— Идём к нам, — Ладаим загребал ладонью воздух, подзывая Лису. — Что случилось? Зачем Химера связал тебя?
— Похоже, до меня добрался тот маг, который перебил наших в поместье, — Сойка говорила медленно и будто сама удивлялась собственным словам.
— Альхиор?
— Наверное. Но, кажется, сейчас всё в порядке. Эта уродина сломала мостик, и я смогла спуститься.
— Прорицатели всевидящие, ты же ей не веришь, Ладаим? — взвизгнул Арбо. — Если маг влез ей в душу, она бы и не призналась. Что, если он ещё там, говорит её устами?
— Я правду говорю! — Сойка сложила ладони перед лицом. — Где Варион? Пусть он проверит…
— Сбежал, гадёныш, — Вийм покосился на раненое крыло виверны, что прошло почти над их головами.
— Уплыл на остров, — поправил его Крысолов. — Хочет убить Альхиора. Если справится, уже будет не важно, завладел маг кем или нет.
Ладаим помог Таделии усесться рядом с семейством. Арбо тут же отодвинулся, а Ним едва заметно покачала головой. Один Бертольд попытался улыбнуться.
— Лучше своим помоги, чем Ним лапать, — бурчал Вийм.
— Я вас защищаю, — возразил Крысолов.
— Так защищать и я могу. Что ты сделаешь, если она сожрёт всех и попрёт на нас?
— В чём-то он прав, Ладаим, — Бертольд указал на хвост виверны. — Ребята толком ранить её не могут, но хотя бы отвлекают. Если зайти сзади — можно хорошенько нашинковать ей спину.
Крысолов посмотрел на Ним, та кивнула. Сам же он не был так уверен.
Бертольд описывал всё легко, будто прогулку в соседний квартал к местной шпане. На деле же Ладаим полз по залитой кровью палубе, а на над головой метался хвост виверны толщиной со взрослое дерево.
Тивалийцу вдруг стало интересно, как он смотрелся в этот момент. Боялась ли Ним за него, пока он неумолимо приближался к чешуйчатой спине гадины? Восхищалась? Или же снисходительно фыркала, ведь ему не хватило храбрости зайти на тварь спереди? Будь тут Химера, он бы так не колебался. Нет, он бы уже запрыгнул на шею виверны и попытался выколоть ей глаза.
Грёбанный безумец. Наивный до того, что полез на Альхиора в одиночку. Не в первый раз, причём.
Размышления помогли Ладаиму успокоиться и добраться до самого носа судна под нудный гул разума. Он сам не заметил, как уже оказался в паре локтей от выгнутой задней лапы. Оказалось, что пахло от виверны ужасно. Как от сточной канавы на второй день после летнего ливня, если бы в ней сдохла стая собак.
Крысолов достал кинжал и полоснул чешуйчатое подобие колена. Потребовалось ещё два удара, чтобы перерубить сухожилие, и лапа виверны подогнулась. Зарычав, она попыталась брыкаться, но лишь сделала ещё хуже, и густая бурая кровь потекла по чешуйчатой голени с корешками от редких перьев.
Ладаим вспрыгнул на ноги и попутно оставил рваную рану по всему бедру чудища. Укол за уколом он вонзал кинжал меж пластин в том месте, где вытянутое тело переходило в хвост. Так он не убьёт виверну, но даст товарищам шанс добраться до её головы.
Чудовище перешло в наступление. Оно обезумело от ран и забыло о страхе. Оттолкнувшись уцелевшей лапой, виверна бросилась на обидчиков, что махали клинками перед мордой. Лисы бросились в разные стороны, но вот Хлыст уйти не успел.
Голова виверны тараном ударила Инелая в грудь. Лис выронил стилет и мог лишь смотреть, как её морда вздымается, а пасть раскрывается, чтобы перемолоть его тело одним движением.
— А ну, стой! — воскликнул Вереск.
Караульный был ближе всех к Хлысту и бросился на него ногами вперёд. Подошвы Вереска вытолкали Инелая с линии атаки, а вот сам он уйти не успевал. И не собирался. Вереск выставил руку с коротким мечом и позволил виверне заглотить её.
Едва его рука скрылась в пасти, чудовище сомкнуло челюсти. В этот же момент выставленный клинок нашёл свою цель. Виверна зарычала, дёрнула головой и отшвырнула Вереска на борт. А рука его так и осталась в пасти.
Жертва не прошла зря. Гадина попыталась убить надоевшего ей Хлыста, двинулась на него, волоча перерубленную лапу, но тут же рухнула на изрешечённую палубу. Лишь жалобный вздох вырвался из неё. Калач решил убедиться, что бой окончен, и трижды обрушил палицу на лоб виверны.
