— Что у тебя с головой? — спросила я.
Он почти улыбнулся — на самом деле состроил гримасу.
— Что-то у меня было на подушке, а потом я руками волосы пригладил.
— Что-что у тебя было на подушке?
Он посмотрел на меня долгим взглядом.
— А! — Я отвела взгляд — смотреть ему в глаза больше не хотела. — Это было твое?
— Не знаю. Не думаю.
Я свернулась в клубок под горячей водой. Если бы дело было дома, я бы уже весь запас горячей воды извела, но в отеле ее больше.
— Тебе нужно вымыться, — сказала я.
— Да, но это дело терпит.
— Тот, другой, уже проснулся?
— Да.
— И кто он такой?
— Он репортер.
— Вот черт, — сказала я с чувством.
— Не волнуйся, он в глубоком подполье и выходить не хочет. По этой истории ему репортаж не сделать.
— Имя? Его имя, в смысле.
— Алекс Пинн.
— Уменьшительное от Александр?
Джейсон сделал такое движение, будто хотел кого-то спросить, но сказал только:
— Да, если верить его водительским правам.
— Тебе интересно, почему я спросила, не уменьшительное ли это имя?
— Интересно.
— Просто показалось, что мне нужно хотя бы знать полное имя мужчины, с которым я двое суток кувыркалась в постели.
— Анита…
— И не пытайся мне объяснить, что все это не так страшно.
— Я для этого и пришел.
Я обернулась снова, чтобы его видеть.
— Пока мы тут все сидели, я таблетку забыла принять. Понимаешь? Таблетку.
Он медленно моргнул, но в лице не изменился, и я поняла, что мои слова не были сюрпризом.
— Как ни старались, но мы не могли не подслушать часть твоего разговора с Ричардом — пока ты воду не включила. Ты, можно сказать, орала.
— Так что тигры тоже знают?
Он кивнул.
Я закрыла глаза:
— И как они отреагировали?
— Криспин был в восторге.
На это я открыла глаза:
— Чего?
— Очевидно, обязанность хорошего послушного тигра — делать побольше хороших послушных тигрят. Каждой их женщине полагается родить хотя бы одного ребенка. А лучше — двух.
— Так что он рад?
— Он говорит, что великая честь будет его клану, если ты станешь его женой и выносишь дитя белого тигра.
Я даже села прямее:
— Как ты сказал? Женой?
— Ага.
Я скривилась:
— Не то чтобы я не была польщена, но Криспин не показался мне человеком, готовым жениться на девушке только потому, что ее обрюхатил.
— Если ты с ребенком, то его честь обязывает на тебе жениться и привести тебя и дитя в свой клан.
— Серьезно?
— Серьезно.
— Твою мать, — сказала я.
— Вот это примерно и Ричард сказал, только куда более многословно.
— А что говорит этот Алекс Пинн?
— Похоже, что он почти всю жизнь старается уклониться от членства в клане рыжих тигров. Порвал с ними много лет назад, но если ты беременна, он желает дать тебе возможность быть принятой в его клан. Он говорит, что если ребенок на самом деле его, то ему понадобится окружение других тигров-оборотней, чтобы пройти все необходимое обучение.
— Обучение?
— Ты знаешь, что ни одна женщина-оборотень другого вида ребенка выносить не может в связи с тем, что превращение происходит бурно?
— Знаю.
— А у тигров, как видно, это происходит рутинным образом. Они просто никогда не делились этим знанием ни с кем из нас. Мы считали, что они берегут своих женщин от ликантропии до того, как те родят парочку детей, а потом уже их обращают. Но это не так — они, как теперь понятно, поступают так, как сделал с тобой Криспин. Приставляют к самке самца или группу самцов, чтобы она не перекинулась до родов.
— Но ребенок все равно рождается человеком?
— Если это ребенок их клана, признаки есть при рождении. Цвет глаз, цвет волос, соответствующие тигриному образу. Обычно до пубертата не перекидываются, но бывали случаи, когда у ребенка первое превращение наступало в девять лет. Вот почему Алекс чувствует, что ребенку в первые годы жизни нужен будет клан. Кроме того, ребенок будет общаться с другими такими же детьми.
— Если все это так шоколадно, зачем он уходил из клана?
— Все это слегка — и даже не слегка — стесняет. Почти как в религиозной секте. Дети учатся дома. Свадьбы только внутри клана. Лишь в последние годы разрешены браки с чужими, чтобы добавить свежей крови. Современная генетика заставила понять, что чистый клан — больной клан.
— Ничего себе.
— Согласен, — кивнул он. Начал было что-то говорить, но замолчал и отвернулся.
— Ну, что еще? Выкладывай.
— Есть способ избежать всей этой неразберихи с кланом тигров.
— Да знаю. Таблетка завтрашнего дня?
Он едва заметно улыбнулся.
— Ага, Ричард говорил, что ты такое планируешь. Репортер, Пинн, ничего против не имеет — тело твое, решать тебе. Но Криспин решительно против. У него пока нет детей, так что если ребенок его, то ты — по законам клана — не можешь от него избавиться.
— Что значит «не могу»?
— Очевидно, клан белых тигров и Макс — Мастер Города Лас-Вегаса — очень мрачно расценят тот факт, что ты уничтожила младенца их крови.
— Тут не им выбирать. А мне.
— Да, это так, но Макс жуть до чего разошелся, Анита. Делает туманные намеки на войну с Жан-Клодом.
— Пустые слова, Джейсон. Совет вампиров объявил, что ни один Мастер Города не может напасть на другого, потому что это может подорвать начисто вампирскую легальность. Кроме того, война может вестись только за территории, граничащие с твоими. Речь идет об экспансии на прилежащие территории, а Вегас и Сент-Луис слишком друг от друга далеко.
— Вообще-то ты права, но сейчас, очевидно, вызов Макса делается не по вампирскому закону, а по какому-то неизвестному закону тигров-оборотней. Видимо, они считают себя вправе помешать тебе что бы то ни было сделать с возможным младенцем, и ты должна во время беременности находиться в клане, чтобы не потерять младенца.
Я отодвинулась из-под струи воды, чтобы яснее видеть его лицо.
— Но ведь на самом деле дело не в тиграх?
— Мое мнение? — спросил Джейсон.
— Да, если не трудно.
— Я думаю, Макс знает, что Жан-Клод не ставил тебе четвертой метки. А это значит, что если он достаточно силен, чтобы разорвать на тебе метки Жан-Клода и самому поставить четвертую метку, то он считает, что сможет сделать тебя своим слугой-человеком. Ты — первый за много сотен лет настоящий некромант. Любой вампир, который сможет действительно тобой управлять, будет непобедим. — Джейсон пожал плечами: — Это моя теория.
— А откуда он знает, что нет четвертой метки?
