— Откуда они знают? — спросила Яз, готовая схватиться за прутья, если клетка начнет подниматься за пределы досягаемости.
Клетка выпрямилась, но вместо того, чтобы раскачиваться на своем основании, она заскребла по земле, а затем пошла вверх вместе с все еще поднимающимся кабелем. Мгновение спустя клетка перестала подниматься и просто повисла, медленно раскачиваясь.
— Они, похоже, могут это определить по нагрузке на подъемный механизм, — сказал Эррис. — Давайте поторопимся.
Когда пыль осела вокруг них и видимость вернулась в норму, все четверо поспешили за припрятанной едой и укрытием. Они работали парами, нагромождая грибы на сложенные доски, а затем перенося груз к клетке. Запятнанные и Сломанные возобновили бой, группы Арки и Пома боролись с одержимыми захватчиками из черного льда. Даже после того, как Яз выбросила с поля боя Теуса и его герантов вместе с парой дюжин других Запятнанных, их все еще было более чем в два раза больше чем Сломанных из обеих группировок, вместе взятых. Перерыв, однако, позволил Сломанным организовать оборону.
Чувство вины преследовало Яз по пятам, пока она работала. Они готовились к побегу, в то время как другие сражались и удерживали врага. Хуже того, там все еще был Зин. Но без клетки и припасов она не могла спасти брата, даже если бы смогла его найти. Однако она знала, что без него не уедет.
Яз и Квелл возвращались в клетку со своим третьим грузом, когда к ним подбежала первая группа Запятнанных. Квелл опустил свой конец досок, рассыпав грибы, и поднял окровавленный топор, висевший у него на бедре.
Яз посмотрела на пятерых Запятнанных, бегущих к ним по мокрому камню. Двое оборванных детей, две болезненно худые женщины, их грязные волосы развевались позади них, и мужчина более крепкого телосложения, его грудь была обнажена и кровоточила от нескольких длинных порезов. Она уже могла представить себе, что с ними сделает топор Квелла.
— Не могли бы мы… — Она подняла кулаки и изобразила удар.
— Они хотят убить нас, Яз! — Квелл приготовился к удару. — И еще больше на подходе.
— Пожалуйста! — Чувство, которое Яз вложила в это слово, было направлено как на богов, так и на Квелла. Не его вина, что они оказались в такой невозможной ситуации. Он не виноват, что она прыгнула.
Несмотря на более короткие ноги, первым к ним подбежал самый маленький из двух мальчиков. Ребенок с прикосновением хунска. Зин был такой же, как он, пока не изгнала из него демонов. Яз встала перед Квеллом, чтобы перехватить мальчика, и замахнулась для удара. Ребенок оказался слишком быстрым, нырнул под ее замах и прыгнул на Яз, разрывая ей лицо.
Доски заскользили по льду, когда Яз схватила мальчика и покатилась с ним, разбрасывая и давя накопленные впрок грибы. В конце концов она оказалась на нападавшем и ударила его головой о камень, раз, и еще раз, пока он не перестал сопротивляться. Резкая боль в плече сказала ей, что на нее прыгнул еще один ребенок. Яз поднялась на ноги, держа на спине второго нападавшего, когда в нее врезался третий. Рядом Квелл свалил мужчину, ударив его двумя руками в грудь, его топор был брошен.
Запятнанные прибывали слишком быстро и их было слишком много, чтобы с ними можно было сражаться. Еда и кров были отброшены в сторону, растоптаны, ее последний безнадежный план рухнул. Яз сумела стряхнуть с себя ребенка, вцепившегося в спину, закричав, когда зубы девочки оторвались от ее плеча. Девочка упала на землю, и, когда она перекатилась, чтобы схватить Квелла за ногу, Яз увидела, что это была Джерра, девушка с короткими каштановыми волосами, которая пришла с Аркой час назад, теперь дом для одного из дьяволов из черного льда.
Тут же еще один Запятнанный схватил Яз, и некоторое время, прерываемое ударами и криками, они боролись друг с другом, катаясь взад и вперед, сцепившись в жестокой борьбе. Наконец Яз ударила мужчину головой о камень, достаточно сильно, чтобы вывести его из боя.
