— Однажды ты уже тревожил меня. Зачем ты пришел снова?
— Мне нужен твой клинок, — Кедрин высвободил ногу из-под бока Тепшена и поднялся, оставив кьо сидеть на полу. Теперь юноша стоял прямо перед ним, чтобы его друг не попытался атаковать мертвеца. Из этого бы вряд ли вышло что-то хорошее.
Раздался раскат хохота, и снова потянуло трупным смрадом.
— Мой меч? Зачем живому красть у мертвого? Что мы, мертвые, можем дать вам? Лишь подтвердить, что жизнь не бесконечна!
— Я не намерен красть, — торопливо произнес Кедрин. — Твой клинок необходим мне, ибо только с ним я могу выполнить свой долг. Одолжи мне его. Я верну, обещаю тебе. А на это время я оставлю тебе свой.
Шлем слегка склонился набок, словно Друл раздумывал над его словами.
— В чем твоя цель?
— Моя жена похищена и томится в Нижних пределах. Я иду за ней. Лишь твой клинок имеет силу в том мире.
— Да, — согласился мертвец, — сила этого меча велика. Кузнец Тазиел выковал его на огне Ашара. Тазиел доверил его мне. И только мне.
Древний клинок медленно опустился, кончик коротко звякнул, коснувшись пола. Череп вновь повернулся, взгляд пустых глазниц пронзил Тепшена.
— А какой путь привел сюда тебя?
— Путь Кедрина — мой путь, — ответил кьо.
— Даже в те места, которые я охраняю? Там любого ждет смерть.
— Я пойду даже навстречу смерти, — произнес Тепшен.
— Ну, а ты? — Друл повернулся к Бранноку. — Тебе надоела жизнь?
— Нет, — ответил полукровка. — Но я поклялся быть со своими друзьями.
— Почему? Ведь они идут не за твоей женщиной.
— Конечно, — проговорил Браннок тихо, словно у него перехватило горло. — Просто я был бы плохим другом, если бы отказался помогать.
— Твоя верность похвальна, — признал мертвец. — Но неразумна.
— Мы верны своей клятве, — вмешался Тепшен. — Разве это глупо?
— Любой, кто надеется получить мой меч — глупец.
— По-твоему, глупо пытаться получить то, что поможет достичь цели? — с вызовом спросил Кедрин. — Этот путь указан мне благочестивыми женщинами Трех Королевств. Их слово гласит: чтобы спасти свою жену, я должен добыть твой клинок.
— Твоя жена в Нижних пределах, — произнес Друл. — Оттуда нет возврата.
— Нет! — Кедрин вытащил талисман из-за пазухи, и камень засиял прямо перед глазами мертвого воителя. — Камень дает мне знак: она жива.
Шлем качнулся, доспехи заскрипели: мертвец сделал шаг назад.
— Ты уже приносил сюда этот амулет, — проговорил он. — Помнишь, я сказал тебе: ты пройдешь мимо меня, но можешь не вернуться назад. Не он ли вернул тебя в мир живых?
— Именно так, — ответил Кедрин. Он понял, что сила талисмана заставляет порождения мрака отступать. — В этом камне — любовь Кирье.
— Сила Этой Женщины иссякает за вратами, — предостерег мертвец.
— Но никогда не угасает до конца, — юноша шагнул ему навстречу, держа перед собой талисман. — И он снова вернет меня домой.
— Похоже, ты потерял чувство меры, — голос Друла звучал глухо. Словно нехотя, древний воитель снова попятился. — На этот раз ты хочешь большего, нежели вернуть себе зрение.
— Я хочу вернуть свою жену, — повторил Кедрин.
— И готов сразиться с Ашаром, чтобы ее спасти?
— Да, — коротко ответил юноша.
— Так вот зачем тебе понадобился мой клинок… Ты намерен бросить вызов самому владыке преисподней?
— Я намерен уничтожить любого, кто станет на моем пути.
Раскат смеха, сопровождаемый волной зловония, был ему ответом.
— Смело сказано! — прогремел Друл. — Но безрассудно. Кузнец Ашара ковал этот клинок. И ты хочешь поднять его против самого Ашара?
— Если на то будет воля Госпожи, — Кедрин рискнул сделать навстречу мертвому воителю еще шаг. Талисман трепетал в его ладони, вселяя смелость.
— Она может оберегать тебя, — согласился мертвец. — Но эти двое не так хорошо защищены. Я чувствую, что их окружают чары, но не столь могущественные.
— Мы все равно пойдем вместе, — произнес Тепшен. — И никто нас не остановит — тем более скелет в древнем панцире.
— Ты смел, — признал Друл. — А вот твой товарищ, похоже, не так боек.
— Я верен своему слову, — гордо сказал Браннок.
Из черепа донеслось шипение.
— Итак, трое безумцев бросают вызов самому Ашару.
— Ты позволишь мне взять твой клинок? — Кедрин приблизился к нему еще на шаг. — Или я должен отнять его в поединке?
— Поединок? — голос превратился в шелест, словно змея ползла по сухим листьям, в нем звучала угроза и насмешка. — Ты надеешься одолеть меня?
— Да, — ответил юноша. — С помощью вот этого.
Он продолжал наступать на Друла, держа перед собой талисман, и мертвец пятился, точно тень от пламени факела. Наконец раздался скрежет: панцирь коснулся края постамента. Меч угрожающе поднялся.
— Я не хочу биться с тобой, — проговорил Кедрин. — Но если ты откажешь в помощи, я обращу против тебя силу талисмана.
Клинок со звоном опустился на каменные плиты. Это произошло так внезапно, что Кедрин вздрогнул. Звук, похожий на вздох, пронесся по склепу. В тишине Друл произнес:
— Он ко мне возвратится.
— Даю тебе слово, — ответил Кедрин, приняв его слова за вопрос.
— Я не о тебе, — промолвил мертвец. — Когда Ашар расправится с тобой, он отдаст мне клинок.
— Тогда какие у тебя возражения? — Кедрин протянул левую руку к рукояти меча.
На этот раз он не встретил сопротивления. Перчатка разомкнулась, и Кедрин принял меч. Затем, выпустив талисман, он вынул из ножен собственный клинок и протянул его мертвому воителю. Голова в шлеме склонилась, словно Друл изучал лезвие. Наконец раздался новый свистящий вздох, в котором слышалась готовность уступить.
— Ну что же, бери его и используй как собирался. Но он вернется ко мне в урочное время, так или иначе.
— Я дал тебе слово, — повторил Кедрин. — Теперь ты позволишь нам пройти?
— Иди, — прошелестел Друл. — Иди туда, откуда не возвращаются.
Кедрин крепко сжал рукоять меча. Стены склепа стали таять, пламя факелов и дневной свет, падающий сверху, тускнели. Казалось, гробницу наполнил туман. Тепшен и Браннок встали ближе друг к другу. Двигаться приходилось медленно, словно в воде. И тут позади саркофага появилось багровое сияние. Оно ширилось и становилось ярче, словно источник приближался к ним в тумане. Становилось жарко. Казалось, на них движется гигантское горнило. Воздух наполнился зловонием падали, густым и липким. Запах склепа, источаемый Друлом, казался по сравнению с ним райским благоуханием.
Мертвец протянул руку, указывая на разрастающееся сияние.
