произошло, пока он был без сознания. Клинок старался быть быстрым, потому что вскоре стало очевидно, что, хоть Масаки проснулся, он не продержится долго. Киоши снова и снова замечал, что он засыпал, и его моменты осознанности становились короче.
Все, что Киоши удалось сделать с королем, не было постоянным исцелением. Киоши также заметил, что дыхание короля стало более затрудненным.
Они сидели рядом и тихо разговаривали. Масаки выглядел усталым, более усталым, чем Киоши когда-либо поминал. Часть Киоши сожалела о его действиях. Масаки выглядел так, как будто он предпочел бы перейти в Великий Цикл.
Король посмотрел на своего друга.
— Что мне делать?
— Тебе нужно объявить Исаму следующим королем.
— Он слишком слаб.
— Согласен. Но Шин будет мстить клинкам, уничтожая Королевство. У нас уже нет выбора.
Масаки молчал, и Киоши стал переживать, что снова потерял друга. Но король просто думал.
— Мне это не нравится, но я согласен. Королевству нужны клинки, даже если люди этого не понимают.
Масаки попросил бумагу. Киоши было больно наблюдать, как король пытался писать, но для совести целителя ему нужно было, чтобы король сам сделал это. После всех подделок Шина этот документ должен был быть максимально аутентичным. У них не было королевской печати, что было проблемой, но подписи должно хватить.
После подписания приказов Масаки посмотрел на своего друга.
— Полагаю, ты возьмешь на себя ответственность доставить их?
Киоши кивнул.
Масаки посмотрел вдаль, в окно. Когда он заговорил, его голос, казалось, доносился издалека:
— Думаю, что если ты вернешься, меня здесь уже не будет.
Киоши хотелось спорить, но, глядя на своего старого друга, он понимал, что король говорит правду. Он не выдержал бы нескольких дней путешествия по суше, чтобы встретиться в лагере Исаму. Киоши не был уверен, что Масаки выживет даже несколько дней в гостинице. Если Киоши добьется успеха, пройдет некоторое время, прежде чем он сможет вернуться.
Масаки продолжил:
— Когда ты уедешь?
— Как можно быстрее. Время сейчас наш враг.
— Ты можешь посидеть со мной какое-то время? Быть среди друзей — редкий подарок.
Вместе они говорили о былых временах, о событиях и людях, которые вошли в историю, о некоторых событиях, о которых знали только они вдвоем. В конце концов, разговор перешел к Йоши, сыну короля, когда-то бывшего принцем Королевства.
— Как думаешь, из него бы получился хороший король? — спросил Масаки.
Киоши грустно улыбнулся.
— Да. Вы хорошо руководили им, и хотя он имел склонность отвлекаться на женщин и оружие, он бы перерос это. Его сердце всегда было в нужном месте, и, как и ты, он ставил Королевство на первое место. Людям повезло бы, если бы он был правителем.
— Знаешь, когда ты вернулся, я так злился на тебя. Он любил тебя, как брата, которого я не смог дать ему, но когда я увидел тебя, стоящего на коленях передо мной… ты не знаешь, как близко я подошел к тому, чтобы отрубить твою голову своими руками.
— Я бы позволил тебе.
— Я знаю. Ужасно думать так, но каждый раз, когда я видел тебя, я думал, что это должен был быть ты. Но ты вернулся, а он — нет.
Киоши, ошеломленный, почувствовал, что теряет контроль, но король продолжил.
— День за днем я наблюдал за тобой. Я знал, насколько ты полезен, но мне нужен был повод убить тебя. Я хотел, чтобы ты был предателем, но день за днем ты все отдавал Королевству. А потом, по прошествии времени, когда мы все стали старше, ты стал единственной связью с моим сыном. И вот мы оба, старики, уже не полезны.
Киоши не мог справиться с добротой короля. Слезы текли по его лицу, и он не пытался их скрыть.
На лице Масаки отразилось сострадание.
— Киоши, с тех пор я столько раз видел, как ты доводил себя до грани самоуничтожения. Я видел твое сердце, и я знаю горе и гнев, которые вели тебя год за годом. Иногда мне кажется, что я понимаю тебя лучше, чем ты понимаешь себя.
Их взгляды встретились, и Масаки выдерживал взгляд Киоши.
— Я хочу, чтобы ты знал кое-что. Не просто выслушал, а знал. Киоши, я тебя прощаю. У тебя нет абсолютно никакого долга передо мной, моей семьей или Королевством. Я прощаю тебя.
Масаки отвел взгляд от Киоши, его охватил приступ кашля. Из уголка его рта потекла струйка крови, и Киоши вытер ее тряпкой. Киоши не мог заставить себя ничего сказать. Его сердце было переполнено.
— Киоши, ты в это веришь? Ты сделал все, что мог, и даже больше. Пусть тяжесть смерти Йоши упадет с твоих плеч. Мы оба скоро присоединимся к Великому Циклу, и я не допущу, чтобы ты присоединился ко мне с этим долгом, который тебя тяготит.
Киоши рухнул на колени перед Масаки. Его тело сотрясали всхлипы, эмоции бушевали в нем. Это были всего лишь слова, но Киоши не осознавал, как долго ждал их.
Он потерял счет времени, стоя на коленях, но когда пришел в себя, в комнате начало темнеть. С приближением зимы все раньше и раньше наступала ночь. Когда Киоши выпрямился, ему почему-то стало легче. Он посмотрел на Масаки, но глаза короля снова стали остекленевшими, и он бормотал тарабарщину. Киоши хотел поблагодарить его, рассказать, как он помог в последние дни своей жизни, но он ничего не сказал. Почему-то он был уверен, что Масаки знал его сердце.
Киоши повернулся и пошел к двери. Но незадолго до того, как он собрался открыть его, он услышал фразу, которая остановила его.
— Осаму, это явно ты, — Киоши повернулся и посмотрел на Масаки, но теперь он спрашивал о вине. Киоши подумывал послать короля к Великому Циклу, но не смог. Мало того, что это было неправильно; он не был уверен, что сможет физически заставить себя убить друга. Он покачал головой и вышел из комнаты, выполняя последнее задание своего короля.
* * *
Когда Киоши вышел из комнаты, он
