— Почему ты назвал этого мага особенным? — спросил Котовский. — И что у него с глазами?
— Он элементалист, — ответил Петер.
Судя по взгляду роанца, тот ничего не понял, и я пояснила:
— Элементалист. Повелитель стихий. Они управляют силами природы.
— А, из этих! У нас их называют магами погоды. Разве это алхимия?
Я пожала плечами. Чем больше я постигала магическое искусство, тем лучше понимала, насколько условно разделение между разными магическими направлениями. Да разве я сама не была лучшим этому подтверждением?
В тот день Котовский, как обычно, развозил нас с Мартой по домам. Сначала завозил ее, а затем, по пути к своему особняку, и меня. В этот раз освободились мы поздно и вымоталась я довольно сильно, так что сама не заметила, как задремала на заднем сиденье. Проснулась от тихого голоса, сообщавшего мне на ухо, что мы приехали, и заметила, что каким-то образом прикорнула на плече роанца. Неловко отодвинувшись, зевнула, еле успев прикрыть рот рукой.
— Прошу прощения.
— Ничего страшного. Моя вина, что вы работаете со мной до самой ночи и так устаете.
— Пока вы платите, меня все устраивает, — добродушно ответила я.
— Ваша честность и прямота, фрейлейн, неизменно меня радуют, — хмыкнул роанец, ничуть не обидевшись.
Котовский был всего на три года старше Петера, к тому же удивительно открыт и не заносчив. Он так легко и естественно влился в нашу компанию, что мне порой казалось, что мы давно общаемся и дружим с ним.
— Мне приятно вам помогать. Вы хороший человек, господин Котовский.
— Вы можете звать меня Анджеем.
— Тогда… пан Анджей?
— Можно и так, пани София.
Я смущенно улыбнулась и, стеснительно кивнув роанцу, потянулась к ручке дверцы. Обычно Котовский сам помогал мне выйти из автомобиля, подавая руку, но в этот раз он остался сидеть на своем месте.
— Подождите, пани. Мне хотелось бы обсудить с вами два вопроса, а на улице это делать неуместно. Не хочу, чтобы господин Шефнер был в курсе моих дел, хотя он, конечно, рано или поздно обо всем выведает. Но хотя бы не от меня самого.
— При чем здесь он? — с плохо скрытым раздражением спросила я.
— Ваш дом охраняют его люди. Вы не знали?
— Нет. Но откуда знаете вы?
Котовский дотронулся до своего уха.
— Услышал. К сожалению, обостренный слух включается непроизвольно и в не самый подходящий момент. Но иногда бывает полезен. В прошлый раз, когда вы уже вошли в дом, я услышал странные шорохи в кустах рядом. Подумал, что это могут быть какие-нибудь негодяи, и полез выяснять.
— И?
— С обычным негодяем было бы проще. Но, к счастью, мне предъявили документы, и не пришлось никого калечить… Мы дружелюбно поговорили и тихо разошлись.
Роанец не хвастался, хотя наверняка к «крысам» из СБ весьма непросто подобраться.
— Значит, за мной следят, — мрачно сказала я.
— Вы знаете почему?
Я неопределенно пожала плечами. Мало ли что Шефнеру могло взбрести в голову! Может, он так странно ухаживает. Или боится, что я сбегу глухой ночью и останется он без ручного артефактора. Притом как осторожно организовал слежку! Охранные чары не были потревожены ни разу.
— Вы хотели что-то сказать, — напомнила я Котовскому, желая отвлечься от мыслей о менталисте.
— Пожалуй, сразу начну с предложения. Вацлав, пожалуйста.
Водитель Котовского кивнул и вышел. Я несколько напряглась, но роанец, кажется, этого не заметил. Ох, надеюсь, это не предложение о предательстве Грейдора. Или, и это было бы еще хуже, предложение руки и сердца.
Как оказалось, все мои предположения были ошибочны.
— Дело в том, что я хочу придумать подарок дяде к празднованию его дня рождения, — сказал Котовский. — Оно будет в декабре. Но вы, наверное, и так знаете.
— О! — только и смогла сказать. — Того самого дяди?
— Да. И мне хотелось бы что-нибудь особенное.
— Это слишком большая честь для меня.
— Разве в этом дело?
Роанец не отводил от меня взгляда до тех пор, пока я не призналась:
— Мне не хотелось бы привлекать внимание к своей особе. Если я не смогу достигнуть успеха, это будет позор на всю империю. А если смогу создать на самом деле что-то хорошее… боюсь, уже состоявшиеся мастера мне не простят.
И тогда не видать мне ранга еще много лет. «Наверняка бы сейчас Шефнер назвал меня умненькой девочкой», — подумалось мне. И тут же рассердилась на саму себя. Больно мне надо его одобрение!
— Вы не похожи на человека, действующего с оглядкой на чужое мнение.
— Иногда приходится.
— Может, вы боитесь, что господин Шефнер не одобрит вашего решения? — коварно спросил роанец. Будто знал, куда бить.
— Почему вы так решили? — вспыхнула я.
— Но ведь вы же вроде как на него работаете.
Я не спец в понимании намеков, но выражение синих глаз сейчас было более чем красноречиво. Во взгляде роанца не было желания оскорбить или обидеть, он как будто прощупывал почву.
— К чему этот интерес? — сухо спросила я.
Не к добру все эти разговоры в уютном уединении в автомобиле. Уж слишком напоминало… другую ситуацию.
— Видите ли, от вашего ответа зависит, насколько уместно будет мое второе предложение, — загадочно сказал роанец. — Оно несколько более личного характера, чем первое.
Мои параноидальные подозрения вновь вернулись.
— И в чем же это предложение заключается, пан Анджей?
Серьезное лицо Котовского осветила легкая улыбка.
— Впервые вижу девушку, так недоверчиво относящуюся к мужскому вниманию. Или вы настолько им избалованы?
— Не вниманием принцев точно.
— Вот и я удивлен. Судя по всему, это я избалован, — совершенно искренне признался Котовский. — Но моя просьба невинна: пани София, вы не могли бы составить мне компанию на одно светское мероприятие? В следующие выходные в столице будет премьера новой лермийской оперы. Мне предоставлена императорская ложа. К сожалению, рядом будут весьма скучные люди, большинству из которых уже хорошо за пятьдесят. А вы сможете спасти меня от смертной тоски. Скажите мне, вы любите музыку?
— Нет, — покачала я головой. — Не люблю.
— Но неужели у вас нет желания выйти в свет со столь завидным кавалером? — продолжал соблазнять Котовский. — Без ложной скромности, но лучшего спутника вы себе не найдете.
Я заколебалась, представив выражение лица Шефнера, когда он узнает о принятом предложении роанца. Признаюсь, менталиста хотелось уязвить и даже заставить ревновать. Меня неожиданно сильно задело, что так долго и упорно преследовавший меня мужчина внезапно исчез из моей жизни. Нет, я помнила, что он обещал мне больше свободы. Но не после же поцелуев в последнюю нашу встречу! Пропадать после всего этого было верхом наглости!
