Тарион кивнул.
— Кажется, только ты и Ноздорму по-прежнему зовете его Нелтарионом, — с болью в голосе отозвался он.
— Ты видел… его? Хоть раз?
— Только в видениях, которые Ноздорму показывал мне. Но это были… странные видения, мам.
— Расскажешь?
— Черный дракон, я думаю, это и был Нелтарион, сражался с одним из Древних Богов. Его тело было сплошь покрыто щупальцами, а сотни глаз вращались в своих орбитах. Черный дракон почти победил этого Древнего, если бы не два других. Один был окружен снегами, а второй возвышался среди песков. Когда они ожили, то черный дракон пал. И мир постигла катастрофа.
Чаша с готовым снадобьем выскользнула из рук Хейдив-Ли. Что-то зеленое и густое расплылось на полу блестящей лужицей.
— Кто показывал тебе эти видения, мальчик? — прошептал пандарен.
— Аспект Времени.
— Что случилось, Хейдив? — спросила Джайна.
Пандарен выглядел шокированным.
— Я… неуверен. К тому же я родился здесь, уже в Безвременье и знаю все со слов Кейган-Лу и других великовозрастных пандаренов. Но вам, леди Джайна, нужно обязательно поговорить с Кейган-Лу.
— Я, конечно, попробую, но мне кажется, Кейган-Лу не будет от этого разговора в восторге.
Хейдив вернулся к котелку и вновь набрал лекарственного отвара в чашу.
— Кейган-Лу был в Азероте, и ваше присутствие напоминает ему об этих дня, — сказал Хейдив, когда приблизился с новой порцией отвара.
Джайна помогла сыну приподняться на постели. Тарион послушно принял чашу и выпил зеленую жидкость одним глотком.
— Вкусно, — улыбнулся он. — Хотя по цвету и не скажешь. Спасибо.
— Сейчас ты уснешь, — сказал Хейдив, — а проснешься уже здоровым.
— Мам?
— Я буду рядом, даже пока ты спишь.
Тарион легко сжал руку Джайны. Его веки слипались.
— Почему пандарены не боятся меня? — пробормотал он. — Ведь все ненавидят черных драконов.
Джайне не нужно было отвечать, потому что Тарион уже крепко спал.
— Я все же позову Кейган-Лу, — сказал Хейдив.
— Если ты уверен, что он будет со мной разговаривать, попробуй.
— Сегодня вы спасли пандаренов от неминуемой гибели, леди Джайна. Он будет вам благодарен.
— Хейдив, — устало ответила Джайна, — когда же ты перестанешь обращаться ко мне на «вы».
— Никогда, — безапелляционно ответил пандарен и вышел, оставив Джайну наедине с сыном.
Черты его спящего лица расслабились. Темные волосы спадали на глаза, и Джайна аккуратно убрала пряди с его лба. Было странно смотреть на взрослого сына, когда года, положенные для его взросления, еще даже не миновали. Ох, уж эти игры со временем…
Как наивно они бежали от предначертанного, решив, что могут обмануть Время и неизвестного Оракула. Получается, Нелтарион мог дать жизнь Тариону еще в Зин-Азшари, Малфурион не обратился бы к ее духу в Изумрудном Сне, потому что Тралл не получал бы записки. Эгвин не передала бы ей жизненные силы, а Ноздорму, вероятно, забрал ее прямо из Зин-Азшари и перенес в Безвременье, где бы она и скончалась, подарив свою жизнь Тариону.
Сейчас, когда его глаза были плотно закрыты, а выражение лица безмятежно, Тарион как никогда напоминал своего отца. Должно быть, века назад, когда Титаны только наделили его силой Аспекта, когда заключение в подземной темнице еще не обезобразило его, молодой Нелтарион мог выглядеть так же.
В какой-то момент, оказавшись в одиночестве в Безвременье, Джайна даже решила, что все произошедшее лишь игра ее воображения. Но лучшее доказательство тому, что та единственная ночь была реальностью, сейчас мирно спало перед ней.
И как поступать теперь, когда они оба заперты в разрушающемся Безвременье? Разве таков был план Ноздорму? Для чего Тарион вырос раньше времени, если вместе с ней погибнет в Пандарии? Джайне было не по силам понять мотивацию Ноздорму, проникнуть в его мысли. Где он сейчас и почему оставил Тариона в одиночестве? Почему прекратил обучение, ведь Тарион все еще неумело управлял своими способностями.
И эти пугающие видения — были ли они тем будущем, которое ожидало их? Тарион решил, что черный дракон в видениях Ноздорму — это Нелтарион, но не сказал ни слова о том, видел ли он пластины адамантита, покрывающие его тело. Если же пластин не было, то… какой черный дракон, обитающий в Азероте, способен сражаться не на жизнь, а на смерть с Древними Богами, как не ее сын? Мог ли Ноздорму показать Тариону его самого? От этой мысли сердце Джайны похолодело.
Белое пятно отделилось от дверей и бесшумно переступило через порог.
— Я был неправ, — без лишних вступлений сказал Кейган-Лу.
Без особого желания Джайна, стараясь не разбудить сына, вышла на крыльцо. Кейган-Лу последовал за ней. Видимо, на более подробные извинения Джайне не стоило и рассчитывать.
— Я был не прав, — повторил пандарен, когда они покинули хижину. — Независимо от того, кто отец этого мальчика, вы поступили отважно, и я должен отблагодарить вас за то, что пандарены пережили эту ночь.
— Причем здесь мой сын?
Кейган-Лу смерил ее взглядом.
— Вы даже не отрицаете, что это ваш сын.
Кажется, логика стала подводить великовозрастного пандарена.
— Спасибо, что позволяете мне и дальше сражаться за жизни пандаренов. Спокойной ночи, Кейган-Лу, — с этими словами она развернулась обратно к дому.
— Как вы можете себя так вести! — выпалил Кейган-Лу. — Ведь этот ребенок не наследник короля Артаса!
— Чей… наследник? — медленно переспросила она, не оборачиваясь.
— Вы, Джайна Праудмур, были не лучшей кандидаткой для принца Лордаерона, — не слушая ее, продолжал в запале седой пандарен. — Принцесса из рода Троллбейнов, по моему мнению, куда как лучше подходила для трона Менетилов. Но сердцу не прикажешь. Вы, должно быть, заметили, с каким уважением к вам относятся остальные пандарены селения. Все мы были преданными подданными Альянса! Даже сейчас они относятся к вам с тем почтением, которого достойна истинная королева Лордаерона!
Джайна, наконец, нашла в себе силы, чтобы обернуться. Кейган-Лу, выговорившись, победоносно вскинул нос, черным пятном выделявшийся среди белого меха.
Объяснение тому, почему Шайя, Хейдив и остальные ни в какую не желали переходить с уважительного «вы» на «ты» нашлось, хотя оно и походило на бред сумасшедшего.
— Родившиеся в Безвременье пандарены знают историю Азерота лишь с ваших слов, — сказала Джайна. — Но они не позволили себе того, что позволяете себе вы — относиться ко мне с пренебрежением. Почему? Если уж для вас я королева Лордаерона!
