Он склонился в поклоне перед Юбиби.
-- Прелестная дева почтит меня вниманием?
-- Только ненадолго, -- неко повернулась ко мне. -- Хозяин, ты разрешишь?
-- Конечно, -- с улыбкой махнул рукой я. -- Моя воспитанница налаживает свою личную жизнь. Равзе это не прекрасно?
Спрос на Юбиби очень велик: ей-богу, я не успеваю запоминать её кавалеров. Девушка-кошка и кровавый призрак ушли, и сотался только я и Клавдиус. Вот-вот часы пробьют Новый Год. Где же Сэмми и Джулия? Я уже начал беспокоиться.
И в этот момент погас свет.
В зале было темно. И тихо. Все притихли от неожиданности. Одна только корона "Королевы Люции" горела ярко в густой темноте. И ещё фонари - красные, зелёные, синие - на стенах. А потом меня нашли и поцеловали чьи-то губы. Они были мягкими и жаркими, и пахли ежевикой.
-- Что это? -- удивился я.
Тёплое тело прильнуло ко мне.
-- Болгарский обычай, -- прошептала Юкико. -- "Минуты новогодних поцелуев".
И снова мягко поцеловала меня.
А потом.... свет снова загорелся. Но не на потолке. Вместо этого зажглась ёлка. Гирлянды, конуцентрическими кругами, от самого низа, вспыхнули на ней, словно звёзды. И тысячи свечей. Огненной спиралью они пробежались по её зелёным лапкам и взорвались фейерверком на самой верхушке. Яркие огни угалси, и стало заметно, что вверху полыхает звезда.
Запахло миндалём, как в кондитерской.
Черти, паки, бесёнки, пискси и феи ликовали.
А затем медленно вернулся свет.
Но Юки уже не было со мной.
Зато появилась Джулия.
-- Кажется, Новый Год вот-вот наступит, -- тихо сказала она.
Глава 9. Под удары колокола
Существуют мгновения, когда ты начинаешь верить в чудо.
Неопытный волшебник,
ожививший свою первую мумию.
Джулия облизнула губы.
-- Ну как, Алекс, -- прошептала она, -- ты будешь загадывать желания под удары колокола?
-- Может быть, -- сказал я, -- может быть.
На мохнатых ветвях качались феи и крохотные эльфы. Паки и брауни оккупировали гирлянды: они сидели там, сверху, и весело кривлялись. Все ждали наступления Рождества.
Эй! А это ещё что такое?
В зал въехала процессия: высокие, статные сиды в сияющих одеждах, на мохнатых лосях. Впереди, на могучем, ветвисторогим и доисторическом мегацеросе покачивался могучий мужчина - в кафтане с золотым шитьём, и проседью в иссине-чёрных волосах.
Прямо рядом со мной что-то шлёпнулось. Я скосил глаза. Крохотный чертёнок, свалившийся прямиком с гирлянды над моей головой, потирал ушибленное плечо.
-- Оберон, -- прошептал он, -- Оберон!
-- Оберон! -- подхватили все в Зале. -- Оберон!
-- Оберон, -- разнеслось по залам, -- Оберон!
-- Какой мужчина, а? -- ехидно пихнула меня локтём в бок Джулия. -- Не то, что некоторые.
Король лесов и эльфов величаво проехал к Вратам. А я досадливо отвернулся. Ну, подумаешь, Оберон. И не таких видали, да.
-- Жаль, что Самаэллы здесь нет, -- саркастически заметила Джулия. -- Может, она сменила бы объект своих притязаний....
Я только пренебрежительно фыркнул.
Шаг за шагом, процессия скрылась в мерцающем мареве Врат.
Джулия вздохнула.
-- Я знаю, что мы не должны вмешиваться... Но, чёрт возьми, жалко людей, которые пострадают. Помнишь, что рассказывал Синеад про Дикую Охоту?
Я широко улыбнулся.
-- Помнишь дело с бронзовыми статуэтками? Неужто ты думаешь, я ничему не научился? Не думаю, что посреди марсианской пустыни есть какие-то люди. Вроде бы там жизнь представлена только микроогранизмами. Да и те давно мумифицировались.
Джулия изумлённо уставилась на меня:
-- Как-как?! Ты хочешь сказать, что... Он же собирался в Исландию!
-- Ну, -- пожал плечами я, -- иногда, в одном случае из миллиона, Врата барахлят....
-- Ну ты негодяй, -- пробормотала Джулия, и глаза её были полны восхищения.
А потом всё словно замерло. Полумрак сгустился, а огни на ёлке загорелись ярче.
И тогда раздался звон колокола.
Бом...
Все вокруг встрепенулись.
Бом...
Весь зал замер, словно в едином вдохе. Я бросил взгляд на часы.
Боммм!!!
Новый Год наступил!
Бомм-бомм-бомм! Бомм-бомм-бомм!
Удары колокола разносились вокруг, словно самая чарующая мелодия. Он плыли по помещению, подобно морским волнам.
Они доносились отовсюду - и словно бы ниоткуда.
Бомм-бомм-бомм!
Бомм-бомм-бомм!
И всё в зале замерло. Все медленно подняли глаза вверх.
И тогда пошёл снег. Самый настоящий снег. Снежинки падали и танцевали, словно хмельные феи, они вальсировали и кружились, укрывая пол мягким ковром.
-- Йохохо! -- сказал Дед Мороз. -- Праздник наступил!
И тогда толпа забурлила, все засуетились. Козлоногие сатиры, обнажённые альвийки, рождественские эльфы, зелёные гоблины и причудливые полинезийские божки. Олени в санях и прямоходящие собаки. И все ринулись к воротам.
-- Чёрт возьми, господа! -- закричала Джультетта. -- Избегайте давки!
Колокол ударил сто восемь раз, а потом утих [167]. Но его мягкое, медовое звучание, казалось, всё ещё разносится по коридорам. Быть может, это Эхо заблудилось, и не хочет расставаться с его сладостным восторгом?
А снег всё шёл. Он был мягкий и пушистый.
***
На Станции было тихо. Снежок усеял титановые плиты пола и таять не желал. Большая часть гостей-таки успела воспользоваться Вратами и попасть в свои Миры. Остались только сотрудники: вот и мы с Джулией сидели за своими стойками, зябко кутаясь в свои одежды. Джулия и не подозревала, что под Новый Год так холодает. Я отдал ей свою рубашку, и она куталась в неё, похожая на взъерошеного цыплёнка.
Каждый раз, когда я смотрю на неё, мне вспоминается сто тридцатый сонет Шекспира - ну, вы помните, да?
Ее глаза на звезды не похожи,
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И черной проволокой вьется прядь.
С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щек.
А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежный лепесток.
Ты не найдешь в ней совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествуют богини,
Но милая ступает по земле.
И все ж она уступит тем едва ли,
Кого в сравненьях пышных оболгали.
Это точь-в-точь про неё - ну, за исключением того, что она не моя возлюбленная. Моя напарница одну за другой курила сигареты "Черномор" - редкостная, ядовитая гадость, доставляемая к нам контрабандой.
-- Слушай, Алекс, -- кашлянула Джулия. -- Ну, я-то человек насквозь циничный, и верю только в пофигизм, сарказм и оргазм... И всё-таки, в такие дни... Иногда хочется верить, что есть что-то такое, там... где-то там - чёрт возьми, а иначе зачем это всё?
