— Есть другие предложения? — огрызнулся вор, багровея от обиды на справедливое по сути уточнение.
Игнис презрительно скривился, раздражённый вспыльчивостью компаньона. В другой ситуации он бы не стал принимать от него помощь, но, как я предполагала, после вчерашнего перелёта наёмник ещё не оправился и боялся пользоваться своим огнём не по назначению.
— Думаю, стоит попробовать, — попыталась я сгладить заминку в разговоре и вопросительно покосилась на Игниса, ожидая его согласия.
Тот неохотно кивнул, признавая отсутствие альтернатив, а Кейрен не стал терять времени даром. Мир вокруг меня вдруг свернулся в точку и завертелся перед глазами, вызывая головокружение, а через секунду кругом всё замерцало, и свечение было так нестерпимо ярко, что я зажмурилась. Когда я открыла глаза, мы стояли на вершине горы. Здесь было холодно — в спину дул сильный ветер, разреженный воздух с непривычки обжигал лёгкие, голова болела от резкой перемены давления, но всё это не имело значения — ведь перед глазами открывалась столь дивная картина, что лишь от этого по телу пробегала дрожь и дыхание перехватывало. Глубокую живописную низину со всех сторон окружали горы, некоторые вершины прятались в снежно-серебристых облаках, щедро разбросанных по небу разрозненными кучками. На простирающейся перед глазами Долине ярко-зелёное в жёлтую крапинку полотно лугов было заляпано тёмно-болотными кляксами лесов и небрежно расчерчено узкими лентами рек глубокого цвета неба; земля то и дело вспучивалась пологими склонами холмов и вздымалась резкими линиями невысоких, но вызывающе острых скал. Солнце стояло высоко, но по земле то и дело пробегали нечёткие тени: повторяя их путь, по небу величаво скользили грациозные крылатые существа. Драконы были сказочно прекрасны: белые, чёрные, синие, красные, зелёные, они проносились среди облаков, оставляя золотистый след из искр, шлейфом слетающих с их крыльев, такие величественные и далёкие, что сама себе я показалась песчинкой, ветром занесённой на порог дома — можно легко смахнуть, а можно пройти мимо, просто не заметив. Почти у самого подножия горы, на вершине которой мы стояли, деревья вдруг согнулись, как от ветра, в стороны брызнула стайка мелких птиц, и в небо взмыл изумрудно-зелёный дракон — его чешуя отражала солнечный свет, создавая вокруг него ослепительный ореол сияния. Он пролетел буквально над нашими головами — в лицо мне дохнуло жаром, и я чуть не упала, едва не сбитая с ног горячей воздушной волной, созданной мощным взмахом крыла; посыпавшиеся на голову искры оставили обугленные следы на одежде и словно тонкие иголочки прошлись по открытой коже рук. Дракон не заметил нас, но, похоже, почуял что-то непривычное и начал оборачиваться — я даже успела увидеть его огромный янтарно-жёлтый глаз — но тут мир вокруг вновь свернулся, и меня затянуло в круговерть телепорта.
На сей раз магия не подвела Кейрена. Мы стояли на земле, за нашими спинами в небо упиралась гора, с вершины которой мы только что обозревали Долину, а перед нами раскинулись заросли остролистного кустарника, усыпанного странными серыми цветами.
— Ну вот мы и в Огватане, закрытой для посещения Долине, — довольно выдохнул Кейрен, устало улыбаясь. — Какое дашь направление, а, Лесь?
— А дальше всё не так просто, — загадочно усмехнулась я, краем глаза наблюдая за полётом изумрудного дракончика. — В тексте идёт примерно следующая фраза: «Встань между костью и собакой, и ты найдёшь путь».
— Может, нужно встать между драконом и его сокровищницей? — мечтательным тоном предположил вор.
— Вряд ли это стоит понимать буквально, — сухо возразил Игнис и задумчиво продолжил. — Думаю тут заложен какой-то простой ориентир в иносказательной форме…
Насмешливо ухмыляясь, я великодушно дала спутникам возможность подумать. Кейрен нервничал, то топтался на одном месте, то ходил из стороны в сторону, и идеи буквально отпечатывались у него на лбу благодаря красноречивой мимике. Глубоко погрузившись в раздумья, он так бурно реагировал на собственные мысли, что я даже вздрагивала от его нечленораздельных ликующих воплей, а от активной жестикуляции и вовсе приходилось уворачиваться. Опасаясь попасть вору под руку, я потихоньку переместилась поближе к Игнису. Кейрен чисто автоматически обходил его стороной, а сам наёмник думал куда спокойнее. Собственно, он просто стоял на месте с возвышенно-задумчивым видом, не теряя, впрочем, разумной бдительности: в его глазах плясало настороженное синее пламя. Поймав мой взгляд, Игнис слегка улыбнулся мне половинкой губ, но уже через секунду вновь был серьёзен. Глядя против солнца, я невольно залюбовалась его строгим профилем, словно аккуратно вычерченным чьей-то уверенной рукой при помощи уголька на жёлто-зелёно-голубой бумаге из солнца, травы и неба… Я поборола желание протянуть руку и дотронуться до него, чтобы проверить, осталась ли картина реальной или же лишь на пальцах останется чёрный след от линий, и, негромко кашлянув, объявила:
— Ладно, я, кажется, знаю, куда идти.
На меня тут же уставились две пары глаз со смесью любопытства и укоризны. Я смущённо потупилась и, почувствовав, как от повышенного внимания жар приливает к щёкам, продолжила:
— Когда мы были на вершине, я заметила, что лесок, из которого вылетел изумрудный дракон и который, собственно, перед нами, очень похож на собачью голову с открытой пастью. А вот там левее, если идти вдоль границы, я видела небольшой холм, который напоминает обломанную с одной стороны кость. Смею предположить, вход в лабиринт где-то между ними, и мы, наверное, сможем найти его, если пойдём вдоль этого горного хребта на… э-э… это юг, кажется.
Никто из моих спутников не тратил время на разглядывание местных пейзажей, поэтому ни поспорить, ни согласиться со мной не могли, да и не хотели: ведь если даже мы пойдём в неправильном направлении, в этом будет кого винить… Мы неторопливо, с опаской двинулись вдоль крутого склона. Никаких тропинок здесь, разумеется, не было: ноги заплетались в высокой густой траве, неколючие, но отчего-то очень цепкие ветки низкорослого кустарника хватались за одежду. Однако вскоре буйная растительность ушла в сторону, подошвы застучали по неровной, неестественно гладкой каменистой поверхности; под ногами и на склоне прямо из скальной породы яркими пятнами вырывались крупные алые цветы: их лепестки имели неправильную форму не то крыла дивной птицы, не то застывшего язычка пламени, и каждый был не похож на другой, а короткие серые, словно совсем сухие, стебли без листьев казались тонкими трещинами в камне. Ещё через несколько десятков шагов мы вошли в тень природной галереи, неведомым образом появившейся прямо в толще горы. Это выглядело так, словно кто-то ввинтил огромный штопор прямо в камень и выдернул «пробку», создавая идеально круглый на срезе тоннель без части правой стены. Дугообразный свод нависал довольно низко — я почти могла дотянуться до него кончиками пальцев — и был неравномерно покрыт тёмными разводами. Выгнутая боковая стена выглядела также, подойдя поближе, я провела по ней рукой: поверхность оказалась прохладной и гладкой, как стекло, а разводы — лишь игрой света и тени. На самом деле, скалу покрывали фигурные потёки, будто застывшие дорожки воска на свечном огарке.
