— Дорогая, я не такой болван, как ты думаешь! — воскликнул мистер Бон, возникший рядом с нами. — Откачать магическую энергию — пара пустяков, а вот сохранить её уникальных обитателей задача куда сложней, но я справился. Поэтому не переживай, всё будет хорошо. На всякий случай я подстраховался и сохраню магическую энергию в сконцентрированном виде. Благо, что не пришлось изобретать ничего особо нового; я просто усовершенствовал принцип действия домашних резервуаров, придуманных ещё отцом. Так что даже не думай, ты не исчезнешь, — с этими словами он привлёк Чантико к себе и нежно поцеловал.
К моей зависти, оба лучились такой любовью, что я не выдержала и отвернулась. Проклятье! Я любила Алекса, вот только сердце тосковало по Лотико, и с этим было ничего не поделать. Даже его женитьба на Алконост ничего не изменила, — ведь я знаю, что он любит только меня.
«Сирин!» — позвал Алекс; он обнял меня за талию и, дипломатично улыбнувшись хозяевам, потащил меня в сторонку. Когда мы оказались за массивной садовой скульптурой, он поднял руку и указал на небо. «Посмотри!» — сказал он каким-то странным голосом. Я подняла голову и увидела в небе вихрящиеся воронки тьмы, приближающиеся к земле. «Скорей к мистеру Бону!» — выкрикнула я, но переместиться не удалось; Эквилибриум окончательно отрезал нас от источников магии. Тогда я схватила Алекса за руку и бросилась обратно. «Мистер Бон! Включайте!» — завопила я на ходу. Маг меня услышал и в свою очередь бросился бежать к своему сооружению. Я устремилась было за ним, но Алекс поймал меня и прижал к себе.
— Стой!.. Уже всё, больше спешить некуда, — он с печальной улыбкой заглянул мне в лицо. — Сирин, давай прощаться.
— Прекрати! Ещё ничего не кончено!
— Смертный необычайно умён, но предотвратить Армагеддон ему не под силу, — отстранённо проговорил Алекс, не давая мне вырваться из его объятий.
Да что это с ним? И тут до меня дошло, как он меня зовёт. Для Алекса я была только Ириной, он никогда не называл меня Сирин. Творилось нечто странное не только с окружающим миром, но и с нами. Я замерла, вглядываясь в ясную голубизну глаз того, кто теперь казался мне незнакомцем. И тут перед глазами промелькнул сон, в котором Алекс и Лотико в яростном танце объяснялись друг другу в любви. Нет, не может быть!
— Лотико? — нерешительно проговорила я.
— Догадалась! — улыбнулся Алекс улыбкой Лотико.
Я была рада и в то же время не рада. В том, что происходило, мне виделось что-то неправильное.
— Тебе не кажется, что это не честно — в такой момент вытеснять Алекса из его собственного тела? — наконец сформулировала я то, из-за чего чувствовала себя предательницей по отношению к мужу.
— Прежде чем уйти, я хотел попрощаться с тобой. Прости, что отнимаю у вас время.
— Что значит, ты уходишь? — вскинулась я. Слова Лотико заставили меня позабыть об угрызениях совести.
Вместо ответа он прильнул к моим губам, а затем ушёл. Ушёл навсегда. Шестое чувство сказало мне, что Лотико погиб в битве с Эквилибриумом и это его душа попрощалась со мной.
У меня подогнулись колени, и я повисла на руках у Алекса. Будто сквозь вату я слышала его встревоженный голос, но комок, вставший в горле, не давал мне ответить. Затем, переполненная яростью и болью, я вырвалась из его рук и каким-то образом оказалась около сооружения мистера Бона. Лотико сказал, что оно нас не спасёт, но будь я проклята, если не сохраню Фандору!
Мистер Бон отчаянно размахивал руками и что-то кричал, но я взлетела вверх, и в меня всей своей мощью ударил сконцентрированный поток магической энергии. Он разложил меня не просто на атомы, а до той субстанции, до которой людям никогда не додуматься.
Это можно было бы счесть смертью, но дух, именуемый душой, непобедим.
В бесплотном состоянии для меня не существовало расстояний, и я потянулась к вионету. Есть контакт! На мой вопрос, что с Фандорой, пришёл неутешительный ответ. Значит, Лотико не ошибся. Тем не менее известие о гибели всех, кто был мне до́рог, не ввергло меня в пучину отчаяния, а лишь подстегнуло к действию.
Нет, ещё ничего не кончено!
