— Цыц мне, бабы! — рявкнул староста. — Раскудахтались!
Недовольный ропот стих. Но тут вперёд выступила старостиха.
— Что значить, раскудахтались? — вопросила она, уставив руки в полные бока. — Стоило какой-то вертихвостке вернуться в село и у нас уже нет права голоса?!
— Ну, тихо-тихо, дома разберёмся, — беря за локоть, попытался утихомирить жену староста.
— Я требую немедленного объяснения, раз уж зашёл разговор! — вырвавшись, топнула ногой супруга. — Доколе это будет продолжаться?
— Вот!
— Ага!
— Правильно, Ульга! — поддакивали обступившие со всех сторон женщины.
— Надо что-то решать, а иначе, бабоньки, объявим мужам воздержание. Пусть их Лейка ублажает, а также готовит, стирает, да портки штопает, — добавила воодушевлённая присутствием соратниц Ульга.
Согласный гомон усилился.
Мужчины, что уже собирались закрыть рот глупому бабью, переглянулись да оставили свои мысли при себе. По поводу ублажения оно, конечно, хорошо бы, но вот до всего остального… Вряд ли Лейка пойдёт на такие жертвы.
— Так, жинки, хватит, — примирительно поднял руку староста. — Сами подумайте, надыть сначала с драконом разобраться, а потом уже девку судить.
А вот тут как не согласиться?
— Так шо, где там наша учёная Лейка!
Собравшийся народ принялся оглядываться.
Не увидев девушки, староста, однако выискал в толпе её мать.
— Марта!
Женщина вздрогнула, досадливо дёрнула рукой. Эх, углядел, окаянный!
— Где дочь прячешь? — грозно спросил старший по селу.
— А шо сразу Марта? Спить дочка дома. Где ж ей еще быть?!
— Так уж и спить? — ехидно поинтересовалась одна из баб.
— А тебя вообще не спрашивали!
— Чего орёте, деревенщины? — произнёс вдруг девичий голосок.
Все как один селяне обернулись. Раздались возмущённые выкрики.
К толпе приближалась Лейка. На ходу одёргивая подол платья, возвращала на место приспущенные плечики.
— Чуть рассвело, а по мне уже соскучились? — спросила девушка, подходя к старосте.
Тот машинально вытащил из её волос соломинку. Покрутив в пальцах, бросил на землю.
— Явилась красавица! — прошипела одна из баб.
Появления кузнеца, что пристроился сбоку толпы, заметили не все. Но разве можно что-то скрыть от вездесущего взгляда супруги?
— Ты где это был, Маклай? — подозрительно вопросила она на всю площадь.
Здоровый мужчина с высокими залысинами невнятно пробормотал в бороду:
— Да вот на кузню отлучиться понадобилось.
Лейка хмыкнула.
Супруга ковца пронзила её ненавидящим взором и снова повернулась к мужу.
— Это во скольки ты туда ушёл?..
Тот пробормотал нечто совсем невразумительное.
— Ой, стыдоба-то какая! — взвыла мать Лейки, обхватив седеющую голову руками.
— Молчи, дура старая! — толкнул её супруг. — Авось никто не догадаетси.
Шёпот щупленького мужичка отчётливо разнёсся по всей округе, так что последнее замечание выглядело более чем сомнительным. Но мать Лейки всё же замолчала.
— Так, хватить! — не выдержав, гаркнул староста. — Апосля разберётесь. Сейчас надыть узнать, что ентому чудищу от нас надобно, — он повернулся к Лейке и кивнул в сторону забора. — Читай, девка!
Ещё не совсем рассвело. Лейка подошла ближе, чтобы лучше видеть выжженные буквы.
— "Прывяжыте завтра самую красывую девушку к сталбу. Я буду иё естъ. А коли не прыведёте, съем вас самих. Дракон", — дочитав, девушка обернулась. — Всё.
Длинная стрелка вела от слова «съем» вниз, указывая на груду костей, некогда бывшую бычком.
Бабы заголосили в один голос. Воздух накалился от споров. Души всех представительниц прекрасного пола рвались на две части. С одной стороны каждой хотелось, чтобы именно её признали самой красивой «девушкой». С другой — оказаться съеденной не хотела ни одна.
— А драконь-то храмотний попалсиии, — прошелестел дед Свердёл.
Опираясь на клюку, он наблюдал за всем происходящим с ближайшей завалинки.
— Скорее не грамотный, — хмыкнула Лейка. — Вона сколько ошибок в трёх предложениях допустил.
— Ето всё, мил моя, пустяки. Главное, что писять и читать умеет. О! — старик многозначительно поднял палец вверх.
Между тем обсуждение кандидатуры на жертву находилось в самом разгаре. В толпе сгрудившихся баб то и дело слышались выкрики по поводу своей красоты да уродства всех остальных. Но как только звучало предложение встать за село горой и отдать себя чудищу на съедение, очередная «красавица» тут же начинала сомневаться в собственной неотразимости.
Мужики, наблюдая за своими жёнами, сёстрами и дочерями, посмеивались. До людей ещё не окончательно дошло, что жертва будет принесена кровавая.
Староста почесал густую бороду. Собрание пора завершать. Огороды не полоты, луга не кошены, скот не кормлен… Это ж разве дело? А тут ещё и зверя лютого усладить надобно.
— Ну, что делать будем, брати-сестры? Можа кака девица сама жертвой стать вызовется? — спросил старший по селу.
Ропот снова прошёлся по толпе. Выступать в роли завтрака не хотел никто.
Некоторые мужчины робко предлагали кандидатуры собственных жён, за что тут же получали тумака и обещание отыграться дома. Оправдания мол, "Ты ведь у меня и в самом деле красавица!" льстили, но не отменяли неминуемого отмщения.
— Ой, не могу, — расхохоталась вдруг беззаботная Лейка. Наблюдая за происходящим. — Это ж где вы такую дуру найдёте, чтоб сама дракону в пасть сунулась?
Причитания и споры неожиданно стихли. Все взгляды устремились к говорившей.
— А чегой-то вы на меня так смотрите? — подозрительно сощурилась девушка.
— Отпустите! Отпустите, ироды проклятущие! — кричала связанная по рукам и ногам Лейка.
— Кричи, милая, кричи, только это тебе и осталоси. Авось полегчает?! Али и вовсе обезумеешь, так и помирать не страшно будет, — «успокоила» девушку сердобольная старушка.
Лейка на мгновение затихла, но тут же зашлась в новом вопле.
Мать тихо плакала в платок, шествуя в самом конце процессии.
— Не хнычь! — «утешал» отец. — На нужное дело девку отдаём, себя спасаем. У нас их вон ещё пятеро по лавкам. А Лейка та ещё язьва. Может, драконь ею подавиться? Как думаешь, а?
— Да иди ты! — отмахнулась женщина, промачивая платком, красные от слёз глаза.
— А-а-а, — визжала Лейка, привязанная к дереву, когда огромный дракон приближался к ней.
Из раскрытой пасти его вырывались языки пламени. Внимательные глаза пожирали жертву на ходу.
Подойти крылатый монстр не успел. Дорогу ему преградил юноша.
