на него извивающуюся, злобно клокочущую личинку. Чтобы она замолчала и перестала скрежетать — пришлось накинуть на нее старую тряпку. Сразу стало тише.
Время от времени она выгибаясь в попытках скинуть с себя путы, но ее потуги заканчивались неудачно. Уж кто-кто, а Мелена, всю жизнь проведшая на службе, прекрасно умела вязать узлы.
Она привязала самодельные санки позади волокуш и, взяв лошадь под уздцы, снова отправилась в путь.
Дорога казалась бесконечной. Кругом заснеженный лес и холодные, слепящие в закатном солнце ледяные поля. Казалось, что шпили Асоллы все так же далеко и не приближаются ни на шаг, сколько ни старайся.
Все что ей оставалось это просто идти, размеренно переставляя ноги. Иногда она прикрывала глаза и шла, положившись на лошадку. И та недовольно фыркала, когда Мел проваливаясь в сон, повисала на поводьях.
— Да иду я. Иду, — ворчала она, — иду.
Как же хотелось спать…
Когда они вывернули на главный тракт, на прямую ведущий к стенам Асоллы, Мел поняла почему им на пути не попалось ни одного человека.
Над городом, мерцая и переливаясь в лучах зимнего солнца, искрился светло-зеленый, почти прозрачный купол. Он укрывал не только столицу, но и близлежащие деревни, а на его границе земля была испещрена провалами, настолько большими, что их было видно даже издалека.
— Молодец, Морт, — Мелена похвалила старика, который все-таки смог накинуть защитный полог и укрыть людей от роя.
Она облизала пересохшие растрескавшиеся губы и двинулась дальше, очень надеясь, что теперь, когда спасение так близко, земля не разверзнется, и из нее не полезут уродливые твари.
Однако, первым их заметил не рой. И даже не патруль у границы Асоллы.
Когда до купола оставалось всего пяток миль, с крепостной стены в небо поднялась крылатая тень и стрелой ринулась навстречу.
— А вот и встречающие, — вяло усмехнулась Мелена, не ожидая от встречи ничего хорошего. Вряд ли спешащий к ним кхассер приготовил для нее распростертые объятия и радушный прием.
Остановив повозку, она бесстрастно наблюдала за приближением крылатого зверя. Сквозь пелену, застилающую взор, она разобрала шкуру цвета песчаных холмов и темную гриву, развевающуюся на ветру.
Хасс.
Вот уж кто точно не обрадуется ее появлению.
Добравшись до них, он сложил крылья и камнем упал вниз, обернувшись у самой земли. И вот уже не зверь, а мужчина, не уступающей ни силой, ни габаритами самому императору, возвышался над ней грозовой скалой.
— Не думал, что посмеешь вернуться, — его голос клокотал от едва сдерживаемой ярости.
— А я вернулась, — Мел пожала плечами, рассматривая заклепку на его плече. Смотреть кхассеру в глаза она не спешила. Там вряд ли было что-то кроме тьмы, готовой причинить боль и растерзать.
— После всего, что натворила? — он надвигался, — ты должна была схорониться в самой глубокой норе, и молиться всем богам, чтобы тебя не нашли!
— И чего я натворила? — равнодушно спросила она, отсчитывая собственное надрывное сердцебиение. Слишком медленное и невнятное.
— Еще спрашиваешь? — прорычал Хасс, теряя остатки самообладания. Схватил ее под локоть и дёрнул так, что Мелена почувствовала себя беспомощной снежинкой, угодившей в ураган. На то чтобы дать отпор сил не совершенно не осталось. И времени тоже.
— Убери руки, лохматый, — ровно произнесла она, приводя Хасса в еще большее бешенство, — есть что сказать? Говори.
Страха в ней не было никогда, а сейчас не осталось и подавно, кроме одного. Она боялась не успеть.
— Все из-за тебя, дрянь. Если бы не сбежала, Маэс после битвы с валленами не отправился бы на твои поиски, и остался бы жив!
Едва справляясь с подкатывающей тошнотой, Мелена криво усмехнулась:
— Не чувствуешь своего правителя? Какая жалость, — небрежно стряхнула с себя чужую руку и подойдя к волокушам сдернула верхнее одеяло.
Маэс все так же не приходил в себя, но дышал, а разбуженная Эсса недовольно заворчала и попыталась забраться глубже под бок.
— Какого… — Хасс тут же оказался рядом, отпихивая Мел в сторону.
Она покачнулась, отступила к придорожному валуну и привалилась к нему сначала бедром, а потом, тяжело опустившись на снег, и спиной.
— Живой, — Хасс не верил своим глазам.
— Это ненадолго, — прошептала мел, едва слышно, но Хасс уловил.
Вскинул на нее взгляд, ловя в западню и не позволяя отвернуться.
Она равнодушно смотрела на него, ожидая боли. Даже хотела ее, надеясь, что взбодриться, но Хасс не тронул.
— Поспеши, блохастый. Он на пределе. Если будешь и дальше любоваться на меня, то его смерть точно будет на твоих руках. И пришли кого-нибудь вот за этим, — вяло указала на прицеп, в котором зашевелилась обеспокоенная личинка, — уверена, оно вам пригодится.
Хасс не стал проверять, что именно скрывалось под старым мешком. Вместо этого он обернулся, подозвал к себе Эссу, но та возмущенно заворчала и юркнула под сани, отказываясь уходить с ним. Тогда он прихватил безвольное тело императора и помчался в Асоллу.
Мел проводила его взглядом. Попыталась встать и не смогла. Все. Запас сил иссяк.
К ней подскочила взволнованная маленькая Эсса, вскарабкалась на колени и прижалась влажным носом к ее щеке.
— Не бойся. Он не оставит тебя тут. Сейчас за тобой прилетят.
Эсса тихо, по-звериному заплакала, и прижалась к ней сильнее, охватив лапами за шею.
— Проследи, чтобы клячу накормили. Я обещала…
Глаза закрывались против воли. Мел с трудом распахивала ресницы и дрейфуя на серых подступающих со всех сторон волнах, улыбнулась перепуганной Эссе.
— Все будет хорошо.
Последнее что она увидела, прежде чем провалиться в холодную мглу, это зимнее унылое небо и несущиеся к ним крылатые силуэты.
* * *
Песчаный кхассер не стал оборачиваться, чтобы чинно зайти через дверь, вместо этого он вынес окно вместе с рамой на первом этаже возле входа в крыло лекарей. Проскользил по полу, высекая когтями искры и остановился.
Навстречу ему уже выскочил главный целитель. С вытаращенными от изумления глазами и ложкой во рту — он только нашел время, чтобы пообедать, и вдруг грохот, звон стекла и рычание, от которого содрогнулись стены.
— Что…
Он не договорил, признав в безвольно повисшем воине самого императора, и ложка с глухим звоном упала на засыпанный осколками пол. Об обеде тут же было забыто.
— Сюда его! — в лазарете главный целитель был чуть ли не богом, и запросто отдавал приказы даже Хассу. Для него не существовало ни чинов, ни сословий, значение мела только жизнь. — Ника!
Хасс перекинулся, на ходу перехватывая под руки Маэса, и волоком затащил его в ближайшую палату. Появившаяся на пороге взволнованная Доминика, поспешно отставила на тумбочку поднос со склянками и
