Известие о том, что они едут в Лисбор, огорошило лисицу на третий день после крайней встречи со своим мужем. Рыжий народ, оставленный под присмотр ставленников Росомахи, смирился со своей участью, но князь смотрел наперёд и этой поездкой хотел убить сразу двух зайцев. Показать лисам, что дети их тотемного зверя живы, здоровы и довольны жизнью… И, что таить, порадовать своих лисят-пленников — как бы ни хорошо обращались с ними на землях росомах, гости всё равно рвались душой в родные леса. Сердце князя Росомах было чёрствым и холодным к словам врагом, но чутким и тёплым по отношению к своей семье. Ему не хотелось, чтобы его лисы зачахли в одиночестве. Пусть развеются.
Пожалуй, слушать своё сердце в противовес разуму — это их самая любимая, почти семейная ошибка.
Известие о том, что пора собираться в дорогу, огорошило лисицу. Кайра первым подумала, что князю надоело мириться с такой бесполезной женой, и он отправит её куда подальше от себя, лишь бы больше не мозолила глаза. Ещё и эта грубая баба-росомаха! Всё шутит да издевается, не думая о том, кто перед ней. За прошедший месяц Кайре успела привыкнуть к её нраву, но подружиться — ни в жизнь.
Возможность вновь вернуться домой грела её сердце, но осознание того, что поход этот скорее вынужденный, чем подарок и жест доброты, тяготило. Она уже никогда не сможет ступить на родные земли, как их полноправная хозяйка, и её жизнь не впадёт в привычное русло. Имела ли она право теперь входить в княжьи чертоги с гордо поднятой головой?
Смутные мысли развеялись, когда в руках лисицы оказался лучик солнца — он смеялся и резвился, обнимая её маленькими ладонями. Младший брат — то малое, но такое ценное, что осталось от прежнего дома. Только ради него ей всё ещё хотелось жить, и были силы терпеть присутствие росомах. Он был её домом, её уютным островком, на котором она могла забыться, и оттого ещё радостнее проходили те часы их единства. Кайра не заметила, как этой ночью крепко уснула, прижав к себе брата. Её не тревожили кошмары — на лице княжны лисьего народа впервые за долгое время была вновь та тёплая и искренняя улыбка, которой она одаривала свою семью, ещё до того, как семьи не стало, а она не оказалась подле росомахи.
У них появилась возможность бежать, устремиться в родное селение и обрести лживую свободу до тех пор, пока росомахи вновь не постучатся в ворота Лисбора. Это был бы глупый и необдуманный поступок, потянувший ещё больше жертв и страданий, но хотя бы в своих снах она могла ступать по родным лесам, зная, что снова свободна.
Кайру разбудила смутная возня где-то под боком. На сонную голову не понимая, что происходит, она уж подумала, что и в походе князь росомах не оставит её в покое и, увидев лицо неизвестного, вторгшегося в их общий шатёр, на долю секунды пожалела о том, что не видит перед собой ту самую... испещрённую шрамами грудь и самодовольную ухмылку на грубом лице.
На них напали ночью на полпути к Лисбору, подобравшись к разбитому лагерю с подветренной стороны. В палатки полетели горящие стрелы и факелы. Нападение было хорошо спланировано — застигнутые врасплох росомахи выскакивали из охваченных огнём шатров, сбивая с себя пламя, и тут же встречались с мечами врага.
Кайра кинулась спасать брата и с боем отбивать его у чужаков, пытаться поднять шум, чтобы привлечь внимание к шатру и, как ни странно, звать на помощь того, кого даже в мыслях в роли спасителя допускать не хотела. Не вышло. Её сопротивление было быстро подавлено, а из шатра так ловко вытянули двух лисиц за хвосты, что об их пропаже узнали, когда оба оказались в сёдлах со своими похитителями.
Чёрный дым и запах гари не давал сориентироваться. Сэт первым делом сунулся в палатку, где спали под охраной лисята, и нашёл лишь тела убитых соплеменников. Похитили… Росомаха взревел, продираясь сквозь ожесточённый бой, единственным смыслом которого было задержать их, отвлечь от основной цели.
От лагеря стремительно удалялись четыре всадника.
