— Сопровождает двух стажеров. Не мог не воспользоваться возможностью наведаться к вам. А вдруг вы и правда кого-то пытаете? От Шефнеров всякое можно ожидать.
Я успокоилась, поняв, что вошедший господин хорошо знаком с Петером, и теперь с любопытством его рассматривала. Маг, но не из наших, а вот кто именно, разобрать было сложно.
— Господин Рихтер из алхимиков. Из особенных алхимиков, — подчеркнул Петер, заметив мой интерес.
Рихтер стянул шляпу, демонстрируя собранные в хвост русые волосы, вполне заурядное, хотя и довольно приятное лицо и странные глаза. Что в них странного, я поняла не сразу. У него были вытянутые зрачки, делающий взгляд чуждым и пугающим. Возможно, если бы глаза у мужчины были темными, это не было бы так заметно. Но радужка у него была светло-зеленая, и оттого «неправильность» была особенно заметна. Я слышала про таких алхимиков, как он, но встречала впервые. На весь Грейдор их было… Двое, трое? Едва ли больше. И о Рихтере слышала, вот только не знала, что он работает на полицию. И знаком с Петером.
Повелители стихий. Так их называли в древности, сейчас же более скромно величали «элементалистами» и считали, что они являются по сути теми же алхимиками. Просто более могущественными. На несколько порядков.
Алхимики, как и артефакторы, имели дело с неодушевленными предметами. Но если мы с помощью чар добавляли материи дополнительные свойства, почти не меняя ее, то алхимики активно преобразовывали все, с чем имели дело. Некоторые из них умели изменять свойства металлов или, к примеру, превращать камень в песок с помощью определенных манипуляций и заклинаний, не используя грубой физической силы или дополнительных средств.
У элементалистов были совсем другие масштабы, они могли вызвать град, устроить небольшое землетрясение или заставить реку выйти из берегов. И эти их умения нельзя было объяснить с помощью обычной алхимии, да и вообще классической магии. Разве что на самом деле поверить в существование элементалей — духов стихий. Если подумать, были ли элементалисты вообще магами и людьми? Даже внешность их была странной, с бросающимся в глаза изъяном. Всегда разным. Дед рассказывал мне о повелителе стихий с абсолютно безволосым телом — ни ресниц, ни бровей — и странно заостренными зубами. У другого, как я вычитала когда-то, были белые волосы и кожа, отливающая серебром, еще у одного — на несколько пальцев больше, чем должно быть. Так что глаза со змеиным зрачком — это не страшно. Хотя, может, у него хвост под одеждой? Проверять совершенно не хотелось. Рядом с алхимиком присущий мне исследовательский дух отчего-то пропал и вообще хотелось стать как можно более незаметной.
Между тем Петер доброжелательно пожал руку Рихтеру.
— Вы же понимаете, что тут нет оснований для тревоги? Мы не делаем ничего плохого.
— Но протокол все равно придется составить, — с тоской в голосе сказал алхимик. Оглядевшись, нашел себе стул и, усевшись, скомандовал: — Рассказывайте. И пана Котовского развяжите… если это возможно.
— Почему бы нет? Мы все равно уже закончили, — пробормотала я и тут же пожалела об этом.
— Барон, познакомьте меня с прекрасными дамами, — бархатным голосом попросил Рихтер, улыбаясь побледневшей Марте. Зубы у него оказались вполне нормальными, человеческими.
— Марта Тиоли, моя невеста, и София…
— Гревениц. Племянница барона фон Гревеница, — поспешно перебила я Петера. Меньше всего хотелось фигурировать в полицейских отчетах как Вернер.
— Хотите прикрыться знатным родственником? Мне плевать на чины, регалии или родство, фрейлейн, особенно если вы в чем-то виновны.
— Нет, я… Простите.
Да какая разница, что обо мне подумают?
Я занялась веревками на руках Анджея, прислушиваясь к беседе Петера и алхимика, правда, друг был немногословен. Нас с паном Котовским связывал контракт, согласно которому мы не могли разглашать информацию о его проблемах и о том, чем мы занимались. Так что Петер отвечал уклончиво и более чем расплывчато.
— Важно, что мы не применяли ничего из реестра запрещенных чар. Можете хоть вашего артефактора пригласить, он подтвердит.
— О, уверен, так и есть. Только реестр — не слишком надежная вещь, он быстро устаревает. Вы, ребятки, всегда придумываете что-то новое, все более пакостное и непредсказуемое. Скажите мне главное, барон: ваши действия способны причинить вред подопытному?
Петер кинул растерянный взгляд на меня.
— Что, фрейлейн Гревениц тут главная? — с насмешкой спросил Рихтер. — Фрейлейн, не поделитесь со мной? Зачем вам вообще живой человек на опыты? Или вы его собирались умертвить с помощью фрейлейн Тиоли, а потом начать чаровать по-настоящему?
— Фрейлейн не может вам ответить. Мы заключили контракт о неразглашении, — ответил вместо меня Котовский, вставая и потирая запястья. Я поспешно накинула на его плечи покрывало со стола, хотя надежды, что алхимик не заметил знаки на спине, было мало.
— А о другом контракте вы не позаботились?
— О каком? — спросила настороженно.
— О том, что защитит вас, фрейлейн, и ваших друзей в случае смерти пана Котовского. Мало ли что может произойти.
Тут уже настала моя очередь растерянно смотреть на Петера. Тот, впрочем, не нервничал.
— Да, такой контракт есть, — сказал он. И уже мне: — Я заключил его с господином Котовским в день нашего знакомства.
Все же у Петера Шефнера голова варила, в отличие от моей — в таких формальных вещах я была довольно беспомощна.
К счастью, мы довольно скоро надоели господину полицейскому, и, задав еще несколько формальных вопросов сначала Марте, а затем Котовскому, он решил нас покинуть.
— Ведите себя тише, чтобы не беспокоить хозяйку дома, — на прощание сказал Рихтер, когда его подчиненные ушли. — И, Петер, передавай привет своему дяде. Скажи ему, что если он еще раз попробует подсунуть нам Джиса, то уже я приду к нему поработать. Пусть попробует отказаться от такой помощи.
— Непременно скажу, — уныло кивнул мой друг.
Я убедилась, что алхимик уехал, и только тогда смогла хоть немного расслабиться.
— И откуда ты его знаешь, Петер?
— Рихтер друг моего дяди по университету. Был им, по крайней мере, — я не видел его в нашем доме лет пять. Да и в столице он бывает редко.
— Занимая столь высокий пост в полиции? — удивился роанец.
— О, это чисто формальная должность, чтобы удержать его на службе. С Гайне он не ладит, в департаменте магии ему скучно, а вот в полиции прижился. Наверное, потому, что Холла спокойно относится к его… привычкам.
— Почему ты назвал этого мага особенным? — спросил Котовский. — И что у него с глазами?
