Владигор замер посреди подвала. А ведь это идея! Почему бы не сойти с ума? Вот взять и напрочь лишиться рассудка. Как тогда Хоргут сумеет различить в его мозгах правду и ложь, подлинные замыслы пленника и бред безумца?
Когда-то, еще мальчишкой, Владигор встретил на торговой площади Ладора чудного старичка — всклокоченного, в дрянной одежке, с бубенчиками на шее и деревянной погремушкой в руках. Старичок безостановочно приплясывал, почесывался и кривлялся, развлекая купцов своими ужимками и какими-то невразумительными песенками-прибаутками. Отец объяснил княжичу, что это местный юродивый, у которого в голове все перемешалось и нет ни одной здравой мысли. Он ничего не помнит, кроме дурацких скоморошьих прибауток, да и те бормочет как придется, через пень-колоду… Вот этого дурачка старичка и нужно подсунуть Хоргуту!
Ужимки и приплясывание изобразить нетрудно, подумал князь, но ведь не в них главное. Он должен полностью погрузиться в какую-нибудь нелепую песенку, подчинить ей все свои мысли, все без остатка, чтобы она стала для него центром Вселенной, сутью существования.
Владигор попытался припомнить, что именно бормотал сумасшедший старичок с торговой площади, однако память подсказала совсем другое — заунывную песню, которую он слышал на Острове Смерти:
То ли жить мешают годы,
то ли вовсе отупел
от промозглой непогоды
и своих беспутных дел…
На душе темно и кисло,
как у лешего в котле.
За решеткой ночь повисла,
как удавленник в петле.
Нет, явно не годится. Нужно что-то совсем безмозглое, бездумное, бездарное, без… Без чего? Где подобрать слова, не имеющие никакого смысла, да еще умудриться втемяшить их в свои мозги?!
Неожиданно в его сознании шевельнулось нечто, покрутилось-поюлило амбарной мышкой, ударило хвостиком — и прозвучало хотя и печальной, но вполне дурацкой припевочкой:
Закрывает окна
город полусонный.
На высоких крышах
дремлют облака…
А мне опять приснился
крокодил зеленый,
зеленый-презеленый,
как моя тоска…
— О боги! — воскликнул Владигор и даже выругался с досады. — Где я мог это слышать? И почему в голову лезет совсем не то, что нужно?!
И вдруг услышал в ответ:
— А мне нравится. Особенно про этого, как его, каракодила. Кстати, он на кого похож? На жабу или на кикимору?
Владигор застыл каменным истуканом, не веря своим ушам. Чей это голос? Может, он и в самом деле сходит с ума?
— Эй, князь, о чем задумался? — прозвучало вновь. — Давай вместе подумаем.
Голос был гулким, словно доносился из пустой бочки, но, как ни странно, казался удивительно знакомым.
— В сторонку-то шагни, — продолжил невидимый собеседник. — И помоги мне приподнять эту плиту проклятущую. Ну, долго ждать?
Только теперь Владигор сообразил, что голос звучит прямиком из-под его ног, вернее, из-за гранитной плиты под его ногами. Он торопливо сошел с плиты и внимательно пригляделся к ней. А ведь верно: на стыке двух плит виднелась приметная щель, не меньше двух пальцев в ширину!
Он не стал размышлять, кто и зачем лезет в острог из-под земли, а просто вцепился в край плиты, рискуя обломать пальцы, и со всей силой потянул ее вверх. Плита дрогнула и, активно подталкиваемая снизу, приподнялась. Владигор ухватился поудобнее, напрягся — и сковырнул ее, как заскорузлую болячку с простуженной губы.
Снизу вдруг ударил яркий голубой луч, князь невольно прикрылся ладонью, но тут же отвел ее и радостно, еще не веря своим глазам, воскликнул:
— Чуча?! Не может быть!..
— Может, князь. Чуча все может, — ответил коротышка, улыбаясь во весь рот.
Владигор поспешно приложил палец к губам: тихо, нас могут подслушивать; и только потом, когда Чуча, не издав ни звука, выбрался из подземного хода, стиснул его в объятиях.
— Полегче, а то раздавишь, — прошипел Чуча, не без труда высвобождаясь из богатырских объятий князя. — Не хватало еще помереть такой глупой смертью, когда наконец-то до тебя добрался.
— Боги небесные, как ты меня нашел?! — Владигор все еще не мог поверить, что видит не сон, а явь. — Почему тебя пропустили заколдованные стены? Да уж не рехнулся ли я?!
— Нет, дружище, ты неисправим, — хмыкнул Чуча. — Почти два года тебя не видел, а все тот же! Закидываешь вопросами, как детвора снежками.
Он поднял голову, взглянул в зарешеченное оконце и тут же сделался серьезным, почти хмурым.
— Опаздываем, князь, рассвет скоро. Давай-ка за мной, потом все объясню, — сказал Чуча и резво спрыгнул обратно, в подземный ход.
Владигор, собравшись было последовать его примеру, неожиданно остановился.
— Ну, чего застыл, как чурка березовая? — сердитым шепотом окликнул его Чуча. — Говорю же тебе — времени почти не осталось!
— Не могу, друг, — тихо сказал Владигор. — Если я сбегу сейчас, Хоргут убьет Агнию. Я, к сожалению, должен остаться здесь и попытаться его перехитрить.
— Кобель кудлатый! — выругался Чуча. — Ну где такое видано? За юбку бабью готов жизнь положить! Ох, не зря меня Белун предупреждал…
— Белун? — удивленно встрепенулся Владигор. — Погоди-ка, ты говоришь, что…
— Я говорю, что годить некогда! — перебил его Чуча. — А Белун говорил, что ты наверняка начнешь упираться, да только я ему не поверил. Как поверить, что человека пойдешь из острога вытаскивать, а он, балбес, упрется — и ни в какую?!
— Белун вернулся? — не обращая внимания на ругань Чучи и почти не веря своим ушам, переспросил Владигор.
— А как я, по-твоему, здесь оказался? — вопросом на вопрос ответил Чуча. — Конечно, вернулся! Разве мы смогли бы без него вытащить тебя отсюда? О своей принцессе не беспокойся — ничего с ней ассирцы не сделают, пугают только. Белун сразу на их заклятия свои запреты наложил, чтобы пакостить перестали. И Фильку вылечил, и твою девку-разбойницу в обиду не даст. Ну, дружище, долго ты мозговать будешь?!
Владигор, совсем одуревший от услышанного, несколько мгновений тупо смотрел на Чучу, а затем вдруг махнул рукой и спрыгнул в подземный ход.
— Так-то лучше, — удовлетворенно произнес коротышка. — Теперь беги за мной. Все объясню, когда будем на месте.
Подземный ход оказался довольно тесным, и князю пришлось едва ли не на четвереньках пробираться вслед за Чучей. Впрочем, мучился он не слишком долго — Чуча вывел его в просторную горизонтальную шахту, где Владигор смог наконец с облегчением распрямить спину.
