Ознакомительная версия.
Агриппа выслушал меня, усмехнулся и продолжил:
– Но как мне думается, главное тут – предупреждение хозяину. Мол, знай, старый хрен, я тебя за яйца держу, ничего тебе от меня не скрыть, вон, креатуру твою я поимела, и тебя тоже поимею. А ты меня за это еще и благодарить будешь, потому что я сильнее, чем ты. И на место архимага ты метишь тоже зря, оно мое. Вот и все ее послание, потому она тебя ко мне и отправила. Ты, сынок, письмо на ножках, самостоятельно себя доставившее адресату.
– В смысле? – насторожился я.
– Эвангелина состоит в том же конклаве, что и наш хозяин, – наставительно произнес Агриппа. – И место архимага – оно по праву его. По праву и по делам. Но в последнее время что-то нехорошее стало в конклаве происходить, неправильное. Бывшие друзья оказывались врагами и наоборот, несколько самых надежных его ставленников вообще пропали без следа. Мастер это все видел, да понять не мог, откуда ветер дует. На Эвангелину он думал, но доказательств никаких не было. Да и теперь нет, формально ты свидетелем выступать при разбирательстве не сможешь, вот какая штука, потому что она тебе напрямую ничего не сказала. Да и мастеру Гаю ты никто, ты ученик Ворона. Но теперь понятно, что все неустройства последних лет – это ее рук дело. Надо полагать, до последнего времени она не была уверена в том, что ее позиция сильнее, чем у хозяина, а сейчас решила, что самое время заявить свои претензии на власть. Напрямую такие вещи не делаются, вот она и использовала тебя. Заметим – во всех смыслах использовала. Ох, что начнется, когда я это все мастеру расскажу!
– Что начнется? – проявил любопытство я.
– Большая возня начнется, – пояснил Агриппа. – Хотя – может, я и ошибаюсь. Мы с тобой ребята простые, чуть что – в драку лезем, а мастер может и по-другому рассудить, может наоборот – затаиться, как змея под камнем, и ждать. Долго ждать, даже часть позиций сдать, с него станется. А потом в нужный момент ударить.
Ну да, вот про это она и говорила. Пока он ждать будет, мир далеко вперед уйдет.
Впрочем – на дела мастера Гая мне было плевать. Больше скажу – если бы он сам пропал без вести, то я только обрадовался бы. А если бы потом подтвердилось, что он умер, то в пляс пустился бы и пьянствовал неделю. Или две.
– А со мной что? – спросил у него я.
– Что с тобой? – пожал плечами Агриппа. – Ты покрыл одну из сильнейших магичек Рагеллона и остался после этого жив. Так сказать – пополнил коллекцию, сначала принцесса, потом магесса. Сильно, уважаю. Еще ты оказал услугу своему хозяину и, несомненно, получишь за это награду. Вроде все. Теперь ты никому не нужен и не интересен, по крайней мере – пока. Вперед, в Анджан, а после в пустыню. Не забудь взять с собой побольше воды, одеяло и веревку из овечьей шерсти.
– Веревку-то зачем? – устало поинтересовался я. – Удавиться от такой жизни?
– От змей, – Агриппа щелкнул фигурной застежкой плаща. – Спать ляжете – вокруг бивака ее положите. Подползет змея, захочет вас укусить, полезет через веревку, пузико уколет, обидится и обратно в пески отправится.
– Очень смешно, – я встал с кресла.
– Я не шутил, – Агриппа подтолкнул меня к выходу. – Так оно и есть на самом деле. И самое главное – не забивай себе голову всяким разным. Не стала бы она тебя ослеплять насовсем, нужен ты ей больно. Да и потом – ей же надо будет еще с Вороном из-за тебя объясняться. Одно дело, если ученик гибнет на глазах у всех, тут и вопросов не встает, а вот если он из борделя слепым выходит, хотя входил туда зрячим – то это другое дело. Ворон ваш – он дотошный, мне про него много рассказывали. Плюс для него закрытых дверей и авторитетов не существует, потому его не любит никто, а значит, он до правды докопается. Так что – накой ты ей сдался? Поверь мне, я эту публику знаю, двадцать лет около них кручусь.
Не скажу, что он меня убедил до конца, но мне стало поспокойнее.
В номер ввалилась его подружка с вином и застыла в дверях, увидев его одетым.
– Уже все? – печально спросила она у Агриппы. – Так быстро?
– Неделя, – резонно возразил ей он. – Куда дольше? Чуть под корешок не сточился. На столе пара золотых – это тебе. Сынок, пошли.
На улице он взял меня за плечи, тряхнул и велел:
– Голову береги. Помни – чужие жизни – это чужие жизни, их много. А своя жизнь – она одна, и другой не будет. Увидимся осенью. И еще – Равах-ага, «Луноликая Лейла», не забудь. Этому человеку можно верить, по крайней мере – пока, так что особо его не опасайся. И то, что он из Семи Халифатов, пусть тебя тоже не смущает.
Он сел на коня, которого ему подвел юный парнишка-прислужник, и только я его и видел.
Новости. Оказывается, Агриппа, а значит, и мастер Гай имеют какие-то дела с Семью Халифатами? Очень интересно.
Но на этом вечер еще не кончился. В гостинице меня поджидал его логичный финал в лице Аманды.
Она сидела за столом в уже совсем пустой обеденной зале. Оно и ясно – дело было за полночь, постояльцы отужинали и отправились спать, а гуляк сюда не пускали, это не корчма и не харчевня, вот и не было никого.
Так вот – сидела Аманда за столом одна-одинешенька и пила вино, глядя перед собой в одну точку. Заприметив меня, она поставила бокал, встала из-за стола, подошла практически вплотную, зачем-то понюхала ворот моей рубахи и несколько раз с силой ударила меня ладонью по щекам. После чего так же молча повернулась спиной и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Бывает, – сообщил мне мордатый содержатель гостиницы, направляясь к ее столу за бокалом. – Но вы, молодой господин, зря вот эдак, в открытую, по девкам пошли. Радости той – на пару минут, а семья – она и разрушиться может. Шлюх на ваш век хватит, а супруге – сплошное расстройство, вон как она опечалилась. Да и убыток это какой, долго вам теперь отдариваться за гулянку придется, видят боги.
– Мы не женаты, – не знаю зачем, сказал ему я, ощупывая горящие щеки.
– А, ну тогда другое дело, – утешил меня толстяк. – То, что до брака – то не считается за большой грех. Завтра лицо погрустнее сделайте, покажите, что осознали, значит, что переживаете. Колечко какое с камушком подарите, да при случае в месте понеобычней к стеночке приприте, эдак, знаете, покрепче, мол: «хочу – не могу». Они такое уважают. Если она женщина умная, то сделает вид, что все забыла. Нет, забыть – не забудет, они этого делать не умеют, они до смерти все наши грехи помнят, но вид такой сделает. А если нет – то накой вам жена-дура? Извиняюсь, конечно, за такую прямоту.
Я слушал его вполуха, но кивал, соглашаясь. Признаться, я так устал, и физически, и морально, что обида Аманды – она была даже кстати. Ничего я уже не хотел, только упасть в кровать и уснуть. И рядом мне никто был не нужен.
Ознакомительная версия.