— Вереск!
Хлыст быстро пришёл в себя и бросился к спасителю. Побежал и Ладаим. Караульный отлетел к месту, где начиналась лестница в трюм, и теперь медленно сползал к левому борту, оставляя багровый след. Руку оторвало полностью, и на месте плеча остались только кровавые лоскуты.
— Ты нахрена это сделал? — испуганно закричал Инелай. — Ты чего? Зачем?
— Не бойся, Хлыст, — Вереск улыбнулся. — Рук у меня две, а голова у тебя одна.
Караульный прикрыл глаза и уже не открыл их. Его грудь ещё поднялась четырежды, но и дыхание остановилось с протяжным хрипом.
— Эй, Вереск! — воскликнул Хлыст и занёс кулак. — Вставай, слышишь!? Вставай!
— Хорош-хорош, — Калач бросил палицу и обеими руками повис на запястье Инелая. — Всё, конец ему.
— Это же просто рука, — стойкий Хлыст с удивлением утёр одинокую слезу. — Просто рука же, ну?
— Просто рука, — согласился Бертольд, доковыляв до остальных. — Но от такой сильной боли легко умереть. Видишь, сколько крови?
Крысолов ощутил знакомый запах и лёгкое тело Ним, что прислонилось сзади. Она дрожала. Девушка стиснула его рукав и тихо всхлипнула.
— За что нам всё это? — проговорила она.
— Заслужили, значит, — ответил Вийм и подозрительно сощурился. — Идём, сеструх. Надо бежать, пока не утонули.
Но тонуть было некуда. За время сражения с виверной неведомая сила протащила корабль по отмели вдоль островка и выкинула на каменистое побережье. Судно легло в сажени от земли, всё так же клонясь налево.
— Куда дальше? — спросил Котелок.
— Лучше сойти на берег, пока волна не утащила нас на глубину, — заметил Бертольд.
— Не знаю, насколько это хорошая мысль, Берт, — возразил Калач. — Кажется, вся эта дрянь лезет из того маяка.
— И Вереска же мы тут не бросим, — вклинился Полоз. — Он ради нас жизнь отдал. Правда же, Крысолов?
Ладаим ощутил жжение между рёбер. Он не любил быть в центре внимания.
— Правда, — тивалиец кивнул. — Он отдал жизнь, и прямо сейчас Химера пытается сделать то же самое. Мы ему нужны.
— А он-то нам нужен? — хмыкнул Вийм.
Лисы решили, что нужен. Капитан раздобыл для них верёвочную лестницу и спустил её с задранного борта. Сам он отказался покидать судно и сослался на некий кодекс мореходов. На деле же — явно боялся новой встречи с жадными до плоти чудищами. Крысолов его не винил. Будь его воля — он бы закрылся в любой комнате с четырьмя крепкими стенами, напился и забыл о сизокожих гадинах из озёрных вод. Да хоть в Сером Бастионе.
Лисы быстро справились с лестницей, и даже Бертольд ловко сошёл на мелководье. Но едва они приблизились к берегу, как на вершине крошечного холма проявились четыре фигуры в чёрном.
Трое мужчин и женщина. Они ожидали Лис посреди единственной тропы, ведущей к маяку. Один из них, высокий и худощавый мечник лет тридцати пяти, стоял впереди. Женщина пританцовывала справа от него, а двое круглолицых бойцов замерли на самой вершине.
Крысолов не сразу узнал Шелора при свете дня, но вот кудри Пастушки и рыжая родинка под её носом сомнений не оставляли. Стало быть, и двое других были из Верных.
— Вас больше, чем мы ждали, — проговорил Шелор и повёл покатыми плечами.
— Да уж, — Пастушка захохотала. — Недооценил их Альхиор. Ну, да и насрать. Сами управимся.
— Слышь, ты! — Калач вырвался вперёд и затряс палицей. — Я тебе сам в рот насру!
— Фу, мерзость, — Верная притворно скривила лицо и зажала нос. — Один хуже другого, скажи же, Шелор?
Лисы остановились, когда до Верных осталось шагов пятнадцать, не больше. Встали они без подобия строя и каждый смотрел на остальных в надежде, что кто-то возьмёт вожжи. Первым это сделал Бертольд.
— Вы ещё кто такие? — вопрошал он. — Что вам от нас нужно?
— Прозвучит банально, но ваши головы, — ответил Шелор скучающим голосом. — Нужны Альхиору, но и для меня тут дело личное.
