Ознакомительная версия.
Два медведя, совершив ритуальную демонстрацию роста и силы, сошлись. И тут же оказались в едином буром клубке, где нельзя было определить, кто есть кто, хотя они сильно отличались по цвету. Большой медведь был много темнее молодого. Рык, кровь и клочья шерсти разлетались в стороны от движущегося клубка. Клацали зубы. Михалыч слышал, как рвется плоть. Два лесных гиганта, два хозяина тайги… Бой их был страшным и величественным. И Михалыч отступил на шаг, не смея дышать от восхищения и ужаса. Они поднимались в полный рост, будто обнимая друг друга, и снова катились по снегу. И снег под ними окрасился в багровое, и брызги крови разлетались на несколько метров от их могучих объятий. Их рев заглушал крики вокруг, и вызывал животное желание бежать, спасаться, прятаться – только бы не оказаться на пути рычащего клубка зубов и когтей.
И непонятно было, кто побеждает. Верней, было понятно, кто из них победит. Молодой медведь не мог состязаться с большим. Слишком велика разница в размерах.
Они снова поднялись на задние лапы, и Михалыч увидел, что большой медведь взял молодого в тиски. Молодой сдался не сразу. Разворачивал плечи в стороны, пытаясь освободиться, упирался лапами в грудь противнику. Но большой смял его сопротивление. Смял, как сухой лист в кулаке. Вместо рыка Михалыч услышал хрип молодого. По его морщинистым щекам побежали слезы.
Берендей понял, что зажат. И понял, что это конец. Ему не хватит силы противится железным объятьям Заклятого. Хрустнули кости. Легкие, стиснутые его лапами, не могли втянуть воздух. Из пасти закапала кровь.
Настоящий берендей умирает медведем. В последний миг перед смертью он обязательно оборачивается. Он должен уйти из жизни так же, как вошел в нее. А заклятый наоборот. Родившись человеком, в смерти человеком и остается.
Берендей в последний раз вонзил клыки в грудь Заклятого. Если их кровь еще не перемешалась, то теперь уж перемешается наверняка. Последний шанс? Берендей приготовился умереть. Какая разница, умрет он человеком или бером? У медвежонка не осталось шансов, он хрипит и задыхается, у него горлом идет кровь. Если он превратиться в человека, хватка на секунду ослабнет. Потому что человеком он просто меньше, чем бер.
Он вернулся в человеческий облик и вывалился вниз, прокатился между задних лап Заклятого и растянулся на дороге.
Заклятый не понял, почему жертва ускользнула, и немедленно повернулся с ревом разочарования и злости. Берендей инстинктивно приподнялся на локтях, пытаясь отодвинуться от наступающего на него зверя. Воздуха в легких не было. Он хотел и не мог ничего сказать. Стоило выпрямиться, но он распластался на утоптанном снегу, скользил, но подняться не успевал.
Вдох. Маленький, короткий вдох. От боли потемнело в глазах. Он не может дышать, ему просто больно дышать. Но одного маленького вдоха должно хватить, чтобы сказать одно слово.
Берендей разжал слипающиеся от крови губы, нащупал на груди оберег и шепнул:
– Оборотись…
Или тетрадь, оставленная далеким предком, соврала ему? Или кровь их так и не перемешалась? Бер поднял лапу и Берендей, как не старался принять смерть легко и бесстрашно, зажмурился.
На снегу сидел человек. В фуфайке и ватных штанах. Сидел и не понимал, что произошло.
Берендей подумал, что надо добавить: «на пять минут». Потому что пяти минут ему хватит, чтобы обернуться и убить его. Но для этого надо сделать еще один маленький вдох. Обернуться и убить. У зверя болевой порог выше, чем у человека, ему хватит на это сил. Он вспомнил труп Ивана, его белые зубы на солнце. Вспомнил мальчишек – боевиков Семена. Как разбушевавшийся зверь крушил их одного за одним, и каждый его удар был смертельным. Как он откусил голову Игорю и выплюнул ее на снег. Вспомнил Черныша и его раздавленный череп. Обернуться и убить. Он не видел разницы между Заклятым-человеком, и Заклятым-бером. В отличие от Михалыча, который легко стрелял в медведей и не мог убить человека. И Берендей понял, что власти над ним Заклятый больше не имеет. И что у него не дрогнет рука на курке ружья. Или лапа, разбивающая его голову, как тыкву.
Берендей сделал маленький вдох, боясь потерять сознание. Потому что тогда Заклятый обернется, и все будет напрасно. Сделал вдох и выдохнул:
– Навсегда…
Как будто шевельнулось то-то в воздухе. Что-то изменилось, безвозвратно. Что-то оказалось навсегда потерянным. И в легкие пошел кислород. И невидимый бер исчез. Исчез совсем. Остался человек. Жалкий… Стоящий на снегу на четвереньках.
– Убирайся, – Берендей поднялся на локте повыше, преодолевая боль, – убирайся, или я убью тебя. Это мой лес…
Слово качнулось в пространстве, замерло на секунду, и устремилось вперед, шевеля натянутые струны мирозданья. К вечности. И три хрупких мира откликнулись, на миг потеряв равновесие, содрогнулись, балансируя на нитке времени, и пришли в движение. Вечность не заметит этой мимолетной вибрации, похожей на вдох живого листа. Вечности нет дела до трех миров, неужели она отзовется на слабый человеческий голос? Нет. Слово сольется с нею, но вечность не шелохнется.
Юлька сидела на снегу, зажав рот руками. Она видела, как из объятий большого медведя выпал Егор. Выпал и перекатился ему за спину. Медведь повернулся и пошел в его сторону. Юлька хотела закрыть глаза, когда медведь поднял лапу. Она поняла, что медведь метит в голову. И что после его удара Егора уже не будет. Никогда. Но глаза не закрывались. И она видела, как на месте медведя оказался человек. В самый последний миг. Человек не дотянулся рукой до Егора и упал на четвереньки, потеряв равновесие. Егор хотел подняться, она видела это, и закричала, чтобы он этого не делал. Только голос отказал ей. Он в принципе не мог подняться, Юльке это было понятно. Егор что-то сказал, и от его слов до Юльки дошла волна теплого воздуха, как будто она почувствовала его выдох.
Он снова начал подниматься, и Юлька обмерла, и на этот раз вскрикнула, зажимая рот еще крепче. Как будто хотела затолкать звук обратно в горло. А Егор что-то говорил. Не долго. И человек, стоящий перед ним на четвереньках, встал. Медленно. Осторожно. Огляделся по сторонам, как будто удивляясь. Сделал пару робких шагов. И побежал назад по дороге, шатаясь и петляя. Туда, откуда появился.
Леонид огляделся по сторонам. Что-то произошло. Что-то сломалось в нем безвозвратно. Он стоит в нелепой позе, а на него глазеют люди. Но все еще бояться подойти.
Он взглянул перед собой. А мальчишку, он, похоже, убил… Зачем? Вот он лежит перед ним, весь в крови, и захлебывается своей кровью. Разве не об этом он мечтал? Разве не к этому стремился? Для чего же ему это понадобилось?
Ознакомительная версия.
