— Понимаешь, я весь пошел в отца — внешностью, статью. Но кожа у меня от матери, — он покраснел еще сильнее. — Это специальный лосьон, предохраняющий от ветра, холода, и зимнего солнца. Если я не буду им пользоваться, мне будет очень плохо…
Альвариэ расхохоталась. Надо же, молодой и сильный парень, воин, северянин, в конце концов — а сам мажется всякими кремами, как фифочки из богатых земель.
— Хрен с тобой, не скажу, — проговорила она, отсмеявшись. — Надо же, лосьон… Кожа у нас нежная! — и, продолжая посмеиваться, вернулась к лагерю, на ходу расчесывая и заплетая волосы.
Она не увидела, как краска мгновенно сошла со щек молодого человека, и как недобро и жестко, и совсем не по-юношески посмотрел ей вслед Данхельм. Посмотрел так, что стало ясно — запомнил и не забудет, а как представится возможность — припомнит.
Порывистый ветер, досаждавший путникам с самого утра, неожиданно утих. Солнце, склонившееся уже над самым горизонтом, разбрызгивало алые и золотые цвета на девственно-белый снег, расцвечивало острые стрелы перистых облаков, и ни капельки не грело.
— Достаточно на сегодня, — разомкнул губы Тэйнар. — Остановимся здесь…
— Нет! — неожиданно резко прервал его Анжей, слегка приподнявшись на стременах и подавшись вперед. Глаза полуэльфа неестественно блестели, губы ярким пятном выделялись на снежно-бледном лице. — Нам нужно ехать дальше. Дорога хорошая, небо ясное — от луны будет много света.
— Объясни, почему мы должны ехать сейчас? Я согласна, что условия благоприятные, но мы не настолько торопимся…
— Альвариэ, он совсем близко! — юноша судорожно мял плетеный повод. — Мы должны добраться до него сейчас, не завтра! Время… время на исходе! Пожалуйста, поверьте мне!
На него было страшно смотреть. Адепт казался сейчас чуждым существом, чем-то вроде вампира или древнего некроманта — смертельно бледный, с полубезумным взглядом огромных глаз, карминно-алыми дрожащими губами, напряженный, как натянутая тетива.
Тэйнар немного помедлил, взвешивая все «за» и «против».
— Ты уверен? — наконец спросил он.
— Полностью. Нам нельзя останавливаться, иначе… произойдет нечто страшное!
Плетущий решился. Окинул взглядом отряд, оценивая состояние каждого, вслушался в Лэрту — все так же — и неохотно кивнул.
— Хорошо. Едем.
Ночь и впрямь была ясная. Достигшая верхней точки цикла луна висела над головами огромным красноватым шаром, бросая зловещие отсветы, мириады звезд освещали дорогу. Кони, недовольные отсутствием отдыха, шли без энтузиазма, но рысь держали хорошо.
Самый темный час — перед рассветом. Так говорят и в Империи, но сейчас становилось видно, что истинное происхождение фразы — Север. Еще полчаса назад небесные тела давали достаточно света, теперь же каждый едва различал фигуру едущего впереди.
Но этот час потому и самый темный, что после него приходит свет. На горизонте забрезжила пока еще серая полоска рассвета, небо медленно меняло цвет с густо-синего, почти черного, на яркий и слепящий голубой.
И на фоне этого голубеющего неба нового дня отчетливо выступил силуэт всадника, замершего на скале впереди. Высокий, стройный, даже издалека изящный. Безусловно, эльф. Длинные непокрытые волосы двухцветным водопадом плещутся на ветру, создавая ощущение странного свечения вокруг головы.
— Адепт Культа, — прошептал Анжей, вцепившись в луку седла.
В его глазах пылал доселе незнакомый огонь.
В молодости Крах как-то раз принимал участие в охоте на льен-го, пустынных волков — крупных, с варга размером, зверей, обладающих чудовищной силой и невероятно быстрых. Лошади боялись льен-го, да и в скорости, особенно на длинные дистанции, им уступали. Охотиться приходилось иным способом.
Одно из немногих слабых мест такого волка — обоняние. Если направление ветра удачное, то льен-го спокойно может пройти мимо затаившегося в двух ярдах от него человека, и ничего не почуять. Это и использовали немногочисленные желающие приобрести себе толстую и мягкую шкуру песчаного цвета, в личное ли пользование или же на продажу. К последним относился и Вартанг, почти полгода посвятивший ремеслу добытчика опасных шкурок — все равно после исключения из Гильдии на землях Империи ему появляться не стоило, пока не забудется.
На самом деле, желающих добыть льен-го находилось предостаточно. Вот только очень немногие переживали первую охоту, и еще меньшее количество решалось попробовать второй раз. Однако, Краху повезло — он не просто относился к последним. Он сумел найти наставника — пожилого, но все еще быстрого и ловкого париасца, который согласился обучить пусть неопытного, но зато сильного, выносливого, а главное — готового рисковать человека.
— Запомни самое главное, — наставлял Вартанга старый Ксинг Вон. — Никогда не пытайся догнать волка, никогда не нападай, если их хотя бы двое. Есть только один способ добыть его шкуру, и при том сохранить свою: засада. Ты должен научиться в первую очередь терпению. Лежать пять-шесть часов в высокой траве, не шевелясь и почти не дыша. Обоняние у льен-го слабое… в сравнении с обычными волками. Но тебе придется ждать, пока выветрится запах твоих следов. В песках это происходит достаточно быстро, но тем не менее. Упаси тебя Великие справить нужду после того, как ты вошел в зону охоты — острохарактерный запах человека выдаст тебя, и смерть твоя будет хоть и быстрой, но едва ли легкой. Главное — терпение. Тебе придется часами лежать, выжидая, пока льен-го придет, например, на водопой. Но и тогда еще не время нападать. Атакуй только тогда, когда будешь уверен, что сумеешь закончить дело одним ударом. У льен-го не такая толстая шкура, как у северных варгов, но не всякий арбалет сумеет ее пробить. Лучшая тактика против пустынного волка — подпустить как можно ближе, прыгнуть ему на спину, и вонзить тай в загривок по самую рукоять. Этот удар парализует зверя, и тогда уже можно пронзить его сердце.
Крах не очень долго охотился на льен-го, это дело хоть и приносило немалую прибыль, но не давало удовлетворения жажде приключений. Наемник готов был рисковать жизнью и за меньшие деньги, лишь бы было интересно. Когда охота перестала даже щекотать нервы, превратившись в рутину, он продал накопившиеся шкуры и вернулся в Империю. Но умение надолго замирать неподвижно, никак не проявляя себя, никуда не делось, и еще не раз потребовалось Вартангу.
Например, сейчас.
Когда он первый раз столкнулся лицом к лицу с первой жертвой, чей приговор был подписан звонким золотом маркиза Эйзенха, Крах был еще полон уверенности в себе, граничащей с самоуверенностью. Однако эльф очень быстро сумел вернуть убийце отброшенную было осторожность. Охотник не желал более становиться жертвой.
