Андрей Денисенко - Ненавижу колдунов!

Когда-то они были людьми, так же как упыри или вампиры. Но Стражи не были мертвы. Связь с Нереальностью изменила их, искорежив тела, забрав разум и имена, – но не убила. Продолжая жить, Стражи теряли человеческую сущность, сливаясь воедино с бесплотными демонами Нереальности.

Где-то там, в непознаваемой глубине чужих измерений, пребывая в сером тумане небытия, эти демоны, лишенные плоти, сотни лет терпеливо ждали Хозяина. Час за часом, год за годом, век за веком. Ждали безумца, который произнесет заклинание и призовет их на верную службу длиною в одну ночь. И демоны готовы были служить Хозяину и, получая человеческие тела, становились Стражами. Они были почти всесильны, но за их верную службу цена была только одна – душа осмелившегося нарушить их покой.

Сейчас Стражи служили новому Хозяину. Служили верно и безоглядно. Тому, кто решился повелевать, чтобы после заплатить страшную цену. Тому, кто призвал демонов на одну ночь ради исполнения собственных желаний. Служили до рассвета, чтобы затем получить душу хозяина, колдуна по имени Наруолрен.

След был свежий, кровь мертвого демона не успела высохнуть. Тот, кто нес на себе след Книги Ветров, прошел здесь совсем недавно. Он был у рухнувшей башни, прошел темными переулками и вышел на извилистую улицу, тянущуюся к центру города. Тот, кого приказал найти Хозяин, был близко.

Глаза Стражей налились багровым сиянием. Один из них, задрав голову, протяжно завыл, другой ощерился, обнажая желтые клыки. Тяжело взмахнув крыльями, Стражи взмыли вверх.

– Зря я тебя послушал, воин, – Книжник с ужасом уставился на мертвое тело. Зрелище было не из приятных. Голова несчастного была неестественно вывернута, горло и грудь разодраны. Из страшной раны торчали белые обломки ребер.

– Мертвец прямо на улице, и никого это не волнует! Он же давно тут лежит!

– А кому подходить-то? Попрятались все, – я угрюмо глянул на Дартча. – Чудищ боятся. Вот утром и подберут. Обмоют, похоронят, как положено. Все равно он уже умер, чего в темноте суетиться.

Слова мои Дартчу чем-то не понравились, но он только махнул рукой и пошел прочь.

– Ты на середину улицы не лезь, мало ли что. Вдруг демоны поблизости бродят.

– Жуткое место. Знаешь, если Калунта случайно уцелеет, никогда не буду приходить сюда. Кажется, что здесь и живых-то не осталось. Войдешь в любой дом, а там мертвецы.

– Ты сам себя пугаешь. Время позднее, вот и темно в домах.

Будто подтверждая мои слова, в окне дома напротив мелькнула свеча. На мгновение показалось бледное лицо, потом свечу задули.

– Видел? Есть тут живые. Только высунуться боятся.

– Все равно страшно это… Если мертвых на улице бросают, значит, беда в городе. Ладно, люди попрятались, утра дожидаются. А солдаты где? Стража городская?

Я пожал плечами. Никогда не любил бесполезные вопросы. Что толку спрашивать, если ответ знаешь? Разогнали демоны стражников. Кого съели, кого перепугали до икоты. Вся Калунта затаилась, утра ждет. А утра-то и не будет.

– Смотри, трактир вроде. Вон вывеска болтается. «Тухлый хряк». Гм. Не доводилось бывать?

– Нет, слыхал только. Слава дурная у этого хряка. Атаманы разбойничьи, говорят, там собираются и скупщики краденого. Дурное место.

– Значит, открыт «Тухлый хряк». Разбойники – народ лихой, им страхи нипочем. Небось и сегодня ночью гуляют.

– Закрыто. Видишь, фонарь не горит.

В голосе Книжника послышалось облегчение. Я досадливо поморщился.

– Экий ты трудный, Дартч. Выпить, что ли, не хочешь? Пошли. Если и закрыто, так с хозяином договоримся. Небось за пару монет в кувшине вина не откажет.

Мы подошли к крыльцу, и я решительно ударил в железное кольцо над дверью. Дверь скрипнула и приоткрылась, из щели выбился лучик света и донесся запах жареного мяса.

– Вот так, Книжник. А ты говорил.

Я торжествующе подмигнул Дартчу и вошел.

Ох, лучше бы я этого не делал. Лучше бы я согласился с Дартчем и прошел бы мимо, никогда не узнав, что там, за этой крепкой дубовой дверью, и почему в обеденном зале так пахло жареным мясом.

В таверне было людно. Не полный зал, но половина столов была занята. Вот только живых среди посетителей не осталось. Я все-таки вошел, подвинулся, пропуская Книжника, и аккуратно прикрыл дверь.

Уютный обеденный зал. С потолка на медных цепях свисают масляные светильники. Чисто выскобленные столы, свежая солома на полу, за крепкой деревянной стойкой стопками сложена глиняная посуда, не лишенная изящества. Никаких кровавых луж, забрызганных мозгами стен и крошева костей. И ни одного живого человека.

Некоторые так и остались сидеть, уронив головы на столы, некоторые перед смертью пытались бежать и теперь лежали на полу, среди опрокинутых лавок. Меньше всех повезло трактирщику. Его тело лежало у самого очага, вытянутые руки касались раскаленной жаровни и теперь медленно обгорали, распространяя ужасный запах горелого мяса.

Книжник шумно сглотнул.

– Что с ними, а?

– Вампиры. Или что-то вроде того. Какая теперь разница? Сейчас по Калунте всяких много шастает. И кровососов, и трупоедов.

Я прошел к очагу, оттащил трактирщика от огня. Обожженные руки трупа слабо дымились.

– Воняет… Угораздило же его прямо в огонь…

Книжник посмотрел на меня с подозрением.

– Ты ведь не хочешь здесь остаться, Рист?

– Хочу. – Присмотрев на стойке запечатанную бутылку карносского, я зубами выдрал пробку и щедро налил в две ближайшие кружки. – Та нежить, что здесь пировала, уже далеко. Видишь, еда на столах давно остыла. А мне уже все равно, где меня сожрут – здесь или на улице. Бери кружку, Дартч, помянем усопших. И молитву прочитать положено. Я, конечно, не жрец, но им выбирать не приходится. Да прибудут их души в покое и блаженстве!

Книжник сотворил святой знак, помедлил, но кружку все-таки взял. Мы выпили. Вино было хорошим, в меру терпким, в меру сладким. Будь трактирщик жив, точно содрал бы по монете за кружку. Я немного подумал и полез под прилавок, нашаривая коробку с разменными монетами. Коробка оказалась увесистая. Коротким ударом я сковырнул игрушечный замочек и высыпал монеты на прилавок.

– Ого! Не зря зашли. Бери, Дартч, тут обоим хватит, – я раздвинул медяки и аккуратно выбрал золотые монеты. – Золото пополам поделим, а серебро все не унести, тяжелое.

– Это воровство, воин! Это… это все равно, что могилу грабить!

Я насмешливо посмотрел на Книжника.

– Ишь, какой привередливый. Не нравится из коробки – иди по трупам пошарь! Без денег все равно не обойтись. Жрать хочешь? Нет? Ничего, захочешь скоро. Вот тогда и поговорим о воровстве.

Я придвинул монеты Книжнику. Возьмет, куда он денется. Нельзя быть привередливым, когда в карманах ветер гуляет.