Окликнув двух ближайших соратников, Сэт взлетел на спину своего жеребца и издал низкий, утробный, продирающий нутро рёв, на который моментально отозвались все его сородичи — вскинули головы, отвлеклись от боя, обратили внимание… Росомаха рубанул коновязь, разворачивая коня и поднимая его в карьер вслед за скачущими похитителями.
Погоня была короткой и поистине бешеной. В тот момент, когда до преследователей оставались от силы два лошадиных корпуса, стрела росомахи настигла конский круп — лошадь, споткнувшись, упала, выбросив в глубокий снег своих всадников…
Больше всего в этот самый момент Кайра боялась за брата. Ей, в отличие от него, не привыкать к грубости и неизвестности. Она ничуть не удивилась, когда в поле зрения попались знакомые кони, а впереди процессии — сам князь Росомах. Мальчишка им нужен. Лисица лишь дёрнулась вперёд, когда раненный конь сбросил со спины младшего брата, будто могла поймать его и смягчить падение, но грубая рука вернула обратно, лишая всякого шанса обрести свободу.
Видя, как из сугроба достают целого и живого мальчонку, Кайра выдохнула с облегчением, благодаря лисьего Защитника за то, что пощадил её брата. О своём героическом спасении княжна и не думала.
— Княжич! — победно возликовал один из воинов, откопав лисёнка из сугроба живым и невредимым, в то время как двое других добивали невезучего преследователя. — Живой! Дело сделано, поворачивай!
— Кайра… — выдохнул князь-Росомаха, глядя в спины стремительно удаляющимся точкам.
— Брось её, Сэт, мы нужны там! — завопил воин и жестом указал на пылающий лагерь, в котором ещё продолжалась битва.
Это было мгновение, когда внутри всё взвыло не то от боли, не то от растерянности, метнулось от сердца к разуму, выгорело и разошлось… Один путь — назад, к своему народу, которому он нужен, как Князь, как воин, как вождь в конце концов.
И второй — вслед за ней... Кто она? Кто она такая, чтобы душа его разрывалась на части, заставляя сделать выбор, в котором он, как ни извернись, непременно проиграл?..
«— Не предать друг друга даже тогда, когда солнце не видит вас.
— Не предать…» — шепотом повторил тогда слова шамана князь, принеся свою клятву в верности.
— Возвращайтесь в лагерь! — приказал Сэт, взлетая в седло и разворачивая коня в сторону беглецов. Ответом ему стал растерянный, неверящий взгляд соплеменников. — Ждите нас здесь.
Крепкий, выносливый, могучий жеребец Сэта не мог помериться скоростью с беглецами, так что они неизбежно отстали; как назло, поднималась метель. Настигать бегущую лошадь в зверином облике — затея хорошая, будь у него в запасе пара дней погони, только кто же их даст? До чужих лесов меньше часа пути, а там — скроются, ищи-свищи… Скорость никогда не была его сильной стороной. Идя по следу, взрытому на снегу бешеной скачкой, Росомаха молился своему Зверю, чтобы тот ниспослал ему ясную, светлую ночь, но хранитель был глух к мольбам своего потомка. Вскоре метелью скрыло из вида похитителя, а спустя полчаса залепило глаза так, что не разглядеть ни звёзд, ни носа собственной лошади. Следы под ногами стремительно заметало…
Успеть бы.
***
Какое-то время они скакали вперёд, набивая девчонке синяки при бешеной скачке и неровной дороге. Всадник опережал свою смерть и стремился не упустить из рук лисицу — слишком дорога была её шкура, а ему — собственная жизнь. Они уже отчасти провалили задание, когда сын лисьего князя оказался в руках Росомах. Не хватало ещё выпустить девчонку. Лишь бы не с пустыми руками вернуться, они оба нужны.
Бешеный бег прекратился. Уставшая лошадь недовольно фыркала под седоком, желая покоя, а всадник, едва ухватившийся за собственное сердце, порывавшееся всю дорогу сбежать из груди, оглянулся — нет ли хвоста? Никого. В сгустившейся темноте наступившей ночи у края леса они были одни. Спешившись, мужчина взял лошадь под узды и повёл с дороги в лес — эти тропы он знал, как свои пять пальцев. Ещё мальчишкой по ним бегал, а теперь пытался перестраховаться и скрыться. Скоро… совсем скоро он доберётся до своего господина с подарком. Связанная девчонка билась, пытаясь высвободиться, но куда уж там.