Когда она поднялась, раздался крик. Крик, который прорезал шум не потому, что он был громче всех других, а потому, что она знала этот голос всю свою жизнь и никогда не слышала в нем ужаса. Ее глаза нашли нож в боку Квелла, погруженный по самую рукоять, которую все еще сжимала грязная рука молодой девочки, схватившей его. Его ударила ножом Джерра. Та самая Джерра, которая спустила веревку, чтобы спасти Яз от Хетты. Пока Яз смотрела, Квелл падал, его тянул вниз мускулистый лед-работник, еще один из Сломанных, которым совсем недавно овладели дьяволы, высвободившиеся из Запятнанных, которых он убил.
— Нет!
Запятнанные сомкнулись со всех сторон. Даже если Турин и Эррис все еще сражались, они пропали под натиском тел.
— Нет.
Медленное спокойствие сомкнулось вокруг Яз, заглушая крики и вопли. Еще один Запятнанный ударился об нее, и, хотя удар ее потряс, он не достиг ее сердцевины. Мир снова замедлился, как, должно быть, это происходит с хунска в разгаре их быстроты, хотя это не и давало ей их свободы действовать.
— Нет… — Она продолжала смотреть в глаза Квеллу, когда он упал. Его рука боролась за контроль над ножом, лезвие которого глубоко вошло в его плоть, но его бледные-на-белом глаза Икта удерживали ее.
— Нет. — То самое отрицание, которое охватило ее, когда регулятор столкнул Зина в яму, снова овладело ею. Она выпала из своей жизни, а теперь дьяволы разбили мечту о свободе. Мечта всегда была сном, как зеленый призрак на юге, дразнивший ее древними воспоминаниями о более мягких временах. Но лед удержал их. Лед был правдой. И теперь, в конце концов, она обнаружила, что слишком замерзла, чтобы мечтать.
Еще один слабый удар, и она тоже начала падать. Она видела только реку, которая течет сквозь все, невероятно далекую, тончайшую линию где-то внизу, до которой было невозможно дотянуться. К реке нельзя прикоснуться дважды за день, не говоря уже о том, чтобы дважды за несколько минут. Один раз она прикоснулась к реке дважды за день, но это позволили звезды. Звезды делали реку ближе.
Падая, Яз заметила звезды, их созвездия, наблюдающие за ней с закрытых льдом небес. Звезды, как пыль. Линия, соединяющая каждое из них с ней, а ее — с каждой из них. Звезды над ней во льду. Звезды под ней в подземном городе. Звезды со всех сторон. Миллион нитей, с ней, невесомой, в середине.
Река лежала слишком далеко внизу и была слишком тонкой, но Яз падала. Разве не так сказал Теус, древний и мудрый в своей темноте? Разве он не сказал Турину, что мы проваливаемся через нашу жизнь? Яз падала в реку, и с каждым мгновением та становилась все ближе. Где-то далеко раздавались крики и вой. В том месте была боль и смерть друзей.
— Нет. — Яз не могла дотянуться до реки. Но она могла нырнуть в нее. Она так и сделала.
В черных небесах долгой ночи, когда драконы больше не хлещут по небу своими сияющими хвостами и оттуда смотрят только бесчисленные багровые глаза умирающих звезд, время от времени появляется белый, стреляющий огонь. Как будто один из этих слегка накренившихся огоньков собрал все свое топливо в последнем огне неповиновения и бросился с невозможных высот, чтобы прожечь блестящую дорогу к земле.
У Мать Мазай была история, в которой однажды, во времена ее юности, белый свет проник сквозь шкуры палатки ее семьи и отбросил их тени на дальние стены. Выбравшись из своих постелей в убийственный холод, семья Матери Мазай наблюдала, стоя по щиколотку в сухом льду полярной ночи, как шар ослепительной белизны прорезал небо, сотрясая лед громом, пока не исчез из поля зрения с последним треском, от которого ледовая пыль заплясала в воздухе.
Мать Мазай сказала, что ее бабушка отправилась искать, куда упала звезда. Она пошла одна, завернутая в такое количество шкур, что хула убежал бы от нее, если бы кто-то из них забрел так далеко на север. В этом не было никакого смысла, сказала Мазай. Это был не путь Икта — тратить драгоценную энергию в долгую ночь, — но бабушка сказала, что видела приближение конца своих дней и что Боги на Небе хотят, чтобы один из истинных людей стал свидетелем падения этой звезды. И ушла.
