Ели молча, догадываясь, что это не простая трапеза, поглядывая на сосредоточенную ведьму. И еда-то была особенная — какая-то каша, густая и жгучая, вызывающая жажду, пробуждающая зверский аппетит. Питье — травяной отвар, горьковатый, чуть дурманящий.
А когда Буйвол потянулся через весь стол за хлебом, ведьма вдруг впилась в его руку тонкими узловатыми пальцами и резанула по запястью ножом. Брызнула кровь. Буйвол дернулся, но ведьма зашипела на него:
— Сиди!
Она схватила его за волосы, дернула изо всех сил, вырвала целую прядь. Сунула ему под нос:
— Плюнь!
Растерявшийся Буйвол плюнул.
Ведьма выдранным клочком волос стерла со столешницы кровь, потянула порезанную руку Буйвола на себя, приложила пропитавшиеся слюной и кровью волосы к ране:
— Держи.
— Зачем это? — неуверенно спросил Буйвол.
— Для дела.
— Может, ему и помочиться? — попробовал пошутить Малыш.
Ведьма глянула на него и сказал серьезно:
— Да. И не только. Но это потом. Ночью.
Больше никто ничего не ел. Но и не торопились вылезать из-за стола. Гости понимали, что ведовство уже началось, и не решались нарушить ритуал.
— Ладно, хватит, — сказала ведьма и сняла с пореза напитавшийся кровью клок волос. Она помяла его в руках, понюхала. Сказала удовлетворенно:
— Хорошо.
Потом шепнула что-то, провела ладонью над раной, и кровь сразу загустела, остановилась. Буйвол несколько раз сжал кулак, недоверчиво коснулся запястья кончиками пальцев.
— Что? — усмехнулась ведьма. — Никогда не видел, как кровь заговаривают?
— Нет, — сказал Буйвол.
— Дело нехитрое… Чем на себя пялиться, лучше посуду вымой, — сказала ведьма, и Буйвол безропотно подчинился, стал убирать со стола, чем немало удивил Малыша.
И вдруг в задернутое окошко что-то с силой ударилось, раздался скрежет, словно что-то острое царапало стекло. Какая-то тень заслонила свет.
Ведьма, повернувшись, отдернула тонкую занавеску и изменилась в лице.
В окно заглядывали огромные желтые глаза. Острый загнутый клюв скрипел по стеклу.
Чудище ломилось в дом.
— Они здесь, — сказала ведьма. — Я знала. Знала!
Малыш вскочил, подхватил с пола колчан и лук, выхватил стрелу, натянул тетиву, целя в окно. Круглые нечеловеческие глаза таращились на него, раззевался птичий клюв.
Филин!
— Кто? — Буйвол с мечом наготове уже стоял возле стены, прижавшись к ней спиной.
С треском и звоном вылетело окно. Огромная птица, разметав собранную Буйволом посуду, упала на стол, свалилась на п°л, забилась среди осколков стекла, пачкая кровью соломенный коврик. Меж распластанных переломанных крыльев железной занозой торчала короткая стрела с кожаным оперением.
— Арбалет! — крикнул Малыш, предупреждая напарника.
И его услышали. На улице захохотали, завопили незнакомые голоса. Еще одна тяжелая стрела влетела в высаженное окно, ударилась в печь, выбив из кирпичей красную пыль, осыпав побелку.
— Воры! — надрывался кто-то на улице. — Я вас всех проучу! Проучу как следует!
— Дверь моя! — выкрикнул Буйвол.
Ведьма сидела на полу и отрешенно гладила перья умирающей птицы.
Малыш быстро выглянул в окно, сразу отшатнулся.
Никого не видно. Прячутся в кустах, за деревьями. Судя по голосам, человека четыре. Немного. Но, быть может, остальные просто молчат.
— Никого не вижу! — крикнул он.
Буйвол был за перегородкой в комнате; стоял возле чуть приоткрытой двери, слившись с висящей на гвоздях одеждой, готовый встретить врагов, и слушал, не скрипнут ли половицы.
— У меня тихо! — откликнулся он.
Вылетело еще одно стекло. Стрелу на этот раз пожалели, просто запустили в окно камнем.
— Что им надо? — Малыш обращался к ведьме, но она его не слышала. Она провожала птицу. И вбирала в себя боль и злобу.
— Тут они нас не возьмут, — донесся из-за перегородки спокойный голос Буйвола.
Малыш еще раз высунулся в окно, на этот раз задержался на виду у противника, подставляясь под выстрел, дразня врага. Заметил движение в кустах дикой малины, отскочил — и вовремя — арбалетная стрела ударила в потолок.
В малиннике, видимо, один стрелок. Оставили его сторожить окна. Чтобы никто не выскочил. И с другой стороны, где два других окна, тоже, должно быть, ждет арбалетчик.
Остальные, видимо, вот-вот пойдут на штурм.
Сколько их?
Вход сюда один — дверь. Через окна не залезть — слишком высоко. Хотя, кто знает. Если нападающие хорошо подготовлены, вломиться в эти окна для них — пустяк.
— У меня тихо, — вновь подал голос Буйвол.
— Видимо, по стрелку на южной и восточной стороне, под окнами, — скороговоркой выпалил Малыш.
— Дверь я держу.
— В окна забраться трудно.
— Тогда давай сюда.
Ведьма подняла голову. Малыш посмотрел на сгорбленную старуху и содрогнулся — он увидел, что глаза у нее сделались желтые. Птичьи. И нос — словно клюв.
— Извини, мать. — Он проскользнул мимо ведьмы, когда та выпустила из рук мятое крыло филина и стала тяжело подниматься, словно вырастая из пола.
В комнате и спрятаться-то было негде. Разве только за сундуками. Но они слишком низкие, голова и плечи будут торчать. А от арбалетной стрелы не уклониться, и руками ее не поймать. Значит, надо быть быстрее врагов.
Буйвол махнул рукой, привлекая внимание товарища, показал рукой на дверь, приложил палец к губам. Вытянувшись в струнку возле косяка, он взял меч обеими руками. Малыш кивнул, натягивая лук.
За дверью крались враги.
— Сколько их? — беззвучно спросил Малыш, обозначил слова выразительной мимикой. Буйвол чуть пожал плечами и отвернулся.
Вот опять — половица тихо скрипнула. И сразу — тишина. Замерли они там, затаили дыхание. Пробуют ногами пол, отыскивая место, куда ступить.
Уже совсем рядом. Прямо здесь — за бревенчатой стеной.
Можно представить, как они сейчас тянутся осторожно к Дверной скобе, держа перед собой взведенные арбалеты.
Сколько их?
Буйвол вжался в стену.
Наверняка они догадываются, что он стоит именно здесь, поджидает их возле двери. Рванут скобу, нырнут в проем, перекатятся, повернутся, выстрелят.
Арбалетную стрелу мечом не отобьешь. Значит, нужно опередить врага.
Вот сейчас…
Дрогнула дверь.
Сейчас!
И вдруг, в тот самый миг, когда дверь распахнулась, воздух в комнате загудел от взмахов тысяч крыл. Заметались, забились тени, сея пух и перья, захохотали, заухали, завизжали. Лопнули стекла, вылетели оконные рамы. Туча невесть откуда взявшихся птиц закружилась живой вьюгой.
Ввалившиеся в комнату люди разом потерялись. Один схватился за лицо, упал на колени, выронив арбалет, закричал — совиные когти располосовали ему щеку, клюв выбил глаз. Другой бросился бежать, в дверь не попал, с маху ударился о косяк, опрокинулся, пополз куда-то на четвереньках.
