Нэльс пожал плечами. — Не знаю, господин Вира заводил часы. Но думаю, ему можно доверять.
— А почему именно двенадцать? — спросила Маша.
— Потому что, самое чудесное, дружочек мой, — прокряхтел Иван Иванович, — происходит именно в двенадцать часов.
— А мы, будем помнить все, что произошло?
— Думаю, что нет, — ответил фонарщик.
— А как тогда? — возмутилась девушка. — Тогда мы сделаем все, то же самое.
Иван Иванович оторвался от рисунка и озадаченно посмотрел на Машу. — Значит, снова вернемся к этому моменту. Снова и снова, пока не примем другое правильно решение.
— Блииин, какие сложности…
— Не отвлекайте меня, — проворчал Иван Иванович и вернулся к рисунку. Он был искусным чародеем и именитым чернокнижником в свое время. Поэтому волшебник Горвин, доверил ему переводить время. Да и другого верного чудодея, на примете не оказалось.
На некоторое время в гостиной воцарилась тишина.
Бросив взгляд на сверкающее на пальце кольцо, Маша замерла.
- 'Какая бесполезная вещь' — убедилась она, сняла реликвию и пропихнула ее в узкий карман джинс. Но вдруг, неожиданно вспомнила, что она, так и не открыла тайну смерти короля, длинноносому лекарю.
— Черт! — воскликнула Маша и обернулась к Улимору Харвенкусу. — Я же вам так и не рассказала.
— Что именно? — как-то печально переспросил тот.
Девушка подошла ближе и продолжила:
— Король умер не потому что, вы, неправильно провели обряд. Дело в смертельном проклятье. Престол белой башни проклят Алдарином и любой восседавший на троне обречен. Наместник тоже умирает.
— Тоесть как? — удивился Харвенкус.
— А так, сказал сам наместник. И оснований солгать у него, думаю не было. Так что вы не причем.
— Но я все думал…
— Не правильно думали. Вы замечательный лекарь. Вы продлили жизнь королю… и спасли мою.
Харвенкус улыбнулся.
Как известно, благодарность — один из прекраснейших цветков души. И сейчас в груди Улимора расцветала весна.
Харвенкус бережно взял руку хранителя и благодарно поцеловал ее.
— Я рад, что познакомился с тобой… спасибо.
Маша кивнула.
— Так, все дружочек, — прокряхтел Иван Иванович и слез со стула. — Пора, иди-ка сюда.
Маша подошла к старику, посмотрела на стену над камином. В самом центре, над очагом были нарисованы часы, а вокруг какие-то формулы.
Иван Иванович надел на руку первого хранителя часы и предупредил:
— Тебе нужно завести свои часы в обратную сторону, против часовой стрелки. Смотри, остановись прежде, чем часы, нарисованные на стене, сделают три полных круга вперед. Понятно.
— Понятно, — согласилась Маша. — Мои назад, эти вперед.
— Это хорошо. Надеюсь, я ничего не перепутал.
— Иван Иваныч?!
Толстячок пошевелил усами. — Я давно не занимался деформированием континуума. Точнее сказать никогда.
— И каких последствий мне ожидать?
— То, что я нарисовал на стене, это лишь ориентиры для тебя. Чтобы ты знала, когда остановить стрелки и не забросить себя слишком далеко.
Маша растерянно оглядела остальных.
— Так, стоп. А почему я должна поворачивать стрелки?
— Потому что, господин Вира, дал заряд, только твоим часам, — произнес Нэльс. — Это путешествие только для тебя.
Маша в очередной раз почувствовала себя виноватой.
— А вы?
— У каждого из нас свое время, — подбадривающее произнес Иван Иванович. — У тебя есть шанс пойти по другому пути.
— Нет, нет, так дело не пойдет. Это не справедливость какая-то.
— Тогда, когда вернешься, постарайся нас не разочаровать, — сурово произнес старик, придвинув очки ближе к носу.
Девушка выдохнула.
— Я постараюсь…
Маша была полна решимости, и смело повернула стрелки наручных часов назад. Стало очень тихо. Пространство комнаты вдруг растянулось и потеряло цвет. Девушка увидела чей-то затылок и с ужасом поняла, что это ее собственный. На мгновение растерявшись, Маша потеряла из виду нарисованные часы над камином. Желая найти их, девушка обернулась. Но сзади ничего не оказалось. Лишь темнота…
Раннее утро. Машу разбудил голос бурчащего деда. Девушка потянулась и встала с кровати. Солнечный зайчик, что бегал по одеялу прыгнул на пол и исчез под дверью. Маша посмотрела на серебристые часы. Стрелки застыли на отметке двенадцать. Девушка постучала по циферблату. Секундная стрелка шевельнулась два раза и снова встала.
— Черт, сломались…
Раздосадованная этой мелочью, Маша натянула джинсы, расчесала волосы руками и заплела косу.
— Доброе утро! — раздалось над ухом, как только девушка вышла из комнаты.
— Доброе, Марк, — улыбнулась та в ответ.
— Пошли быстро перекусим, а твой дед всех торопит.
Маша кивнула. Но ей почему-то показалось, что этот момент уж было в ее жизни.
- 'Хм'- подумала Маша и пошла в гостиную.
На столе стояло жалкое подобие домашнего завтрака: черствые булки и слишком густой кисель. Маша проглотила ложку киселя и, передернувшись, спросила:
— Эээ, дед, а есть, что нормальное?
Горвин прошелся по спине внучки магическим посохом.
— Не до завтраков мне. У короля сотрапезничаешь. Собирайся, давай.
— Ну, началось, — протянула Маша и нехотя поднялась со стула.
— Погодите! Погодите! А можно мне с вами не ехать? — взмолилась Ольга, сидевшая напротив.
Волшебник посмотрел на внучку.
— Было бы не плохо, — кивнула та.
— Я, конечно, могу дать тебе забытин, — вслух подумал Горвин. — Тогда ты многое забудешь. Но у него много побочных эффектов, поэтому неизвестно что именно. Что бы все получилось правильно, нужно много времени, которого у нас нет. К тому же, есть много неясностей, которые таят в себе опасность. Лучше тебе поехать с нами. Я обещаю вернуть тебя. Но позже. Чуть позже.
— Чуть позже? — заныла Ольга. — А что я дома скажу? Меня больше вторую неделю нет. Я, конечно, понимаю, что Маша никому не нужна, но если через пару дней я не сообщу отцу, где нахожусь, то уж на третий меня полгорода будет разыскивать.
— Ну, ничего, — подбодрила Мария. — Когда вернешься, все объяснишь им, глядишь, эти же полгорода будут провожать тебя в частную психбольницу.
— Хм, что ж, господин Горвин-Удальцов, сами будите объяснять моему отцу, почему меня так долго не было! — заявила блондинка, гордо задрав подбородок.
— Хорошо, — весело согласился волшебник. — Думаю, он не будет зол, если к нему заявится 'мертвый' Машин дедушка и расскажет, что мы катали его дочь на кентаврах.
Всем в комнате сразу стало ясно, от кого достался дерзкий нрав Первому Хранителю.
