Вот почему, когда подселенец что-то подобное таким тоном, я каждый раз теряюсь — считать это сарказмом или похвалой?
— Да похвала это, похвала, успокойся. И гостя своего развлекай.
Я покосилась на Килира. Жрец с невозмутимым видом вглядывался в туман и то ли уже отчаялся дождаться от меня хоть какой-то инициативы, то ли изначально ее не особенно ждал. Что ж…
— Брат мой, я же правильно понимаю, что ты — жрец?
Идиотский вопрос, учитывая сложное, многослойное и довольно-таки богато расшитое черное с серебром облачение лича. Цвета Суртаза. И вышивка характерная. Но если моя фраза и позабавила Килира, то он этого ничем не выдал.
— Правильно, — ровно ответил он и повернул ко мне голову. — Что-то не так?
— Нет-нет, — тут же ответила я, возможно, даже слишком торопливо. — Я просто хотела спросить… кое о чем. В Речах Суртаза.
— Неожиданно, — лич изогнул тонкие губы в вежливой улыбке. — И что же тебя интересует?
— Расскажи мне о первом ученике. Пожалуйста.
Правильно, Шиза, ты же вежливая девочка.
— Хм… — глядя на меня, Килир прищурился. То ли искал подвох в моем вопросе, то ли просто размышлял над ответом. — Его история довольно… обширна. Что именно ты хочешь узнать?
— Все, что захочешь рассказать, — я провела скелетированными пальцами по влажному камню стены.
— Я могу рассказать о нем вообще все, — в голосе жреца мне послышалось воодушевление. Ну все, понесло, похоже. — Но это займет много времени. Так что… лучше все-таки уточни.
Хм, не понесло. Удивительно.
— Ну тогда давай кратко для начала, — я пощелкала челюстью, — имя, какие чудеса творил, сколько прожил…
— Первого ученика Суртаза звали Коаттан Артарут Келед Тар…
Килир говорил медленно и нараспев, и красота его звучного, глубокого голоса резко контрастировала со всколыхнувшейся в моем разуме яростью. Не моей — подселенца. Впрочем, похоже, он быстро совладал со своими чувствами либо просто как-то приглушил отголосок, чтобы мне не мешать. И на том спасибо. Мысленно наметила себе разговор с Альдом на тему, с чего вдруг его так задевает это имя. Хотя… Первый ученик же, ага.
— До пришествия Первого Некроманта он был магом воды, открывшим в себе способность воздействовать на живых существ через их кровь… Редкий талант, позволявший как убивать, так и исцелять.
Если убийство через воздействие на кровь я себе еще представляла, то исцеление…
— Когда пришел Суртаз, был разгар Второго Вторжения. Точка выхода его портала оказалась неподалеку от того места, где Коаттан как раз был занят исцелением раненых…
Что-то такое я уже слышала.
— Признав в Суртазе бога, он попросил обучить его и, если опустить некоторые не столь важные подробности, вскоре был объявлен первым учеником.
— Прости, что прерываю… А сколько их всего было?
— Одиннадцать.
Я молча кивнула, предлагая Килиру продолжить свой рассказ.
— Если же говорить о чудесах… Коаттан совершил их немало. Он исцелял людей и упокаивал мертвецов десятками, а то и сотнями за раз.
— Один раз было около тысячи упокоенных…
— Он в одиночку держал оборону на пограничной заставе, не давая тварям среднемирья пройти мимо нее в наш мир.
— Было вдоволь доступных для поднятия мертвецов…
— Множество заклинаний, полученных им от Суртаза и адаптированных для обычных смертных, используется до сих пор…
Килир сделал паузу, видимо, наблюдая за моей реакцией. Чтобы выразить хоть что-то, я позволила своей челюсти немного опуститься вниз. Сойдет за удивление или восхищение, пусть сам решает.
— А еще, — вкрадчиво добавил жрец, — его стараниями были изучены все встречавшиеся на тот момент виды тварей междумирья и нежити, в особенности — мертварей. Повадки, слабые места, способы убийства или упокоения…
— Как же мне это потом аукнулось…
Горечь, с которой подселенец произнес последнюю фразу, отвлекла меня от рассказа Килира. По реакции Альда я понимала, что примерно половина — если не вообще все, что приписано Коаттану — на самом деле было историей его жизни. Но об этом мы поговорим потом.
