повелитель тешится очередной казнью изменников и предателей, после справедливого суда.
Чже Шен повернул коня в сторону лагеря. Всю жизнь убивавший и умеющий убивать, тем не менее, он никак не мог понять истязания поверженного противника. Вытянуть нужные сведения, устрашить в качестве наказания. Да, это он ещё мог понять, но вот так бессмысленно истреблять собственных подданных…
Впрочем, сингарх Югюлай сказал правильно: повелитель тешится. К тому же, И-Лунгу как правителю надо привыкать к пролитию крови.
Над равниной повис протяжный, наполненный мукой и болью, крик первой жертвы. Следом последовал второй. Палачи подходили к толпе, выхватывали из неё очередную жертву и уводили в сторону помоста, где сидел И-Лунг.
Для оставшихся ожидание, было мучительнее, чем сама казнь. Многие из пленников, ожидавшие своей очереди, не выдерживали. Одни, теряя сознание падали на землю. Другие рвали на себе волосы, царапали лица, били себя в грудь и громко кричали. Одному из пленников удалось разбить себе голову о лежащий на земле острый камень. Остальным такой возможности не представилось.
Вскоре всё поле у городских стен Вэньгэда покрылось кольями и виселицами, на которых повисли окровавленные трупы. От костров вздымался в небо чадный дым, воняющий палёным мясом и сгоревшей плотью. Некогда цветущие и радостные окрестности Вэньгэда превратились в мрачную долину смерти.
Глава 24
После зверской расправы над жителями Вэньгэда войска И-Лунга, возобновляя своё наступление, двинулись в сторону замка Тыйфынь – последней крепости, стоящей на их пути к столице Гиньского княжества.
В Тыйфыне находились большие запасы оружия и воинского снаряжения, там же была укрыта большая часть гиньской казны. Захватив эту крепость, имперцы рассчитывали овладеть всеми землями, лежащими на левом берегу Чулбы. Тыйфынь был одной из самых неприступных крепостей Гиньского княжества. Сейчас она стала убежищем для гиньцев и части сторонников юнгарха Учжуна, пытавшихся найти укрытие в Гиньском княжестве.
Замок возвышался на берегу горного озера. Основанием ему служили массивные гранитные скалы. Окрестности замка были очень неудобны для расположения осадных орудий и приспособлений. Ядра установленных в долине камнемётов достигали стен замка уже на излёте, не причиняя защитникам никакого существенного вреда. Ну, а для того, чтобы подтянуть тараны и осадные щиты, было необходимо расчистить пути к самым стенам, для чего могло потребоваться не менее месяца тяжёлой опасной работы. Поэтому имперцам дважды пришлось идти на штурм только при помощи лестниц.
Оба приступа оказались неудачными для осаждавших, потерявших более шестисот человек убитыми и ранеными. Однако ченжеры упрямо продолжали осаду, уверенные в том, что смогут если не силой оружия, то голодом принудить осаждённых к сдаче. Иногда ночью, из Тыйфыня выходили отряды смельчаков и нападали на посты имперских войск. Своими молниеносными наскоками они тревожили осаждавших крепость.
Лагерь И-Лунга огромным табором раскинулся возле стен Тыйфыня. Кругом виднелись шатры и палатки воинов и полководцев, над которыми развевались пёстрые значки и знамёна. Шатёр И-Лунга стоял в самой середине лагеря, выделяясь своим великолепием. Его маковка была украшена священным знаком владык Ченжера – золотым изображением феникса, распростёршим свои крылья и сжавшим в когтях земной шар. Место, где располагался шатёр И-Лунга, было окружено двойной цепью часовых.
Сейчас И-Лунг находился внутри своего походного жилища. Он сидел на круглом диване из красного дерева, украшенном затейливой резьбой и вставками из слоновой кости. Его голова была укрыта воронёным шлемом с подвижным наносником, низким гребнем и чешуйчатым назатыльником, украшенным золотой насечкой. Наланитники шлема были отстёгнуты, открывая лицо. Поверх халата вместо панциря была надета лёгкая кольчуга. Ноги И-Лунга были обуты в кожаные сапоги, с подошвами, подбитыми железными шипами.
Перед ним стоял низкий широкий столик, заваленный чертежами и свитками пергамента. Справа от него сидел князь Чже, а слева командир Первого габара имперской пехоты – сингарх Югюлай. На противоположной стороне за столиком расположился тайчи Железных Ястребов Кунгер, за которым сидели сингархи и тайчи остальных отрядов.
– А где же тайчи Кастагир? – поинтересовался И-Лунг.– Почему я не вижу его на совете?
– Он болен и неважно себя чувствует,– хриплым сердитым голосом произнёс Чже Шен, бросая многозначительные взгляды на присутствующих военачальников. Те прятали невольные улыбки и стыдливо опускали глаза.
Князь пребывал в препоганейшем настроении духа. Мало того, что он подхватил простуду, так ещё и Кастагир умудрился вывозиться по уши в дерьме и вот уже третий день безвылазно сидит в своей палатке, пытаясь отбить исходящий от него запах благовониями. А сейчас, его присутствие на военном совете было нужно как никогда, ибо он сумел бы помочь ему победить упрямство зарвавшегося мальчишки.
Затянувшаяся осада беспокоила не только Чже Шена, но и И-Лунга. Несмотря на проявленное им упрямство И-Лунг прекрасно осознавал, что старый полководец прав, и они не могут надолго оставаться у стен Тыйфыня, ибо тем самым дают время своим врагам собраться силами. К тому же зима была уже не за горами. Но и уйти, не добившись победы, И-Лунгу не позволяли его безграничное тщеславие и кичливость. Несмотря на возражения Чже Шена, он приказал повести решительное наступление на крепость.
С неимоверными усилиями, имперцам удалось доставить под стены крепости два десятка тяжёлых штурмовых лестниц, сколоченных из толстых дубовых брусьев и брёвен. Ширина ступеней позволяла подниматься вверх сразу четырём бойцам. Сами лестницы имели в своём основании деревянные полотнища с тремя большими колёсами по бокам. Дополнительную защиту в виде щитов или войлочных скаток не стали устанавливать, поскольку тогда штурмовые приспособления было бы невозможно втащить на гору из-за их веса.
Поэтому, на этот раз штурмовые колонны возглавили закованные в броню Железные Ястребы и тайгетские наёмники из сабрака Хэчи Шена. Единственное, что отборным воинам из ченжеров пришлось спешиться и взять на вооружение тяжёлые пехотные щиты.
Защитники крепости встретили наступающих градом стрел и ядер из камнемётов, но
