собой.
– Я имел в виду не это. Ты делаешь то, что делаешь, и я совершенно не могу представить, чем тебе приходится расплачиваться за это. Этот твой дар… недоступен моему пониманию. Не думаю, чтобы у меня когда-либо нашлось достаточно сил, чтобы стать перевозчиком.
– Ты себя недооцениваешь.
– Или же трезво смотрю на свои возможности, – парировал Уоллес. – Знаю, на что я способен, даже если мне пришлось бы усомниться в правильности некоторых моих решений. – Он помолчал: – О'кей, может, очень многих моих решений.
Хьюго осторожно запрокинул голову, так что она оказалась на перилах.
– Но разве не такова жизнь? Мы сомневаемся во всем, потому что это в нашей природе. Просто люди с тревогой и депрессией более склонны к этому.
– Может, это касается и Алана, – предположил Уоллес, – Не буду притворяться, будто понял все о нем. Это не так. Но знакомый ему мир исчез для него. Все вокруг изменилось. В конце концов он увидит тебя таким, каков ты есть. Просто на это потребуется время.
– А ты откуда знаешь?
– Просто я верю в тебя, – ответил Уоллес, ощущая себя нервным и незащищенным. – И во все, что ты есть. Ты такой один. Не знаю, продвинулся бы я так далеко без тебя. Даже думать не хочу, а как бы все обернулось с другим перевозчиком. Или перевозчицей.
Хьюго рассмеялся и сам себе удивился:
– Ты веришь в меня.
Уоллес кивнул и неловко махнул рукой.
– Если это перевалочный пункт, если это только остановка на пути, то самая лучшая часть его – это ты. Он немного помолчал. А затем: – Хьюго?
– Да?
– Мне хочется кое-чего.
– Чего, например?
Честность – это оружие. Она может быть использована для того, чтобы заколоть, и растерзать, и пролить кровь. Уоллесу было известно это; и он замарал свои руки в крови. Но теперь все обстояло иначе. Он использовал ее против себя, будто сам содрал с себя кожу и выставил на обозрение нервные окончания.
И, возможно, поэтому он сказал:
– Я хотел бы найти тебя раньше. Не кого-то вроде тебя. Но тебя.
Хьюго резко вдохнул. И на мгновение Уоллесу показалось, что он зашел за черту, но потом Хьюго сказал:
– Я тоже хотел бы этого.
– Это глупо, верно?
– Нет, я так не думаю.
– И что же нам теперь делать?
– Не знаю, – ответил Хьюго. – Наверное, все, что в наших силах.
– Нужно по максимуму использовать то время, что у нас осталось, – прошептал Уоллес.
И Хьюго сказал:
– Это все, о чем только можно просить.
По небу медленно ползло солнце.
* * *
Последний посетитель покинул лавку, весело помахав на прощание. Мэй была на кухне, Нельсон – в кресле. Аполлон держался ближе к Хьюго, словно хотел убедиться в том, что с ним не случится повторного приступа. Алан так и стоял в углу, втянув голову в плечи. Они бы оставили его в покое, но Уоллес понимал, что это долго не продлится, особенно если в лавке снова появится Нэнси. Они должны убедить его в том, что приближаться к ней нельзя. Уоллес понимал, что разговор будет не из простых.
Хьюго перевернул табличку в окне.
Он хотел было запереть дверь, но вдруг застыл на месте.
– О нет, – выдохнул он. – Только не сейчас.
– Что там? – спросил Нельсон. – И не говори мне, что к нам идет еще один гость. А не то у нас станет тесновато. – Он посмотрел на Алана.
– Это не гость, – коротко ответил Хьюго.
Уоллес услышал, что на некотором расстоянии от лавки по дороге едет машина. Он подошел к окну. Свет фар становился все ближе.
– Кто это?
– Санинспектор, – ответил Хьюго.
Нельсон внезапно оказался рядом с Уоллесом, и тот вскрикнул от неожиданности. Нельсон, не обратив на это никакого внимания, выглянул в окно.
– Опять? Он же приезжал всего пару месяцев назад, клянусь, этот чувак цепляется к тебе, Хьюго. Быстро! Выключи свет и запри дверь. Может, он уберется восвояси.
Хьюго вздохнул:
– Ты же знаешь, я не могу так поступить. Он вернется завтра и в еще более плохом настроении. – Он посмотрел на Нельсона: – Не задирай его на этот раз.
– Понятия не имею, о чем ты.
– Дедушка.
– Прекрасно, – раздраженно сказал Нельсон. – Я буду вести себя лучше некуда. – Он понизил голос, так что его смог услышать только Уоллес: – Но попомните мои слова: если он попробует что-нибудь вытворить, я засуну его ручку ему в задницу.
Уоллес скорчил гримасу:
– Ты способен на такое?
– Еще как способен. Да и он заслужил это. Приготовься увидеть самое большое пустое место из тех, что когда-либо встречал в жизни.
– Я знаком с сотнями юристов.
Нельсон округлил глаза:
– Он хуже.
Уоллес сам не знал, чьего появления из маленькой машины можно было ожидать, но действительность не имела ничего общего с его смутными представлениями об этом. Мужчина оказался моложе, чем он думал, примерно возраста Хьюго. Он был красив холодной красотой, хотя из-за его подкрученных вверх усов Уоллесу захотелось вдарить ему как следует по физиономии. На нем был хороший костюм – такой при жизни вполне мог носить и Уоллес: дорогой, идеально скроенный по фигуре. Завершали образ клетчатый галстук и совершенно отвратительная усмешка. Уоллес смотрел, как он возвращается к машине и берет из нее клипборд. Потом он достал из внутреннего кармана пиджака авторучку и, лизнув перо, начал делать какие-то записи.
– Что он там пишет? – спросил Уоллес.
– Кто, черт его побери, знает, – ответил Нельсон. – Наверняка что-то гнусное. Он вечно выискивает всякие мелочи, которые можно было бы использовать против Хьюго. Однажды он попытался заявить, что у нас в стенах водятся крысы. Представляешь? Крысы. Мерзкий тип.
– И по чьей же вине он так решил? – спросил Хьюго, отходя от двери.
– По моей, – легко согласился Нельсон. – Но я хотел напугать его, а не навести на мысль о грызунах. – Он повысил голос: – Мэй! Мэй. К нам тут пожаловали.
Мэй выбежала в лавку с кастрюлей в одной руке и с ножом для разделки мяса в другой.
– Кто здесь? На нас напали?
– Да, – отозвался Нельсон.
– Нет, – громко возразил Хьюго. – Никто на нас не нападал. Это санинспектор.
Мэй задохнулась от возмущения:
– Опять? На нас действительно напали. Заприте дверь! Может, он подумает, что нас здесь нет! – Она яростно размахивала ножом, пока не взглянула на Алана, с опаской взирающего на нее. Она быстро спрятала нож за спину. – У меня нет никакого ножа. У тебя галлюцинации.
– С тебя на пол капает вода, – сказал ей Хьюго. – И он обратит это против нас.
Мэй с рычанием развернулась и поспешила обратно на кухню.
