Мы сделали, как было велено – перевели коней на шаг, обернулись. Некоторое время ничего не происходило, а потом мне начало казаться, что повозка, проезжая по дороге, забирает ее с собой – сразу за ней из укатанной земли от краев к центру полотна полезла трава и кусты, маленькие деревца, которые вырастали на глазах. Продолжалось это целую минуту, а потом из повозки донеслось невнятное бормотание, звонкий удар, вскрик, и волшебство прекратилось – больше бурного роста не наблюдалось.
– Зеленый, гони, – велел шеф. Мы с ним снова приотстали, и на ходу постарались заглянуть внутрь.
– Ты чего творишь, гаденыш? – заорал шеф, успев первым.
Мне, наконец, удалось закрепить поводья на телеге, и я перебрался следом. Картина открылась странная. Тренни висел, прижатый спиной к стене фургона. Не просто так, конечно – его удерживал скрючившийся от тесноты шеф. На руке у него, кроме, собственно, Тренни висели также Карлик и Мавка – последняя протестующе пищала. Откуда-то из-под брюха у Орка торчали ноги леди Игульфрид.
– Это что здесь такое? – опешил я.
– Он бил Игульфрид! – тыкнул пальцем в лицо жонглеру шеф. – Залепил ей пощечину так, что аж кровь носом пошла и вырубилась.
– У нее кровь сразу пошла! – смогла, наконец, говорить Мавка. – Еще до того, как он ударил. И не только из носа, еще из ушей. Он потому и ударил, чтоб она колдовать перестала. Не надо убивать Тренни, господин Огрунхай, он помочь хотел!
– Шеф, побери тебя духи степей, выметайся отсюда! Ей надо помочь!
Шеф без возражений выбрался из фургона, а я, наконец, смог оценить состояние ведьмы. Она здорово напоминала сказочных вампиров – была бледна, лицо, измазано кровью.
– Что с ней, господин Сарх? – напряженно спросил Карлик.
– Переутомилась. Но, кажется, не смертельно, Тренни ее вовремя оглушил. Давайте уложим ее поудобнее – она теперь не меньше суток в себя не придет. А сколько еще не сможет колдовать – не знаю. – Я, кажется, понимал, почему она так выложилась. Не захотела, чтобы мы убивали ни в чем неповинных людей. После того, как мы уложили девушку и умыли ей лицо, я выбрался из фургона, и рассказал что, собственно произошло шефу, который не находил себе места от переживаний. Поняв причины плачевного состояния леди Игульфрид он, кажется, превзошел себя в богатстве ругательной конструкции.
– Уволю! – ярился он. – Нет, сначала выпорю, а уже потом уволю, прямо здесь, и домой пусть добирается сама!!!
Я разделял его негодование. Здоровье леди Игульфрид было мне дороже, чем жизни всех людей вместе взятых. И невинными я их не считал.
Тряхнув головой, чтобы отогнать непрошеные мысли, я пришпорил коня. Догнать нас теперь не получится, лошадям не пройти быстро через появившийся подлесок, но впереди нас ждет граница, на которой должны быть хоть какие-то заставы. И с той и с другой стороны. Пускай раньше граница с Бренном была символическая, кто знает, как это изменилось теперь?
Спустя еще десять минут мы убедились, что граница больше символической не является. По рассказам циркачей, которым приходилось раньше ходить по этой дороге, мост через реку охранялся с каждой стороны инвалидами – солдатами, которых держали на службе из сострадания. Посты с обеих сторон насчитывали по два-три человека, для которых была установлена сторожка, в которой они и жили. Часто они наведывались друг к другу в гости, проводя вечера за кружкой пива, или бутылочкой недорогого вина.
У сидов неплохо развито ночное зрение, так что я первым увидел переправу. На описанное Тренни это точно не походило. С нашей стороны мост был перекрыт двумя дюжинами солдат – и они были уже готовы начать стрельбу.
Я крикнул Ханыге, чтобы он остановился. Он успел как раз вовремя – мы успели раньше, чем въехали в пределы досягаемости стрел. Нас, конечно, услышали и даже дали залп, но не пострадали даже лошади.
– Нахрапом не проскочим, лошадей побьют. – Констатировал шеф. – Чего они так на нас вызверились?
– Там кроме солдат, наверное, священник есть, – предположил Ханыга. – Если их бог в селении велел нас догонять, то и здешним мог передать, чтобы ждали.
– Да что за бред вы несете? Какой бог? – возмутился орк. – Только что договорились, что богам это не интересно! Нас просто решили ограбить!
– Это ты службы не видел! – покачал головой гоблин. – Уж поверь, что-то такое там было… Сверхъестественное. И оно нас за что-то очень не любит. И потом, откуда-то они про нас узнали, раз стреляют?!
– Может, они во всех ночных путешественников стреляют, – возразил шеф, но уже без прежней уверенности. – Делать-то что будем? Они нас так в клещи возьмут. Подождем еще дюжину минут и те, что остались сзади нас догонят. Долго ли лошадей провести в поводу?
– Что делать, что делать… – Проворчал гоблин. – Убивать их будем. Мы с Сархом с двух сторон поползем, а ты пошумишь. Отвлечешь их как-нибудь.
– И как я буду их отвлекать? Частушки им спою?
– Нет, это их только насторожит, – решил я принять участие в разговоре. – Давай ты лучше какой-нибудь факел соорудишь, и будешь к ним приближаться, и спрашивать, чего они на нас напали. А мы пока поближе подойдем.
Пока мы переговаривались, да пока шеф зажигал лампу, которая нашлась в фургоне, солдаты успели сориентироваться, и теперь шли навстречу. Мы с гоблином подождали, пока они пройдут мимо нас, не заметив в темноте. Шеф стал кричать, изображая испуг, зачем они нападают на мирных циркачей, но люди, похоже, не стремились к переговорам – на вопросы не отвечали, и снова начали целиться. Дальше ждать смысла не было. Я разрядил в спину офицеру арбалет, и стал бросать звездочки так быстро, как только мог. Использовал те, которые были смазаны парализующим составом – все-таки мне не хотелось убивать слишком много народу. Прежде, чем они сориентировались, половина нападавших была выведена из строя.
Нам повезло, что оставшиеся растерялись, и, похоже, вообще были слишком неопытны. Бывшие крестьяне, у которых не было опыта боевых столкновений, они, вместо того, чтобы разбежаться в стороны, и прикончить хорошо освещенного шефа или хотя бы лошадей, остались стоять на месте, и принялись стрелять в темноту, пытаясь нас задеть. В такой ситуации попасть в кого-то из нас с гоблином они могли только случайно.
Через пару минут нападать на нас было некому. Мы с гоблином проверили, не осталось ли кого-нибудь на посту, собрали мои звездочки и арбалетные болты, и благополучно перебрались через мост.
Как оказалось, мы рано обрадовались победе. Стоило нашим лошадям ступить на берег Бренна, как в землю перед нами воткнулось несколько стрел.
– Стой! – лаконично прозвучало из крепости.
Я выругался. Что-то мы теряем хватку – кто сказал, что если на одной стороне границы сидят дилетанты, то и на другой будут они же? Мы решили, что раз после шума, который мы устроили, пограничники Бренна себя никак не проявили, а окна башни так и остались темными, значит, там никого нет. И, как оказалось, жестоко ошиблись – просто солдаты не стали демонстрировать свою заинтересованность переполохом – чтобы не обнаруживать себя раньше времени. И мы на это купились.
