ворот алое и склизкое… «нечто» - это слово было единственным, что пришло ему в голову при взгляде на это существо. Однорукое и передвигающееся на двух ногах создание ничем не походило на того монстра, с которым они сражались ранее. Тело бескожей склизкой твари представляло собой сплетение сухожилий и мышц, увитых сетью черных вен, по которым упругими толчками двигалась кровь, и казалось, что даже сам воздух вокруг нее слегка дрожит.
Тесей встал и, перескочив через плавающее крыло, бросился вперед, молясь о том, чтобы Карфуд продержался достаточно долго, чтобы отвлечь внимание их противницы на себя. Как и обычно, его мысли не остались тайной для танар’ри. Когда Шеба еще раз впечатала свою жертву в створку врат, по коридору разнесся громкий хруст ломающихся ребер, но демон нашел в себе силы поднять руки и обхватить ладонями ее хрящеватую голову. Она отдернулась, вырвавшись из его хватки, хотя когти Карфуда и выдрали из её щек длинные полосы алых сухожилий. Подавшись вперед, она впилась танар’ри в горло.
Этого хватило. Если бы не ее рост, Тесей одним взмахом снес бы ей голову, но, к сожалению, это было невозможно. Поэтому, перехватив меч поудобней, он до самой рукояти вонзил клинок Шебе в спину. Из раны ему в лицо выплеснулся фонтан горячей клейкой субстанции, и он едва успел отвернуться, чтобы защитить глаза.
Трассонец ожидал, что Шеба издаст удивленный всхлип и упадет на колени, выпустив Карфуда, который с хрипом и кашлем отползет в сторону, тяжело дыша и зажимая рукой разорванную глотку. Что она наклонится вперед и рухнет в воду с перерезанным позвоночником и сердцем, пронзенным клинком из звездного металла.
Но вместо этого он осознал, что ее локоть стремительно приближается к его голове. Ему едва хватило времени, чтобы обхватить рукоять меча второй рукой и укрыться за наплечником. Тесей ощутил, как рвутся застежки брони, тело пронзает боль, и его сильнейшим ударом подбрасывает в воздух.
Его руки чуть не вывернулись из суставов, но клинок он не выпустил. Меч провернулся в ране, расширяя ее. Как Шеба вообще умудряется держаться на ногах, учитывая, что добрая половина ее грудной клетки оказалась разворочена?..
Меч выскользнул из тела монстра, и Тесей с резким воплем врезался в окованную железом створку врат. Воздух выбило из его легких, и он со стоном свалился в воду. Боль парализовала его. Он увидел, что Шеба пятится прочь от ворот, пытаясь выстоять под яростными ударами черных когтей Карфуда. Из длинной раны, оставленной клинком трассонца, хлестала кровь.
Осознав, что на то, чтобы отбиваться от демона единственной оставшейся рукой, уходят все ее силы, Тесей встал на колени, намереваясь присоединиться к схватке – и увидел, что вокруг его груди обвивается черный обрывок ткани. Он понятия не имел, сколько раз лента уже успела обмотаться вокруг его тела, но сейчас это не имело никакого значения. Хотя боль от удара монстра до сих пор продолжала его терзать, он вскочил на ноги – или, скорее, на руку и ногу – и бросился в бой.
Заметив его, Шеба отвела ногу, намереваясь пнуть Карфуда в живот. Демон опустил руку, чтобы блокировать удар, но вместо этого она отступила в дальнему концу вертящихся ворот и попятилась.
Черная лента еще раз обвилась вокруг Тесея, но он не обратил на нее никакого внимания. Разгадав намерение Шебы, он рванулся вперед. В голове у него билась лишь одна мысль – целься по ногам!
Когда Карфуд наконец осознал, что это послание предназначается ему, Тесей уже успел приготовиться к прыжку. Демон бросился на Шебу. Всего один миг, один бесценный миг был потерян перед тем, как трассонец взвился в воздух, но этот миг оказался решающим.
Тварь отпрыгнула. Когда Тесей с его клинком из звездного металла оказался достаточно близко, она взмахнула склизкой алой ногой. Удар пришелся трассонцу прямо в грудь. Он увидел, что черная лента оборачивается вокруг него еще один раз, а затем мир померк.
В его ушах звучит негромкий рокот прибоя, кожу холодит морской ветер, а взгляд устремлен на усыпанный звездами небосклон; женщина, та самая высокая красавица с оливковой кожей и зелеными глазами нежится в его объятьях, юная и совершенно обнаженная. Их мир – мир молодых героев и их возлюбленных: победы в боях, льющееся рекой вино, крепкий сон – но они совершили ошибку. Огромную ошибку. Они открыто лежат пред жаждущими взорами богов, а то, что боги возжелают, они получат.
Теплая и желанная, словно амброзия, струя нежного как поцелуй вина щекочет уста трассонца, услаждая язык и струясь по горлу; он спит и в то же время не спит; пред ним стоит прекрасный юноша, льющий ему в рот нектар из серебряного кувшина. Лицо этого юноши не из плоти и крови – оно подобно мраморной маске, черты которой более совершенны, нежели у любого смертного, а кожа сияет, словно жемчуг. Глаза бога имеют глубокий пурпурный оттенок спелого винограда, главу его венчает лавровый венец, а на губах играет широкая озорная усмешка.
- О, великий Тесей, знаешь ли ты, кто оказал тебе честь угостить этой выпивкой?
Трассонец кивает.
- Дионис, - бог вина, воплощение радости, веселья, духа товарищества – и в то же время безумия, бреда и галлюцинаций. – Мое почтение.
Глаза бога вспыхивают.
- Почтение, которое и боги, со своей стороны, окажут тебе, Тесей – если ты исполнишь мою волю.
Трассонец не говорит ничего. Он знает, какая опасность грозит тем, кто следует путем Диониса, но знает и то, насколько безрассудно отвергать требования богов.
- Ты правильно сделал, что спас дочерей короля Миноса, - Дионис устремляет взгляд вдаль, туда, где виднеется небольшой, зарывшийся носом в песок корабль, единственный черный парус которого обернут вокруг перекладины мачты. – Их отец злоупотреблял своей властью даже по отношению к собственным детям, и мы, боги, давно хотели увидеть их свободными.
- Да будут мои деяния всегда радовать богов.
- Тогда, о великий Тесей, ты должен уступить свою добычу, - на лице Диониса возникает кривая усмешка. Он переводит взгляд на красавицу, которая мирно дремлет в объятиях трассонца. – Оставь ее на этом берегу. Я присмотрю за ней. Мы предназначили тебе младшую принцессу, Федру.
- Никогда! Я не брошу…
- Забирай Федру, а с ней мое благословение, - зачерпнув полную горсть песка, бог поднес ее к лицу трассонца. – Даже
