Сжимая в руке окровавленный топор, Фарамор вышел из дома, прищурившись, посмотрел на небо, и с презрительной улыбкой сплюнул на мостовую.
— Круг замыкается, — тихо проговорил он, и взглянул на чернокнижников, которые смотрели на красные тучи, открыв рты. — На что уставились, букашки? Идемте, у нас еще полно дел.
Фарамор повернулся и пошел прочь от дома, в котором у большого камина остывало разрубленное тело палача Гейдера. Теперь путь Носителя Искры лежал во дворец, к Таракоту.
Покинув стаю, вожак бежал к городу. Как Фарамора вела Искра, так волка тянула вперед неведомая сила. Он чувствовал, что ему предстоит сделать что-то важное, связанное с девочкой и Страшным человеком — то, ради чего, возможно, придется отдать жизнь. Но он был готов пожертвовать собой ради стаи, ради леса, ради чистого воздуха. Будучи молодым зверем, он видел матерых волков, которые уводили за собой охотников, устроивших облаву. Уводили от логова с самками и щенятами, и порой не возвращались. Теперь его черед. И хотя ему было страшно, но он, вожак стаи, пробежит поэтому ужасному городу и сделает то, что от него требует неведомый зов. Пробежит и сделает!
Землетрясение застало Дориара, Невею и законников в тот момент, когда они поднимались по широкой, застеленной красной ковровой дорожкой, лестнице.
Внизу с грохотом упали бронзовые вазы, с потолка отвалились куски лепнины, два витражных окна лопнули — стекла осыпались на пол разноцветными осколками. Затряслись огромные золоченые люстры, роняя свечи. У одной из десятка мраморных статуй отвалилась голова. Стражники возле главного входа прижались к стенам, ошарашено глядя по сторонам.
Дориар вцепился одной рукой в массивные перила, другой — он крепко держал за запястье Невею, которая не удержалась на ногах и села на ступеньку. Стражники тоже нашли опору, схватившись за перила, но один из них все же упал на ковровую дорожку и едва не скатился вниз по лестнице.
Когда землетрясение закончилось, Дориар нервно улыбнулся, осмотрелся и остановил взгляд на разбитом окне, в котором виднелся кусочек красного неба.
— Ого, — тихо произнес он. — Сегодня… Это удивительно. Воистину — удивительно. Я ведь чувствовал, что именно сегодня это случится, чувствовал!
Советник покачал головой, рывком поднял Невею на ноги и продолжил прерванный путь наверх.
Через минуту они уже шли по коридору со множеством высоких дверей. На полу валялись куски отвалившейся лепнины, в воздухе кружилась пыль. Бегали перепуганные слуги. Завидев Дориара, они неизменно кланялись и почтительно отходили к стенам.
— Ты, должно быть, и не мечтала, что когда-нибудь попадешь во дворец? — с ехидством спросил Дориар. Невея не ответила и он заключил: — Конечно, не мечтала. Вот видишь, даже в твоем положении есть что-то хорошее. А сейчас я тебя представлю нашему государю. Вернее, — он усмехнулся, — государя я представлю тебе.
«Что это значит?» — озадаченно подумала Невея.
Двое рослых стражников с алебардами раскрыли перед советником узорчатые двери тронного зала. Невея увидела богато одетых людей, которые стояли возле окон. Нескольких она знала, это были зажиточные, наделенные властью горожане: судья Элвез, министр Бене со своим сыном, толстяк Хорвар — владелец верфи, госпожа Улисса — хозяйка трех таверн и десятка торговых лавок, два пожилых брата ростовщика, чьих имен Невея не помнила, Кирви Телл — тощий одноглазый человек, владеющий сотнями похоронных домов по всей стране.
А на роскошном троне восседал Таракот. Ему будто бы не было дела до красных облаков, до того, что на потолке образовались трещины после землетрясения, он сидел с бледным, словно окаменевшим лицом, и смотрел, не мигая, на свою ладонь, которая покоилась на подлокотнике кресла. Красные, синие и зеленые каменья в перстнях и драгоценностях украшающих одежду, слабо мерцали. Желтые, как солома, волосы теребил ветер, для которого окна больше не были преградой — осколки стекол лежали на полу, отражая свет красного неба.
— Дориар! — выкрикнул министр Бене, увидев вошедшего в зал советника. — Мы бежали с площади, как перепуганные крысы, а теперь это… — он кивнул в сторону окна. — Что происходит?
Остальные зашумели, в разных вариантах задавая тот же вопрос.
— Тихо! — поднял руку Дориар. Он прошел в зал, ведя за собой Невею. — Происходит то, что мы давно ждали. То, ради чего мы призвали в наш мир Искру. Разве вы не ощущаете ее присутствие? Она вернулась! Носитель Искры уже здесь, в Алтавире!
— Но нам ведь ничего не угрожает? — громко, с тревогой в голосе спросил судья.
Дориар зыркнул на него с гневом.
— Насколько я помню, Элвез, ты не был таким трусом, когда перерезал горло своей племяннице на алтаре Искры. Мы сотни раз говорили о том, что должно случиться, не так ли? И вы все… все были полны решимости! В конце концов, у Носителя Искры и у нас одна цель — впустить в наш мир Нэба. Он нас не тронет. К тому же, — он посмотрел на Невею, — у нас теперь есть она.
— Кто эта девочка? — спросила госпожа Улисса.
— Кто эта девочка? — улыбнулся Дориар. — Возможно, она станет нашим щитом, если что-то пойдет не так. В ином случае, мы ее преподнесем Носителю Искры как подарок. И давайте на этом покончим с вопросами.
«Щит? Подарок? — подумала Невея. — Скоро придется тебя сильно разочаровать, советник!»
Дориар повел ее к трону, на котором Таракот все так же безучастно смотрел на свою руку.
— Только один вопрос, — произнес министр Бене. — Что случилось там на площади?
— Ах это… — советник остановился и повернулся к министру. — Случилось то, что у осужденной на казнь нашлись защитники. Пустяки, хоть и неприятные. Тебя еще что-нибудь интересует, Бене? Ну, может что-то, что видели твои и мои глаза в равной мере, но для тебя требует разъяснений? Нет? Вот и славно.
Он отвернулся от насупившегося министра и зашагал к трону.
— А вот и наш дорогой государь, — проговорил Дориар, остановившись в нескольких шагах от Таракота. — Ты можешь себе представить, что вот это чучело — государь Исходных Земель?
Невея не чувствовала в Таракоте жизненных сил. Не ощущала тех частиц зла, что были у каждого человека в этом зале, как незримая метка, которую Невея могла видеть каким-то внутренним зрением.
— Он пустой, — сказала она.
— Что? Пустой? — Дориар почесал подбородок. — Гм… пожалуй, лучше и не скажешь. Я вырвал из него душу и отправил ее… не знаю, возможно, в саму Великую Пустоту, где ей, в общем-то, и место. Не хочу себя расхваливать, но замечу: вынуть душу так, чтобы тело продолжало жить — это большое искусство! Это тебе не мертвецов воскрешать. Теперь Таракот всего лишь кукла, которая выполняет мои команды. Он умеет подписывать документы, ест, пьет. А то, что говорить не может? Так для этого есть я. Я, как его представитель, присутствую на важных встречах, веду переговоры. Если бы все это делал Таракот, будучи еще не лишенным души, то войны Исходных Земель с западом было бы не избежать. Наш государь был трусливым, вспыльчивым и необычайно глупым. Даже удивляюсь, как у государыни Трейды могло родиться такое ничтожество? Хотя, дело ведь в воспитании…
