Я дошла до конца улицы и остановилась, задумчиво поджав одну ногу. На перекрёстке тоже было пусто и тихо, только привычным, а оттого незаметным фоном звучал далёкий гул машин; здесь было чуть светлей от устало моргающих жёлтым светофоров и довольно тусклых фонарей. Определиться с направлением движения помогла разорвавшая вдруг тишину жизнерадостная трель мобильного телефона. Этот звук вызвал у меня любопытство, поскольку я ничего с собой не взяла, а на улице никого, кроме меня, не наблюдалось. Телефон валялся на тротуаре в паре метров от поворота, настойчиво звонил, вибрировал и мигал; на вид он был совсем новый, а кроме того, дорогой и навороченный, так что хозяин едва ли рад своей потере… Звонить человеку в три часа ночи может только кто-то из его ближайшего окружения, кому можно сообщить о моей находке… Я нагнулась, поднимая телефон свободной рукой, — тот тут же требовательно ткнулся в ладонь, недоумевая, почему его заставляют так долго ждать.
— Алло? — вежливым тоном ответила я, осторожно прижав трубку к уху и неторопливо двинувшись дальше по улице. — Нет, никакого Алексея тут рядом нет… Знала ли я, что у него есть девушка? Ну, вообще меня мало интересует его личная жизнь… Я-то? Я нашла этот телефон на улице минуту назад… Так вы не спрашивали… Конечно, я готова его отдать, мне чужие вещи ни к чему… Где я? Э-э… а я не знаю… Нет, я не пила… Ну всё, хватит, хватит! Почему нельзя было просто предположить, что я заблудилась?!.. — говоря это, я живо представила, что сказала бы визгливая девица на том конце провода, если бы увидела меня идущей по улице босиком, в помятой майке и закатанных до колена джинсах… — Вы мне тоже не нравитесь… Да не знакома я с вашим Алексеем! Но я ему глубоко сочувствую, потому как девушку он выбрал неудачно… Потому что вы на редкость неприятный в общении человек!.. И вы ещё спрашиваете?! Потому что орёте на меня — совершенно незнакомого вам человека — все пять минут, которые мы разговариваем!.. В десять на Киевской? Могу… Хорошо, договорились… До встречи.
Н-да, разговор вышел весёлый… Усмехнувшись, я заблокировала клавиатуру и сунула телефон в карман — до десяти утра он попадал в моё временное распоряжение. Асфальт уже совсем остыл, и идти по нему стало не так приятно, поэтому я обула босоножки, которые то того несла в руке, и, вдохнув полную грудь свежего весеннего воздуха, двинулась дальше: ночь обещала быть долгой…
…Конечно, я не выспалась. Более того, мне показалось, что подняли меня минут через пять после того, как я легла. Мои спутники тоже выглядели не лучшим образом: Игнис всё ещё был бледен, вокруг глаз у него залегли тени, как после долгой болезни, а Кейрен стал хмур и сосредоточен, на его лиц отображались постоянный мыслительный процесс и стойкое желание побыстрее его прервать. Без аппетита прожевав что-то, сунутое мне в руки, и даже не почувствовав вкуса, я была вынуждена плестись за бодро устремившимися вперёд спутниками, двигавшимися преступно быстро. Вскоре сквозь туман стали просматриваться очертания чего-то огромного: похоже, граница очередной Долины являлась чем-то грандиозным… Не прошло и часа, когда мы покинули территорию, оккупированную промозглой осенью, и ступили на узкую полоску земли, поросшую свежей зелёной травой — прямо за ней начинался, гордо устремляясь в небо, исполинский горный хребет: изгибаясь, он уходил в обе стороны насколько хватало глаз, и вершины его терялись в облаках. Путь к пикам был под силу разве что покорителям Эвереста, да и перевалы не выглядели обещающе: в глаза бросались отвесные скалы и острые, словно зубы неведомой хищной твари, утёсы.
— Эффектно, оригинально, надёжно… Только крылатые существа могут позволить себе такую махину в качестве границы. Но мы-то как через неё переберёмся? — отстранённо протянула я, не отрывая восторженного взгляда от великолепного горного пейзажа.
