– В здравом уме? Никакой.
– Вот, даже вы это понимаете! Я люблю его. И неважно, есть ли в его сердце любовь ко мне. В конце концов, я могу себе позволить подобное супружество. Но он…
– Отказался?
– Нет. Отказ был бы понятен. Случилось нечто другое. Нечто худшее.
Красавица перевела взгляд на стену дома:
– Он пришел ко мне, как обычно приходил, вечером. Сначала такие визиты были для него в тягость, но потом, как казалось, ему даже начало нравиться. Мы вели беседы, пили вино…
– Были близки?
– Нет, – категорично ответила женщина. – Я могла бы все устроить. Могла бы вынудить, но это никогда не поздно сделать, а торопиться было некуда… И он, разумеется, не настаивал, поскольку понимал, что решать буду я. А пару дней назад все перевернулось с ног на голову.
– Мужчина взял власть в свои руки?
Светлые глаза растерянно мигнули:
– Он словно был не в себе. Ползал за мной по полу на коленях, мял платье, умолял о близости, добивался поцелуев и большего, но…
– Добился?
– Я велела слугам выгнать его вон.
Вечно эти женщины чем-то недовольны! Холоден и бесстрастен – плохо. Горишь страстью – опять нехорошо. Чего же вам нужно-то?
– Почему же? Может быть, он всего лишь наконец-то осознал ниспосланное ему счастье?
– В ту минуту в его голове вообще не было сознания, – ответила незнакомка, то ли не заметив моего ехидства, то ли принимая его за нечто другое.
– Но он держался на ногах, насколько я понимаю? И действовал?
– Да. – Ее щеки невольно зарделись. – Он был очень напорист. Но когда я увидела его глаза… Я испугалась.
– Почему?
– Он будто не видел меня. Он смотрел сквозь, и в его взгляде было что-то… звериное.
Все правильно. Мужика держали на цепи, а тут вдруг удалось сорваться. Но это так, шутка. А если сопоставить все, что я видел вчера на улице и в гостевом доме, с рассказом незнакомки, получается четкая и довольно страшная картина.
– Потом я расспросила слуг и всех кого смогла. Оказалось, что он, как и многие другие, встретил в городе ту женщину. И сошел с ума.
– А может быть, все-таки влюбился?
Каштановые локоны возражающе качнулись:
– Мне бы хотелось в это верить. Но в тот раз, прежде чем его выставили из моего дома… Первыми на зов прибежали служанки. И что, вы думаете, случилось?
Я представил, но это не избавило мою собеседницу от необходимости ответить самой:
– Ему было неважно, кто рядом.
– И вы думаете, если та женщина уберется из города, все вернется на свои места?
– Я надеюсь на это. Но медлить нельзя. Потому что если ей встретится мой брат… Вы понимаете, что случится?
Пожалуй, понимаю. Вольный город Грент перестанет быть вольным. Не столь уж великая трагедия. Для меня. Но не для тех, кто был зачат и родился свободным.
– Вы нарочно выжидали, чтобы застать меня в неприятных обстоятельствах?
– Я хотела поговорить с вами еще вчера. Только вокруг все время было много людей, с утра еще и братец наведался… А ему не нужно знать, что происходит.
– Вряд ли мне удастся выполнить вашу просьбу. Но если удастся… – Я выразительно посмотрел на незнакомку.
– Вам что-то нужно?
– Я не просто так прибыл в ваш город. Не беспокойтесь, многого не попрошу. Всего лишь проследить, чтобы тот служка… Как вы его назвали? Кажется, Енке? Чтобы он подготовил нужные мне сведения. Подготовил честно и бескорыстно.
Женщина куснула губу вместо того, чтобы принять мои условия. Пришлось уточнить:
– Вы же можете ему приказать?
– Могу. Но в таком случае вся история точно дойдет до моего брата.
Я вздохнул:
– Что ж, тогда разрешите откланяться.
Подействовало безотказно: женщина предприняла последнюю атаку:
– Я ведь могу отказаться от своего свидетельства!
– Если не боитесь вызвать сомнения в вашем честном слове у тех, кто вас знает? Можете.
– Стойте! – крикнула она, видя, что ее собеседник всерьез намерен уйти. – Я сделаю то, что вам нужно.
Замечательно. Теперь осталось придумать, как выполнить мою часть сделки.
– Где я смогу найти ненавистную вам соперницу?
– На рыночной площади, совсем скоро. Увидите – не ошибетесь.
* * *
Натти разочарованно мотнул головой:
– И что они к тебе липнут?
– Кто они?
– Да все здешние. Боятся, но липнут как мухи.
Действительно загадка. Хотя если вспомнить слова незабвенного Атьена Ирриги, ответ напрашивается сам собой. Я скучный человек, но со мной… спокойно. А всем, кто занимал мое время и внимание на протяжении минувших суток, не хватало именно покоя. И Марис, и нырку, и сестре грентского градодержателя. Вот ведь гадство! Они-то смогли найти во мне то, что искали, а где и как мне обрести сокровенный покой?
– Им кажется, что я могу справиться с их бедами. Глупцы.
– Только кажется? – прищурился рыжий.
– А я разве могу?
– Тебе виднее.
Наверное, все же могу. Не особенно хочу, но не вижу в желании, к примеру, последней просительницы ничего невозможного. Хотя встречаться с ведьмой, сводящей с ума мужчин, как-то боязно.
– Пойдем на рынок? – спросил мой помощник.
– Надо бы.
– А не страшно?
– Очень страшно. Только мне так и так надо было туда идти. Будем считать, что раз мы предупреждены, то не окажемся застигнутыми врасплох.
Натти пожал плечами, показывая, что в отличие от меня настроен не столь радужно.
Конечно, на рыночной площади следовало оказаться гораздо раньше, но вынужденные задержки привели к тому, что мы вступили в торговые ряды, уже переполненные народом. Пожалуй, такого обилия продавцов и покупателей я не видел даже в столице. И казалось довольно странным, что городок, находящийся едва ли не на отшибе от широких трактов, привлекает к себе столько внимания. Но обычно кажется, если не знаешь истинных причин происходящего, а я, к счастью или к сожалению, прекрасно знал, почему дважды в год Грент наводняют торговцы разнообразных мастей.
С тех пор как Цепи всевозможных надзоров ужесточили слежение за купеческими обозами, вольные города остались единственными местами на карте Дарствия, где можно было совершать торговые сделки с наименьшей платой в дарственную казну. И более того, грамота, подтверждающая сделку, произошедшую в вольном городе, приравнивалась по своей силе ко многим бумагам, выданным Цепями. Когда я впервые узнал об этой странности, меня очень удивило, что подобная практика существует, поскольку она открывала любому запрещенному товару беспрепятственный путь на рынок. Но едва я попробовал заикнуться о своем удивлении, мне мягко и ненавязчиво объяснили, что у сильных мира сего бывают крайние надобности, которые невозможно удовлетворить законным путем. И посоветовали исправно нести службу сопроводителя, то бишь держать язык за зубами, пока они есть. А то ведь могут и исчезнуть…
