— Помилуйте, сударь мой, где ж я найду вам эту особу? мир велик..
— Ее вы легко найдете. Она — танцовщица Амариллис, одна из детей Лимпэнг-Танга.
Твердый, красиво очерченный рот ратмана даже не дрогнул, не выдали его чувств холодные зеленоватые глаза, только брови чуть шевельнулись… ах вот как…
— Что ж… это меняет дело. С вашего позволения, я возьму камень. По слухам, дети Лимпэнг-Танга остановились на отдых где-то поблизости. Надеюсь, вы не будете возражать, если со мной будет ювелир… мастер Рилло, он истинный знаток редкостей.
— Ну что вы… берите, прошу вас.
— Благодарствую. Прошу вас, почтите мой дом своим присутствием, погостите, пока я успокаиваю свое любопытство. А как вернусь, мы с вами и потолкуем.
Спустя четыре дня Сириан вновь встретился с терпеливо ожидавшими его гостями. Отзвучали все положенные случаю любезности и замечания по поводу удивительно хороших дорог и затяжной весны; наконец, ратман кивнул в сторону стоящего на столе ящичка и задал всего один вопрос:
— Сколько?
— Только для вас, государь мой ратман, памятуя все ваши советы и услуги… — и Брик назвал такую сумму, что портреты прежних Миравалей, висевшие по стенам кабинета и навидавшиеся всякого, вытаращили глаза и подались вперед, рискуя вывалиться из дорогущих раззолоченных рам. Однако Сириан и бровью не повел, словно и не предстояло ему расстаться с четвертью семейной казны.
— Чем предпочитаете получить?
Господин Брик заметно оживился. Судя по всему, он не ожидал такой покладистости.
— Сразу видно истинного дельца… значит, согласны. Что ж… сами знаете, сударь мой Мираваль, что я предпочитаю золото. Золото в слитка, с клеймом Тархины. Драгоценные камни предпочитаю брать в Гридде, а вот золото у цвергов не в пример чище. Погрузите на мой корабль. Как управитесь, мой помощник, — и Брик кивнул на цверга, — отдаст вам камень.
Они оба остались довольны. Старая крыса изрядно пополнила свои закрома, а ратман купил особенную игрушку для своего будущего внука; он рассудил, что раз уж камень слушается Амариллис (ему даже не пришлось надевать кольцо спящей девушке, от одного ее присутствия в доме камень оживал, глубина его прояснялась, вновь являли себя твердые очертания руны, врезанной в поверхность алмаза в незапамятные времена) — то скорее всего послушается и ее сына, и тогда линьяж Миравалей сможет вести разговор и с надменным Арзахелем, и с капризной Манорой, и даже с молодчиками с Муспельских островов — совсем в другом тоне… королевские династии начинались и с меньшим запасом могущества.
Фолькет тоже не терял времени даром. Фальшивку он изготовил уже давно, еще в то время, когда алмаз темной крови не вымотал все его терпение и оставалась способность рассуждать здраво. Так, на всякий случай… мало ли что. И, как оказалось, не зря. Фолькета погрузили на корабль на следущее утро после того дня, когда он непременно бы надорвался, если бы не ветер Арр-Мурра; в его сундук помощники пошвыряли, не глядя, все уцелевшие инструменты и снадобья, туда же отправилась и небольшая шкатулка со всевозможными камешками и мелкими поделками, на которые у Фолькета по первости еще хватало времени. Среди все этой дребедени колечко с прозрачным темным камешком было совсем незаметно; оборотная сторона камешка была мутно-серой.
Господин Брик был не просто дальновиден, временами он становился чуть ли не провидцем. Но в случае с Фолькетом он просчитался. Брик принял магика за такую же крысу, какой был сам — расчетливую, острозубую, жадную… забыв о том, что малыш все-таки был цвергом — обидчивым, злопамятным и жутко упрямым. Да, Фолькет смирился с тем, что сам не сможет овладеть камнем, после того, как решил исполнить-таки завет отца и найти Черного Магистра — уж он-то непременно найдет управу на этого упрямца, кроме того, алмаз можно будет предложить в качестве платы за обучение.
Подменить кольцо в момент передачи его ратману не составило ни малейшего труда фолькетовым пальцам, способным распутать лошадиную гриву, сбитую в устрашающий колтун обозленным домовым, не дернув ни единого волоска. Разговаривая с господином Бриком, он выглядел немного удрученным — так, в меру, но вполне довольным жизнью. Еще с неделю он тихо-мирно жил в своей развороченной пещере, а потом удрал на одном из кораблей, идущих в Пойолу.
* * *
Спустя две недели после заключения во всех отношениях дорогого стоящей сделки Сириан Мираваль вновь принимал у себя лорда Лотломиэль. Эльф повторил прежнюю просьбу четырех королей — на этот раз более настоятельно. Сириан клялся всем святым, что и слыхом не слыхивал о такой диковине, но сделает все возможное, чтобы найти ее… камень совсем недавно был в городе? скажите на милость, чего только не навезут в Эригон. Конечно, он лично поговорит с главой гильдии ювелиров… и со смотрителем складов… и с главой таможни… будьте спокойны, лорд, если камень все еще в городе — его найдут.
-.. и с поклоном подадут. Можешь спокойно уезжать отсюда, Хэлдар, ничего у нас не выйдет.
Хэлдар и Сыч сидели в общем зале одной из эригонских гостиниц. Орк приехал вЭригон после того, как узнал от одного из своих родичей о крупной партии золота, купленной ратманом в Тархине; этот самый родич самолично возглавлял охрану груза. Сыч, не теряя времени, подался в Эригон, откуда дал знать о себе Арколю, гостящему вместе с труппой в одном из замков на юге Одайна. Дети Лимпэнг-Танга два месяца прожили в Шаммахе, приходя в себя после тихого ветра и восстанавливая силы; Лорка в это время искал труппе новую танцовщицу. Место Амариллис заняла Муна, которой наскучил помпезный Арзахель и соблазнил дух странствий и приключений. Танцевала она не хуже Амариллис, но — по-другому; во всяком случае, Герана из свиты его величества Воды на выступлениях труппы более не замечали. Потихоньку все налаживалось; Муна не стремилась заменить или затмить свою бывшую подругу, поэтому ее приняли приветливо и дружелюбно; с помощью Веноны и Лиусс и Рецина окончательно поправились, Орсон снова с легкостью гнул подковы, близнецы-суртонцы придумали новый номер, что же касается Арколя, то он держал свои тревоги при себе и никому не докучал. Перед новой поездкой артисты навестили храм своего звонковолосого бога, заручившись его одобрением и приняв благословение. Все налаживалось… правда, писем от Амариллис больше не было.
— Камня в городе нет, — эльф, казалось, пропустил слова друга мимо ушей и разговаривал сам с собой. — в этом я уверен. Не понимаю… зачем он ратману? И где он его спрятал?
— У господина Мираваля большие возможности, — усмехнулся Сыч, — может, он возжелал еще больших?