Ответили мне не сразу: мужчины тоже всматривались в возникшую на пути преграду, правда, их чувства были далеки от моих, да и удивления на лицах заметно не было — наверно, оба знали заранее, что увидят на границе. Кейрен смотрел на горы враждебно, словно они разумны и пришли сюда специально, чтобы заступить ему дорогу; Игнис же — оценивающе, с определённой долей уважения, как на опасного, но благородного противника. Н-да, куда мне до их делового подхода… Мы простояли так несколько минут, думая каждый о своём. Одна из вершин показалась из облаков, отнесённых в сторону дующим на высоте ветром, и при взгляде на неё, такую манящую и недоступную, так и хотелось расправить за спиной несуществующие крылья и устремиться туда, к подпирающему небо пику… Похожее желание, но в несколько видоизменённой форме, появилось и у Кейрена:
— Я мог бы телепортировать нас сначала наверх, а потом к подножию на той стороне, — с подозрительным сомнением в голосе начал он. — Но после этого у меня не останется ни капли резерва, а у нас могут возникнуть проблемы с огнедышащими тварями, они не любят гостей.
— С драконами мы без тебя разберёмся, — оживился Игнис. — Но уверен ли ты, что мы можем полагаться на твои сомнительные способности?
— Есть другие предложения? — огрызнулся вор, багровея от обиды на справедливое по сути уточнение.
Игнис презрительно скривился, раздражённый вспыльчивостью компаньона. В другой ситуации он бы не стал принимать от него помощь, но, как я предполагала, после вчерашнего перелёта наёмник ещё не оправился и боялся пользоваться своим огнём не по назначению.
— Думаю, стоит попробовать, — попыталась я сгладить заминку в разговоре и вопросительно покосилась на Игниса, ожидая его согласия.
Тот неохотно кивнул, признавая отсутствие альтернатив, а Кейрен не стал терять времени даром. Мир вокруг меня вдруг свернулся в точку и завертелся перед глазами, вызывая головокружение, а через секунду кругом всё замерцало, и свечение было так нестерпимо ярко, что я зажмурилась. Когда я открыла глаза, мы стояли на вершине горы. Здесь было холодно — в спину дул сильный ветер, разреженный воздух с непривычки обжигал лёгкие, голова болела от резкой перемены давления, но всё это не имело значения — ведь перед глазами открывалась столь дивная картина, что лишь от этого по телу пробегала дрожь и дыхание перехватывало. Глубокую живописную низину со всех сторон окружали горы, некоторые вершины прятались в снежно-серебристых облаках, щедро разбросанных по небу разрозненными кучками. На простирающейся перед глазами Долине ярко-зелёное в жёлтую крапинку полотно лугов было заляпано тёмно-болотными кляксами лесов и небрежно расчерчено узкими лентами рек глубокого цвета неба; земля то и дело вспучивалась пологими склонами холмов и вздымалась резкими линиями невысоких, но вызывающе острых скал. Солнце стояло высоко, но по земле то и дело пробегали нечёткие тени: повторяя их путь, по небу величаво скользили грациозные крылатые существа. Драконы были сказочно прекрасны: белые, чёрные, синие, красные, зелёные, они проносились среди облаков, оставляя золотистый след из искр, шлейфом слетающих с их крыльев, такие величественные и далёкие, что сама себе я показалась песчинкой, ветром занесённой на порог дома — можно легко смахнуть, а можно пройти мимо, просто не заметив. Почти у самого подножия горы, на вершине которой мы стояли, деревья вдруг согнулись, как от ветра, в стороны брызнула стайка мелких птиц, и в небо взмыл изумрудно-зелёный дракон — его чешуя отражала солнечный свет, создавая вокруг него ослепительный ореол сияния. Он пролетел буквально над нашими головами — в лицо мне дохнуло жаром, и я чуть не упала, едва не сбитая с ног горячей воздушной волной, созданной мощным взмахом крыла; посыпавшиеся на голову искры оставили обугленные следы на одежде и словно тонкие иголочки прошлись по открытой коже рук. Дракон не заметил нас, но, похоже, почуял что-то непривычное и начал оборачиваться — я даже успела увидеть его огромный янтарно-жёлтый глаз — но тут мир вокруг вновь свернулся, и меня затянуло в круговерть телепорта.
