это ты с ним встречаешься, — проворчала я, поднявшись по ступенькам крыльца и постучав в дверь.
Кайл жил в коттедже с двумя другими парнями.
— Мы сегодня будем совершенно одни, — радостно сообщил он, распахивая передо мной дверь.
Жозефина чинно процокала мимо него в дом.
— Ты взяла с собой собаку? — искренне удивился Кайл.
— Да, — ответила я. — Она ведь не помешает?
Жозефина бросила на меня многозначительный взгляд и подмигнула.
Самый страшный ее кошмар — стать жертвой лекарских опытов, и на людях она корчила из себя обыкновенную собаку. Так что весь словесный поток доставался бедной мне и еще Рите. Ей Жозефина доверяла. Скорее всего потому, что Рите не было до нее никакого дела. Она не считала фамильяров чем-то выдающимся, нанеся этим личное оскорбление Жозефине, и получила за это жестокое возмездие в виде ее болтовни.
— Проходи, — Кайл быстро справился с эмоциями, и на его лице вновь появилась улыбка. — Жози, моя любимая собачка, а что у меня для тебя есть! Сахарная косточка! Ждет на кухне. Пойдем, угощу.
Приглушенный свет очень подходил гостиной этого дома: скрывались в тенях пошловатые картины на стенах, разглаживались царапины на полу. И даже уродские желтые шторы казались более благородного горчичного оттенка.
— Вообще-то я уже покормила Жозефину, — сказала я. — Не надо ее баловать, Кайл. Мне кажется, у нее и так лишний вес.
А вот таким взглядом можно и убивать!
— Что ты такое говоришь, — возмутился Кайл, тиская Жозефину за щеки. — Она самая красивая собачка в мире!
Жозефина блаженно жмурилась, подставляя ему голову, а я села на диван, возле которого уже ждал накрытый столик. Кайл расстарался: свечи, вино, еда. Все это я уже пробовала в прошлый раз: утка жестковата, салат не хрустящий, а вот конфетки, помню, были хороши.
Я развернула золотистый фантик и прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом молочного шоколада.
— Твои любимые, — сообщил Кайл, садясь рядом. — Такие же сладкие, как твои губки.
А потом он поцеловал меня, и это было неожиданно — не по плану. Так что я невольно ответила, заодно пытаясь понять, что же в прошлый раз пошло не так. Мне нравилось целоваться с Кайлом. Это было приятно и тепло, и ощущение такое, как будто во мне разливается игристое шампанское.
— Кэсси, — прошептал Кайл, и я приоткрыла глаза. — Ты такая красивая.
— Ты тоже, — искренне сказала я.
Правда, теперь я никак не могла выкинуть из головы ассоциацию с пуделем. Даже глаза как у умного пса: шоколадные, чуть влажные и очень честные… Жозефина тоже умеет такие строить, особенно когда напортачит.
Так может, и Кайл врет?
Я машинально накрутила его светлую кудряшку на палец. Все выглядело идеально и романтично: ужин, свечи, цветы… Так, в прошлый раз были цветы!
Что-то с грохотом разбилось, и Кайл вскочил с дивана.
— Ох, ссс… собачка, — выдавил он, поспешив на шум.
Жозефина подошла к столу и нахально стащила кусок утки прямо с блюда, пока Кайл колдовал над разбитой вазой и разлитой по полу лужей.
— Все в порядке? — громко спросила я.
— Да, минутку!
Кайл вернулся и показал мне букет роз.
— Отнесу на кухню, а ты заберешь потом.
Когда буду уходить. Я отлично помнила, как возвращалась утром домой, и ярко-алые розы словно сигналили всем о том, что ночевала я не в своей постели. Стыд и сожаление кололи меня куда сильней, чем шипы.
Потом Шерри убеждала, что первый раз у всех такой — не очень. Мол, станет лучше…
— Утка жестковата, — прочавкала Жозефина и облизнулась. — И я, между прочим, не толстая. Как у тебя и язык-то повернулся?!
— Ты что-то сказала? — переспросил Кайл, вернувшись. — Как будто ты… толстая?
Он произнес это с наигранным ужасом, явно готовясь петь дифирамбы моей внешности. Может, в этом и есть проблема? Кайл говорил то, что я хотела услышать.
— Нет, я не думаю, что я толстая, — ответила я. Жозефина фыркнула. — А что тебе во мне не нравится, Кайл?
Он на мгновенье опешил.
— С чего ты взяла, что в тебе может хоть что-то не нравиться? — нашелся он.
— Ну, Гроув вот терпеть меня не может, — пожаловалась я. — Боюсь, завалит меня на этом зачете. Как будто у него со мной счеты или что. Я не сделала ему ничего плохого!
Напротив — дала ему уникальный шанс на спасение, который он вообще не оценил.
— Ты чудесная девушка, Кэсси, — пылко сказал Кайл, садясь рядом. — Твои глаза, губы, шея — все идеально.
А вот мои проблемы его, похоже, не волновали.
— Я тебя не достоин, — добавил он.
А это уж точно вранье. Кайл учится на последнем курсе академии. Правомагия — кузница будущих дипломатов. Богатая семья, отличные связи, высокий балл — по всем показателям он меня обходил. Породистый кобель, а я — так, Жозефина…
— У меня есть тост, — сказал Кайл, разливая вино по бокалам. — Сегодня ровно год, как мы вместе…
— Год с момента, как мы познакомились, — вспомнила я.
Он постоянно твердил про годовщину, и я тоже привыкла так думать. Но ведь это не правда! Мы встретились год назад на яблочном балу, потанцевали. Потом, через пару недель, столкнулись в библиотеке. Затем вечеринка у общих знакомых — Кайл был звездой. Поездка в город, тоже компанией…
— Первое настоящее свидание у нас было едва ли с три месяца назад, — подсчитала я.
— Я влюбился в тебя с первого взгляда, — заявил Кайл. — За тебя, Кассандра Рок.
Хрусталь мелодично звякнул. Я прикоснулась губами к краю бокала, но пить не стала.
Это мы уже проходили. Сперва ужин и вино, столик как раз накрыт возле дивана — очень удобно. Я поерзала на месте, где-то здесь моя крепость и дала слабину. А уж затем Кайл утянул меня в спальню.
Он выпил до дна, поставил пустой бокал на стол и склонился ко мне за очередным поцелуем, но между нами втиснулась Жозефина.
— Вообще-то я рассчитывал обнимать свою девушку, а не ее собаку, — пожурил ее Кайл. — Жози, место!
Он попытался спихнуть ее мохнатую попу с дивана, и я спрятала усмешку. Эта собака сама выбирает, где ее место, и так просто ее не согнать.
* * *
Подтверждая мои мысли, Жозефина растянулась на диване, всем своим видом показывая, что никуда она отсюда не уйдет. Еще и голову взгромоздила на колени Кайлу. А тот и сдался: почесал ее за ушком, погладил курчавую спину.
— Я б и сам завел собаку, — со вздохом признался Кайл. — Но боюсь этих выбросов энергии. У меня на прошлой неделе опять жаба сдохла.
— Сочувствую, — сказала я.
— Да ничего.
