Алкан подмигнул знакомой торговке цветами и завернул за угол. Поднялся по лестнице, постучал в крайнюю дверь. Открыл нелюдимый паренек, бывший каторжник, скрывающийся от черного сектора. Алкан дружелюбно улыбнулся, не разжимая губ. Паренек кивнул и пропустил его внутрь. Подойдя к порталу – единственное зеркало, которое нельзя ни при каких обстоятельствах разбивать, – второсортный нарисовал знак.
Убежище встретило сыростью. Вспомнив, что его желала видеть Розмари, он поспешил к лифту. Короткий полет, и вот показались знакомые двери. Как всегда, их вид вызвал в глубине души чувство смятения и стыда. Старая карга умела пудрить мозги.
Добравшись до спальни, чуткий нос Призрака моментально уловил ненавистный запах – запах гнили и изысканных духов. Не стучась, – стук в данной ситуации выглядел нелепо, – быстро прошел вдоль богатого ложа к ванной, откуда доносился плеск.
Под потолком на цепях болтались женщины. Около десятка, висящие в творческом беспорядке, с искромсанной кожей и отрезанными пальцами. Многие были еще живы и хрипло постанывали, пока кровь покидала их ослабевшие тела. Внизу под каждой жертвой заботливо стоял медленно наполняющийся сосуд.
Чуть дальше маленький бассейн с бурлящей пенистой водой. Розмари сидела на ступеньке и старательно покрывала себя благоуханными маслами.
От ужасной духоты кружилась голова.
– Что на этот раз?
Алкан постарался, чтобы голос звучал как можно грубее, но робость все равно точила истерзанные нервы.
Она не отреагировала, продолжая погружать кончики пальцев в смягчающий раствор и легкими касаниями массировать предплечья.
– Это ведь не те девушки, которых я приводил? Новые? Розмари, тебе снова мало?! Не хватало, чтобы в Совете прознали о твоих «шалостях». Поймают – нам несдобровать! Ты не сможешь задурить головы абсолютно всем!
– Я хочу выглядеть молодо. – Женщина безмятежно зажмурилась.
– Знаю! Но это выходит за все рамки! Тебе не нужно столько жертв, чтобы поддерживать красоту! Мы в опасности, понимаешь? Тебя могут заподозрить.
– Уж не твоя ли подружка?
Можно было и не надеяться, что она не узнает. Розмари Коум всегда умела держать поводок натянутым.
– При чем тут она?
– Ты ведь не хочешь сбежать от меня, При-при-призрак? К той милой девочке? К той глупышке? – Женщина пленительно рассмеялась, словно только что прозвучала отменная шутка. Запах эфирных масел и благовоний усилился. – Я давно знаю, что ты к ней бегаешь. Не понимаю только – зачем?
– От скуки.
Алкан безжизненно посмотрел на соблазнительные округлости, плавающие над поверхностью ароматной воды. Темные соски возвышались над белоснежной пеной, как вишни на торте.
– Алкан… мы знакомы с тобой почти вечность. Очень много-много лет. И я вижу, когда ты лжешь. Повторю свой вопрос – зачем? Она ведь не красивее меня, не опытнее и уж точно не умелей. Она не знает тех секретов, тайн, страхов, которые ты старательно похоронил в глубине своей трусливой душонки. Она не поймет… Подойди!
На глиняных ногах доппельгангер двинулся к роскошной ванне. На него вдруг навалилась тупая мутная усталость. Скука.
– Ты не сможешь уйти, – обволакивающий шепот жег мозг, – это бесполезное занятие. Никто тебя не полюбит, мой прекрасный уродец. Мой послушный, послушный мальчик.
Розмари вновь рассмеялась и поймала руками его лицо. Алкан опустился на колени, продолжая сверлить потухшим взглядом ее роскошную грудь. Она вскочила, изогнулась, вода теплой удушливой волной рванулась на мраморные плиты, залив его живот и бедра.
– Ты только мой. Мой и ничей больше.
Она приоткрыла алый рот, вцепилась ему в нижнюю губу. Брызнула кровь. Потекла по лицу женщины, коснулась языка. Розмари зажмурилась от наслаждения, застонала сладострастно и порочно, как могла только она. Ухоженное тело содрогалось в спазмах удовольствия.
– Мой. – Она запечатлела на его груди кровавый поцелуй.
Алкан подумал, что все это напоминает театр абсурда. И он был главным клоуном.
– Молчишь? Молчи, не говори ничего. Иди ко мне, я давно с тобой не играла. Скажи, чего ты хочешь?
Наманикюренные пальчики скользили вверх-вниз. Каштановые волосы щекотали живот…
– Я могу исполнить любую твою мечту, только слушайся. Мне нужна твоя помощь. Ты ведь сделаешь то, что я скажу?
Напряженный, хрипло стонущий, он кивнул в беспамятстве.
В темноте не было лиц – одни ласковые прикосновения и нарастающее болезненное удовольствие.
Сантере позволили забежать домой, взять сменную одежду, принять душ и передохнуть. Возвращаться обратно ни с чем не хотелось. Наверняка найдутся доброжелатели, которые донесут инкантаторам о ее провале. Можно даже не напрягаться – Розмари сама все узнает.
Забавно, как порой складываются события. Не легендарный ли это человеческий фактор, из-за которого невозможно просчитать, что ждет тебя в будущем? Желанная добыча выпорхнула из рук, присоединившись к остальным мертвым членам семьи. Возможно, поездка к Южному тракту поможет избавиться от налета неудач. Есть многое, над чем следовало поразмыслить.
Например, о Нуаре, который давно не связывался с ней. Занят чем-то более важным? Может быть. И почему он так заинтересован в этом мире? Неспроста все, ох как неспроста. Если начать вспоминать, что ей удалось узнать за время пребывания в Дайоне, можно было сложить нерадостную картину происходящего.
Чем бы ни занимались маги, дела у них шли относительно неплохо. Штампуют химер, следят за делами в стране. Дожидаются смерти ненавистного Матиса.
Теперь Кнез. Кто помог ему возвыситься? Орден Чистоты, якобы сгинувший в веках, но появившийся на балу у богатой любительницы мистики? Верхушка аристократии, тайно управляющая страной, или независимая третья сторона? Простой паренек, знающий слишком много об Арлете, победил владельцев башен Севера и Востока. А еще спас ребенка: точно зная его местонахождение, сразу ринулся спасать…
Тем временем кто-то другой проломил череп Нерису Большой Руке. И потом тот сам вещал о ребенке, предавшем его. Одна и та же личность или разные? Тогда кто это мог быть?
Взяв за основу выпытанное у инкантаторов, получается, что убийцей мог стать любой из выживших. Допустим, предатель в троице старейших: Леджер Дезире, Жиральд или Розмари Коум. Последняя крайне опасна и хитра, но какой ей прок устраивать такую заварушку? Старухе нет дела даже до власти над Убежищем, оттого и не погибла при разборках.
