— Что? — спросил он, ожидая в очередной раз выслушать лекцию о недопустимости шума в горах. Как будто прирождённый менестрель может допустить какой-то непредусмотренный эффект от своего пения.
— Тебя было ТАК слышно! — восторженно проговорил тот и до Алишера, как до страуса, дошло, что вблизи беснующегося потока о соблюдении ограниченного звукового режима и речи идти не может. Подвели ассоциации. Зато, чтобы переговариваясь, нормально друг друга слышать, нужно было заметно напрячь голос.
— Мелочи, — Алишер улыбнулся облегчённо и немного снисходительно, — вот когда я начну работать по-настоящему, будет на что посмотреть.
И не обманул. Два дня спустя, когда расположение, высота и конфигурация требуемой стенки были обсуждены и утверждены у всех ответственных лиц, Алишер принялся за работу. Вышел на заранее выбранное место, идеальное с точки зрения акустики, набрал в лёгкие побольше воздуха и вывел длинный, протяжный, сложномодулированный звук. Стронулись пласты снега с близлежащих склонов, заскользили по заранее выбранной траектории. Поймав кончик перекликавшегося эха, Алишер вывел новую звуковую волну, в несколько иной тональности. Поднялся ветер, погнавший снежное крошево вдоль линии будущей стенки. Следующий вдох, звук-без-звука и взметнулись вверх тонкие струи Ниппы.
И так много раз в течение многих часов.
Когда солнце задело краем самый высокий из горных пиков, Алишер окончательно осип и выбился из сил. Настолько, что даже на поздравления, восхищения и похлопывания по плечам он отвечал энергичными жестами, почему-то выглядящими отчётливо матерными.
Результат маготворчества был впечатляющим. И от любопытных, горящих желанием своими глазами узреть чудотворца, Алишер спрятался в лекарском крыле у целительниц. Холодной в это время года оказалась не только вода, но и воздух, так что горло он себе всё-таки немного застудил.
Изначально Алишер не собирался задерживаться в Белых Скалах надолго. Но пока он лечил лёгкую простуду, случайная оттепель образовала на глянцево-мёрзлых стенах натёки и самолюбивый менестрель возжелал восстановить свою работу в первозданном виде. Затем прочность стены решили опробовать вражеские диверсанты, многого развалить не смогли, но её ещё раз потребовалось восстанавливать.
В результате как-то так получилось, что в приграничном форте он застрял надолго.
Почему-то всегда при упоминании имени грозного командира Алишера тянуло улыбаться и случалось это так часто, что закономерность подметил и сам Маффин.
— Да ничего, просто, — Алишер смущённо улыбнулся и пожал плечами. — У меня на родине маффинами сладкие булочки называются.
Командир Гринч задумался, примеряя на себя такое прозвание, а потом махнул рукой:
— А, ладно, булочки я тоже люблю.
И на этом так и не народившийся конфликт был исчерпан.
Вечерами, его часто расспрашивали о тех местах, где он побывал и о встреченных по пути диковинках. Алишер делился воспоминаниями охотно: повествовать он любил почти так же как петь. Особенно, когда вечер ещё только начинается, собравшаяся компания приятна, в кружках дымится что-нибудь горячее, а если ещё и огонёк в камине потрескивает, то и вовсе нечего желать лучшего.
— Да я не так уж много путешествовал. По родному миру, это само собой. А из иных успел побывать у ниффов в Унифале — эту поездку нам с сестрой родители на шестнадцатилетие подарили. Замечательное место, мирное, по-деревенски уютное, сами ниффы великими способностями к магии не обладают, зато одарены почти все. Магия природы. Там самые красивые пейзажи — наши туда ходят вдохновения набраться, и самые гостеприимные деревеньки. Обогатиться путешествуя по Унифале невозможно, жители небогаты, разве что растолстеть, — об этих местах Алишер вспоминал со светлой ностальгией. — Ещё были в Хайхале, у розгов. Ну, это мы уже сами, перед самым Выбором отправились, чтобы самим себя на взрослость испытать. Мир, люди которого живут войной и поклоняются войне. Там ценят менестрелей поющих о походах и битвах. И это был один из немногих миров, где мы с сестрой могли открыто быть на равных. Там никто не подумает относиться несерьёзно к девушке с парой клинков.
— А какие они, существа из других миров? — и глаза у спрашивающего горят детским любопытством, несмотря на его более чем солидный возраст.
— Что значит, какие они? — Алишер слегка удивился и прекратил пощипывать струны подсунутого ему под руки инструмента. — Люди как люди, как в большинстве миров. Даже генетически совместимые с остальным человечеством. В смысле, дети общие могут быть, хотя такое, насколько я знаю, случается не слишком часто.
— Везде одни только люди? — немного разочарованно протянул Страж, приобнявший за талию уже неплохо знакомую Алишеру младшую целительницу.
— В отдалённых мирах, где расхождение с классическим человеческим обликом слишком уж велико, бывает люди не очень на людей похожие: мелкие, шерстистые или чешуйчатые, а то и вовсе синекожие какие-нибудь. Но о таких, честно говоря, я только слышал. А вот разумных монстров до сих пор никто не находил. Или не смог об этом сообщить остальному человечеству, — он озорно подмигнул, делая последний комментарий совершенно несерьёзным.
— А вот наши ойры? Они что, тоже люди? — задал кто-то серьёзный вопрос.
— А ваших ойров я не видел, — развёл руками Алишер. — И если дела в вашем мире будут продвигаться так же, как двигались до сих пор, могу и не увидеть.
До первых серьёзных неприятностей оставались считанные недели.
ШерилПримерно на пятый день от появления Шерил в гареме (однообразие бытия в этом заведении делало довольно трудным учёт времени) случился праздник. Одну из дам, проживавших здесь, признали беременной. Её поздравляли (некоторые искренне, но большинство с долей зависти), в её честь устроили пиршество (хотя и в обычные дни стол гаремных красавиц не отличался однообразием). Но самое главное, и это было обставлено с преувеличенной помпезностью, её перевели из гарема в другое место жительства. По слухам, в одно из поместий за городом, принадлежащих Сиятельным, в отдельный коттедж, на полный пансион, который сохранится и после рождения ребёнка, до самой смерти счастливой матери. Казалось бы, завидная судьба, однако почему-то женщин в гаремы приходилось доставлять под конвоем.
И это событие на многое раскрыло Шерил глаза.
Простая истина, от которой Шерил отмахнулась в первые дни, что гаремы созданы чтобы делать детей объясняла многое. Она объясняла почти всё. И то, что в гареме были собраны не только молоденькие красавицы, но и просто женщины детородного возраста с более-менее приятной внешностью. И то, что у некоторых Сиятельных, при выборе спутницы на ночь, не мелькало даже тени энтузиазма на лице. Словно они шли выполнять какую-то скучную, но необходимую работу. И еще ей вспомнилось, что у людей из разных миров очень редко появляется гибридное потомство — на разнообразных фестах, проводившихся раз в год в окрестностях её родного тихого провинциального городка, молодёжь из разных миров, пользовалась этим обстоятельством по-полной. И это служило еще одним весомым доказательством иномирного происхождения Сиятельных.
