— От младшего не осталось ни следа, — сообщил Райстер.
— Он выжил, — ответила она. — О нем позаботился Кэлин Ринг.
— Хоть одна хорошая новость, — улыбнулся воин.
— Да. Сердце Ворона пришел сюда в нужный день. Разводите костры, Райстер, скоро наступит ночь, а нам надо многое успеть.
Она вошла в полуразрушенный дом. В очаге горел огонь. Ведунья сняла теплый плащ с капюшоном, села у огня и, закрыв глаза, вызвала образ Кэлина Ринга.
— Ты еще встретишь зверя, Сердце Ворона, — прошептала она. — Будь верен своему пути.
Она молчала, тихо подбрасывая дрова в очаг. Рваный Нос всегда был свирепым зверем, однако случившееся потрясло всех ригантов. Всех, но не Ведунью. Медведя направила злая воля. Как духу врага удалось вселиться в гризли? Возможно, именно дурной нрав Рваного Носа позволил подчинить его. Как бы то ни было, целью нападения было убийство маленького Фиргола, носителя дара. Не раз она пыталась втолковать Финбару, что его сын — не обычный ребенок, но тот ничего не желал слушать.
— Не смей забивать голову моего сына своей околесицей! — огрызался он.
— Неужели ты не видишь, как он напуган? — спрашивала Ведунья. — Мальчик боится голосов ниоткуда, они угрожают ему. Я могу помочь.
— Он просто фантазирует. Дети всегда боятся того, чего не понимают.
— Не только дети, Финбар.
— Оставь моего сына в покое!
Нельзя было тогда отступаться, подумала Ведунья. Но она просто встала и ушла. У нее заныли кости.
— Стареешь, — произнесла она вслух.
— Ты никогда не постареешь, Живущая, — сказал Райстер. Он подошел и протянул руки к огню. — Ты не меняешься с тех пор, как я впервые тебя увидел. Я тогда только ходить начал.
— Нет, не начал, — покачала головой Ведунья. — Тебе исполнилось четыре дня, но уже тогда твой дух был очень силен. Дух риганта. Любой на твоем месте был бы давно мертв. Когда я тебя увидела, у меня потеплело на сердце. Как и сейчас.
Райстер ухмыльнулся криво, но заразительно. Ведунья улыбнулась в ответ, и они молча стали наслаждаться несущей покой тишиной, изредка нарушаемой потрескиванием горящего хвороста. Вскоре пришли трое других воинов, но не осмелились сесть рядом с ней, Живущей на Озере, ведьмой, которая, по слухам, умела читать в умах и душах. Воины смущенно встали в отдалении.
Ведунья не раз изумлялась тому, что ее побаиваются даже те, кто за всю жизнь не совершил почти ничего постыдного. Все они были храбрыми, надежными воинами, истинными ригантами.
Коррин Талис изредка напивался и становился слезлив, Поттер Хайстон иногда навещал дочерей земли. Все это мелкие грехи, незначительные. Ее взгляд задержался на младшем воине, Фаде Талисе. Чувство вины и стыда переполняло его. Семья давно ждала, чтобы он нашел себе невесту, а Фада в глубине души мечтал о Райстере. Простительные грехи, да и грехи ли? К несчастью, для людей всегда важнее не сам грех, а стыд, идущий за ним следом.
— Райстер, мы развели костры, — сказал Фада Талис. — Сколько теперь ждать?
— Сколько ни жди, копать будет тяжело. Через час земля немного размягчится. Проследи, чтобы костры не потухли.
— Хорошо.
— Ты видела, как они погибли, Живущая? — спросил Коррин Талис.
Ему еще не было тридцати, но виски уже начали оголяться, и волосы над его лбом образовали острый треугольник.
— Да, — ответила она. — Финбар с женой отважно сражались, но погибли очень быстро.
— Райстер сказал, что их младший сын с Кэлином.
— Да, мальчика охраняет Сердце Ворона. Медведь гонится за ними.
— Что же ты молчала?! — воскликнул Райстер, вскочив на ноги. — Им надо помочь!
— Сядь, воин! — приказала Живущая. — Думаешь, я бы осталась тут, если бы мы могли помочь?
— Значит, зверь их не догонит?
— Догонит. Кэлин Ринг сразится со зверем. Исход этого боя сокрыт от меня.
— Он хороший воин, — сказал Поттер Хайстон. Старший из воинов, прозванный друзьями Енотом, за белые пряди в черной бороде, обладал богатырским телосложением. — Я бы побился об заклад, что он победит. Особенно, если с ним Эмберли. За такие пистолеты можно руку отдать.
— Не знаю… — протянул Коррин Талис, — видел я Рваного Носа. Чтобы его свалить, нужна пушка.
— Где они сейчас? — спросил Райстер у Ведуньи. — Ты их видишь?
— Нет, не вижу, хотя и знаю, где они. Кэлин с Фирголом в пещере на утесе. Там и произойдет последняя битва со зверем.
— Туда шесть часов пути, — печально произнес Фада Талис Райстер снова сел рядом с Живущей. Она почувствовала, как он напряжен, как рвется помочь другу. Райстер поймал устремленный на него взгляд.
— Прости, Живущая. Я не хотел оскорбить тебя.
— Молчи, глупый мальчик. Ты никогда не сумеешь оскорбить меня.
Мужчины начали обсуждать Кэлина и медведя, о котором у каждого было свое мнение. Живущая легла на циновку у очага, опустила веки и отпустила свой дух на свободу.
Совсем близко, в нескольких дюймах от ее лица, две зловещие, покрытые призрачной чешуей тени не сводили с нее своих кроваво-красных глаз. Живущая села, взяла из кошеля щепотку порошка и насыпала себе под язык. Мир запестрел яркими цветами, на Ведунью накатил прилив свежих сил. Райстер ушел помогать Фаде с кострами. Даже с огнем выкопать могилу в промерзшей зимней земле будет непросто.
— Ты плохо выглядишь, Живущая, — сказал Поттер. — Тебе надо поспать.
Она встала, прошла в спальню и села на кровать. Здесь все еще чувствовался отголосок страха Финбара. Когда раздался первый удар о бревна, они с Ураль скатились с кровати и взялись за оружие. Ведунья протянула руку и коснулась резного сундука, где прятался Фиргол. Символы на нем все еще источали силу.
Живущая поежилась, будто что-то темное коснулось ее души. В былые времена таких заколдованных сундуков, приносящих владельцу удачу, делали очень много. И теперь он спас ребенка, но не уберег родителей.
Изгнав из головы тяжкие мысли Ведунья вернулась в общую комнату.
Вскоре пришел Райстер.
— Пора копать, — сказал он. — Я нашел кирку и две лопаты.
Два часа спустя утомленные воины смотрели на засыпанную могилу и стоящую над ней Ведунью. Она простерла руки впереди и изрекла слова древнего языка:
В путь — за светом. Круг, замкнись.
Мир покинув, ты иди
Неизведанной тропой,
Лебедя полет следи.
Сердцем устремившись ввысь,
Обретешь ты дом родной.
Минуту она постояла в молчании, затем содрогнулась, обернувшись к истерзанному когтями зверя дереву.
— Они не могут уйти, — произнесла она и повернулась к мужчинам. — Вам пора отдохнуть. Для этого дела ваша компания не нужна.
