу, застрявшему возле входной двери. — Ты чего?
Буйвол пребывал в нерешительности. По лицу его было заметно, что его обуревают противоречивые чувства.
— Где она? — спросил он. Малыш ухмыльнулся:
— А мне-то откуда знать?
— Нельзя сюда.
— Почему же? Дверь открыта.
— Просто нельзя.
— Плохой знак?
— Это дом ведьмы.
— А мы ничего трогать не будем. Просто ее подождем.
Буйвол покачал головой. Малыш, махнув рукой на товарища, вошел в комнату. Здесь не было ничего примечательного — все как в обычной крестьянской избе. Четыре окна на две стороны. Большая печь, лежанка рядом с ней. Напротив застеленная деревянная кровать. Два сундука, запертые на висячие замки. Соломенная циновка на полу. На стене возле входа развешана одежда. В потолочной балке вбит крюк для колыбели — неужели у ведьмы были дети? Или это крюк для чего-то другого?.. За дощатой перегородкой кухонка — кадка с водой на лавке, брошенный веник, стол.
Стол!
— Иди сюда! — истошно крикнул Малыш, чувствуя необыкновенный прилив сил. — Скорей!
На столе — горшок с чем-то наваристым, ароматным. Блюдо рассыпчатой гречневой каши. Каравай хлеба. Мед в берестяном туеске. Горка яблок…
Буйвол, заслышав крик Малыша, подумал, что случилось что-то плохое, и, забыв об усталости, отринув нерешительность, ворвался в дом с мечом наперевес, грохоча своими тяжелыми сапогами, едва не свалившись на пороге. Он остановился посреди комнаты, готовый ко всему, но понимающий, что замахнуться мечом попросту не сможет.
— Она нас ждет, — сказал Малыш, высовываясь из-за перегородки и что-то жуя. Лицо его было сырое, вода капала с подбородка.
— Что? — Снова задрожали ноги. Кровь ударила в виски.
— Ведьма накрыла для нас стол.
— Что?
— Вот заладил! Иди ешь!
— Нет, — Буйвол опустился на пол. Ему захотелось лечь, вытянуться на циновке, хрустя суставами, растягивая позвоночник. И заснуть. — Нет. Нельзя.
— Ты меня вообще понимаешь? Говорю же — она нас ждала. Стол накрыт на двоих. На нас с тобой.
— У ведьмы бывает много гостей, — хрипло возразил Буйвол.
— А, какая разница, — отмахнулся Малыш. — Там и на четверых хватит.
— Нельзя, — пробормотал Буйвол, но уже для себя, а не для товарища.
— Вставай, — Малыш подошел к нему, схватил за одежду, потянул вверх. Это было все равно что выдергивать из земли скалу. — Поднимайся. Перекусим немного. Восстановим силы. А то ведь помрешь тут. Думаешь, ведьма этому обрадуется? Ей одной такую тушу не вытащить.
— Нет.
— Упрямый ты, — сказал Малыш и присел рядом, морщась от боли в ногах. — Я тебе когда-нибудь говорил это?
— Да, — Буйвол только наметил слово шевелением губ.
— Как бык упрямый.
— Да, — чуть громче сказал Буйвол, и в хриплом голосе его звучала гордость.
— А ведь хвалиться тут нечем, — Малыш держал в руке надкусанное яблоко. — Хвалиться надо не тем, какой ты есть, а тем, что ты сделал. Не хочешь идти за стол? Ладно… — По-стариковски крякнув, упершись руками в колени, Малыш поднялся, разогнул спину. — Но поесть нам с тобой необходимо.
— Просто попить дай, — сказал Буйвол.
— Вот это другой разговор.
Малыш принес воды на самом донышке медного ковша, протянул товарищу, посоветовал:
