– С Заводом торговал не один Гор, и ничего удивительного в том, что мы перестали быть нужны, нет. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Ну, нам не повезло, наверное, потому что мы не стремились к победе, мы просто делали то, что умели. Делали и делали год за годом, пока нас не опередили. Йохан поступил умнее всех: он ушел первым и не видел ничего, что происходит с его родным городом. Не знаю, кстати, волновало ли это его когда-то, но он даже не спрашивал. Наверное, и без меня все знает. После того, как он ушел, с Заводом больше не торговали, просто потому что никто не знал, куда идти и что делать. Даже Лиа не стала этим заниматься, хотя я думал, что она возьмет Гор в свои руки. Больше никого и не было, кто мог бы спасти ситуацию.
Альберт некоторое время помолчал, прополоскал горло остывшим чаем, глубоко вздохнул и продолжил:
– Те, кто поумнее, начали уходить почти сразу. Петерс скоро ушла, и я не очень ошибся, когда думал, что ее забрал с собой Маркес. Лиа и Даан ушли, сделав виноватый вид, мол, сам понимаешь, ребенок, как с ним жить в погибающем городе. Да-да, мы покивали друг другу и разошлись. С тех пор Марта почти не вставала, чем дальше, тем хуже ей становилось. Наверное, она хотела тебя увидеть даже больше, чем меня. Зимой стало совсем плохо – отопления никакого, да и продукты к концу подошли. Уже никого не было. Совершенно пустой Гор, не встающая с кровати Марта, я и Муха. Когда она умерла, я ушел. Оставаться там было бессмысленно, да и не выжил бы я. И вот я здесь
Альберт запустил пальцы в волосы и сжал. Должно быть, он давно об этом не говорил и старался не думать. Карел поймал себя на том, что теребит манжету своей рубашки, то расстегивая, то вдевая пуговицу назад.
– Ты ее даже не похоронил, – вздохнул Карел, с трудом сглотнув ком в горле.
Ему показалось, что он снова почувствовал тошнотворный запах разложения, которого не могло быть в квартире Альберта и Петерс.
– Не похоронил. Земля промерзла, а в снег закапывать не было никакого смысла, – Альберт потер затылок. – Поначалу я просил Йохана узнать, из-за чего это случилось с Гором, но он только отмахивался. Думаю, он знает, ты можешь попытаться расспросить. Он как-то раз что-то пробормотал про наших ближайших соседей, разобраться с которыми он поручит Кристиану, ну и забыл, наверное. Я тогда еще подумал, о ком он это, но, сам понимаешь, только Марта может верить в то, что в нашем озере кто-то живет, так?
Карел кивнул. Марта любила рассказывать сказки, маскируя их под старые легенды, но после того как погиб Тиль, перестала. А может, просто поняла, что ее дети выросли.
– Знаешь, – Карел поднялся и походил по комнате из стороны в сторону, не уверенный, хочет ли знать то, что узнал благодаря брату. – Если захочешь что-то мне сказать. Или нужна будет помощь… Ну, с Пет и ребенком. Если я нужен буду, я живу над вами. Заходи. А сейчас я пойду, нужно еще поработать немного.
Альберт сдержанно кивнул и тоже поднялся.
– А, и еще. Йохан говорил про какие-то бумаги. Что-то нужно ему передать?
– У меня нет ничего для него. Думаю, это был предлог.
Альберт проводил его до двери, следом вышла Петерс, мелко просеменила в коридор и встала у стены, придерживая живот.
– До встречи, – Карел тронул девушку за плечо и повторил. – Не знаю, услышал ли меня Альберт, но если вам понадобится моя помощь, я наверху. Так что если что…
– Иди уже, – Альберт сжал пальцы на его плече и подтолкнул к выходу. – Обратимся, чего ты привязался. Вот родим, будешь с племянником сидеть в свое удовольствие.
И закрыл дверь.
Оставшись в подъезде и пребывая в состоянии некоторого недоумения, Карел потоптался еще немного, после чего поднялся к себе. Выпив за раз три стакана воды, он забрался на кровать с книгой, листком бумаги и карандашом. Переводя или чаще угадывая слова, Карел не задумывался о смысле получающихся строк и решил перечитать главу, только переведя ее до конца.
Криво составленные предложения сложились совсем не в книгу, не в историю какого-то одного человека, больше это походило на перечисление событий какого-то города, а может, территории куда большей, чем один город. Названий он разобрать не мог, слишком резкие были закорючки, непонятные и непохожие на другие символы. Даже прочитать название Карел не смог.
Скоро глаза заболели, Карел потер лицо и отложил свой перевод. Он ничего не мог понять, и оттого ему было неинтересно. Но в сон уже начало клонить, поэтому Карел перенес все на стол, заложил страницу, на которой остановился, карандашом и забрался в постель.
До сна еще оставалось немного времени, и Карелу было о чем подумать.
Альберт, оказывается, был жив. Это, конечно, было очень хорошей новостью.
Но Альберт был сильно на него обижен. Это, конечно, было хуже.
Карелу было неловко. Глядя на брата и Петерс, он узнавал в них себя и Луизу и знал, что добром это не кончится. Вот только Альберт ни за что не станет его слушать: он всегда думал, что умнее других и поэтому может не слушать никого.
Карела разбудили громкие голоса, кажется, с улицы. С трудом открыв глаза, он поднялся и выглянул в окно. Если сильно-сильно высунуться, можно было разглядеть шевеление на Мастерской, но это было вполне естественно для главной улицы Завода. Посмотрев на часы, Карел пошел умываться, а затем готовить завтрак. Время еще было, поэтому можно было никуда не спешив.
Через сорок минут он был у входа в Дом Торговли, только он, кажется, не работал, как и все вокруг. За то время, что Карел шел к месту работы, мимо него ни разу не проехал состав, да и людской поток спал. Улица была почти пуста, а все двери закрыли.
На лестнице сидел Кристиан и курил.
– Что случилось? – Карел присел рядом с ним, стараясь не дышать чужим сигаретным дымом.
– А ты не догадываешься? – Кристиан потер лоб. – Почти никто не вышел на работу. А кто вышел, видимо, не дойдет уже.
– Не понял, – честно признался Карел. – Это только здесь или везде такое?
– Пока только у нас, но пара дней – и вся работа встанет. Если так посмотреть, от того, что не работает Мастерская, ничего страшного не случится. Ну, будут какое-то время перебои с питанием, ну так это еще когда будет. А вот когда перестанут работать цеха, будет беда.
Карел покачал головой. Что будет, он мог предположить, но в голове не укладывалось, кто и как сумел это провернуть. Так, чтобы вдруг перестала работать главная улица. И вряд ли это сделал Кристиан.
– И что теперь?
– Ничего, – Кристиан пожал плечами и растоптал окурок. – Как только все производство встанет, отсчитай семь дней. Потом все пройдет. Люди у нас бойкие, но непостоянные, дольше недели ничего не продолжается.