«Вхождение в систему!» — приказала я. Теперь всё зависело от того, впустит меня вионет или нет. «Ключ!» — раздался бесстрастный голос, и я без колебаний рассталась с волшебством, что с детства считала частью себя. Откуда оно взялось, я не задавалась вопросом; просто есть и всё. В следующий момент меня будто всосало в трубу гигантского пылесоса.
Глава 38
Золотой император и Арес Ягуар, пришедший ему на помощь, несмотря на всю свою мощь, не смогли переломить ситуацию. Боги Фандоры не просто проиграли битву — их практически уничтожили. Со временем Гончие псы выбили Огненную стражу, защищавшую Золотого императора, и, пленив его, отвезли к Сияющему двору, где сдали с рук на руки лорду Ваатору.
Арес Ягуар успел покинуть поле боя до того, как его схватили. Правда, это не сильно ему помогло; стоило ему появиться в своей казарме и его тут же арестовали.
Приговор, вынесенный на двоих, был краток. «Смерть», — гласил он, начертанный рукой лорда Хаоса. Чёрный свиток и буквы, горящие неугасимым огнём, говорили сатане Эквилибриума, что его божественность в сильнейшем гневе, тем не менее ему было приказано не трогать провинившихся принцев. И даже больше, он должен был содержать их в обстановке, соответствующей их высокому положению.
Арес Ягуар, увидев свою камеру, ещё больше помрачнел. Когда его оставили одного, он аккуратно сел на краешек мягкого дивана, о котором раньше мог только мечтать, и, выпрямившись, стиснул челюсти так, что скрипнули зубы.
Золотой император реагировал менее остро. Он лишь вздохнул при виде окружающей его роскоши и сразу же вспомнил, как запер дочь в похожей золотой клетке, только в греческом аду. Правда, об этом он подумал вскользь, мимоходом. Вымотанный до предела, он ничком рухнул на кровать и мгновенно уснул.
В ожидании приговора ни тот ни другой не сидели сложа руки, оба тщательно искали лазейки для побега, но безуспешно. У сатаны Эквилибриума с этим делом было строго, без его разрешения даже призрак почившего микроба не смог бы проскочить мимо Дев Ада.
***
В день казни трибуны громадного амфитеатра были забиты до отказа. Над ареной плавали целые флотилии затейливых разноцветных судёнышек, как правило, рассчитанных на одного пассажира. В них сидела знать Сияющего двора, и за первыми красавицами тянулся длинный хвост из верных и не очень верных поклонников. Причём кавалеры, томные изящные красавцы, разодетые в пух и прах, порой были таковы, что их было не отличить от дам, с которыми они флиртовали. Певучими голосами они болтали о всяких пустяках и с удовольствием перемывали косточки общим знакомым; но стоило кого-нибудь из них задеть, и их голоса тут же теряли свою напевность, становясь резкими и отрывистыми, а прежде томный взгляд приобретал твёрдость стали. Когда обстановка накалялась настолько, что дело шло к дуэли, тогда кавалеры раскланивались и исчезали, а дамы бились о заклад, кто из них выйдет победителем в поединке.
В отличие от знати Сияющего двора, парящей в воздухе, разношёрстная публика на трибунах была гораздо проще в одежде и манерах. Как правило, это были мелкие божки и прочие сверхъестественные сущности. Особенно живописно смотрелись провинциалы, пришедшие издалека. Они не считали нужным скрывать настоящий облик и порой из-за громадных размеров занимали слишком много места на сиденьях, к неудовольствию своих более мелких соседей.
В общем, когда дело касалось хлеба и зрелищ, боги Эквилибриума не особо отличались от простых смертных.
Оживлённо глядя по сторонам, зрители возбуждённо переговаривались. Большинство из них гадали, насколько верны слухи о том, что лорд Хаоса скоро уходит в Большое Странствие и что он, чтобы заручиться поддержкой леди Света и лорда Тьмы, хочет почтить их достойной жертвой. Кое-кто даже считал, что это будет Николс, законный принц Хаоса. Правда, так думала лишь публика, совсем уж далёкая от реалий Сияющего двора. Кто был в курсе его новостей, не сомневались, что казнят Чака Вечернюю Звезду, известного также под именем Золотого императора. О том, что вместе с ним казнят Ареса Ягуара, знали немногие из его товарищей и командная верхушка Легиона убийц. Во всяком случае, Николс постарался, чтобы об этом знало как можно меньше народу. Он не бросил брата на произвол судьбы и делал всё возможное для его спасения.