— И снова прости, что прерываю… — я опять провела пальцами по стене, шорох кости по камню показался мне неожиданно приятным. — Откуда ты все это знаешь? В том смысле… — мне пришлось сделать паузу, чтобы подобрать нужные слова, которые роем вились в моей голове и пытались вылететь из моего рта одновременно. — Если учеников Суртаза было одиннадцать, то получается, жрецам приходится столько запоминать, чтобы потом рассказывать таким, как я… Ведь каждый из этих одиннадцати наверняка был выдающейся личностью и совершил немало великих дел.
— Да, запоминать во время обучения пришлось немало, — Килир одарил меня снисходительной улыбкой. — Но Коаттан был первым из лучших, можно так сказать. И если не брать во внимание то, что у меня есть весомое преимущество перед живыми жрецами… — лич улыбнулся еще шире, на миг показались желтые зубы. Привет, отвращение, я скучала. — У меня есть личный повод досконально знать историю его жизни и посмертия.
— И какой же, если не секрет?
— Он — мой предок.
— Лжец, — процедил Альд. — У Коаттана не было детей.
— Эм-м-м… Ты в этом так уверен? — осторожно поинтересовалась я, одновременно опуская свою челюсть еще чуточку ниже, чтобы изобразить для Килира достаточную степень удивления хотя бы так. Судя по выражению его лица, вроде бы удалось.
— Абсолютно.
— Ну… Свечку же ты ему не держал… Надеюсь.
— Он ухлестывал за моей сестрой, — ехидно отозвался подселенец. — Как ты думаешь, насколько внимательно я за ним наблюдал с учетом того, что в определенный момент заменил Алианне нашего погибшего отца?
— Ты как-то не спешил делиться подробностями своей биографии, знаешь ли. А с учетом твоего отношения к этому… Коаттану — с твоей сестрой у него явно не сложилось. Или сложилось, но не так, как тебе бы хотелось.
Вслух я все так же молчала. Но чтобы не выглядеть совсем уж истуканом, с щелчком подтянула нижнюю челюсть к верхней. Следующая стадия удивления — осмысление, ага.
— Не сложилось. Она ему отказала, а он пошел и героически убился о вовремя подвернувшихся тварей Третьего Вторжения, а потом восстал личем. Сама понимаешь, в таком состоянии обзавестись потомством невозможно… по техническим причинам.
— Он мог… кхм… озадачиться этим вопросом ранее.
— Маловероятно. Коаттан погиб еще более молодым, чем я. Да и ты думаешь, что кто-то скрывал бы ребенка от одного из учеников Суртаза? — тон Альда стал откровенно насмешливым.
— Ну, мало ли… Ты сам говорил, что родню не выбирают. Вдруг кому-то из почтенных личей испортит вкус власти появление такого наследника у особо… обожаемого будущего родственничка по посмертию. Не говоря уже о том, что такой потомок мог обнаружиться, так сказать, задним числом.
— Хм… И то верно. По сути, последнее — один из немногих аргументов, удерживающих меня от… импульсивных действий. Он может вообще не иметь никакого родства с Коаттаном.
— Кстати… А у тебя дети были?
Подселенец помолчал несколько секунд, прежде чем ответить.
— Нет.
— Справедливости ради стоит уточнить, что… — видимо, момент так называемого триумфа серьезно затянулся, раз Килир заговорил первым: — Я — не прямой потомок Коаттана. Я — далекий правнук его родного брата.
— Своевременное уточнение, — буркнул Альд. — И куда более правдоподобная версия. Его брата я помню. Садист и редкостная мразь. Суртаз четырежды отказывал ему в ученичестве.
— Всего четырежды?
— В пятый раз Суртаз его убил.
— Оу…
— Он был предупрежден после четвертого раза, но решил ослушаться. Опрометчивая самонадеянность.
— Зато теперь я понимаю, в кого Килир такой… настойчивый.
— И знаешь наиболее эффективный выход из такой ситуации.
— Я ценю твою откровенность, брат, — наконец, я сподобилась ответить жрецу хоть что-то внятное. — И считаю, что любая степень родства с учеником Суртаза — это великая честь.
