Морган поморщился, и мне показалось, что сейчас он плюнет на пол. Но он не плюнул — наверное, только потому, что находился в королевском кабинете.
— Дана все поняла, это ты не понял.
— Что я не понял?
Морган фыркнул и закатил глаза.
— Ну и дурак же ты, Кевин, хоть и король! — произнес он с сердечностью, которая никак не вязалась с содержанием его реплики. — Это у тебя из-за того, что ты дважды был ребенком, или в вашей семье все такие инфантильные недотепы? Ведь Дана пришла в спальню одна, без горничной, не так ли?
— Да. — Я уже начинал понимать. — Ее никто не сопровождал.
— Вот видишь! Она прекрасно поняла намек Дейрдры и, мало того, догадалась, где ты. Поэтому и ушла раньше времени с пира — чтобы повидаться с тобой. Надеюсь, между вами ничего не было?
— Ничего предосудительного, — ответил я в замешательстве. — Мы просто разговаривали.
— Но не думаю, что о погоде.
— Нет, не о погоде. — Я немного помедлил, затем пересказал Моргану наш разговор, делая по ходу купюры и сглаживая слишком острые углы. В каждом таком случае Морган улыбался — одними лишь уголками своих разноцветных глаз, — и вскоре я понял, что он восполняет бреши в моем рассказе собственными домыслами. Под конец я даже пожалел, что не выложил ему все начистоту; боюсь, у него сложилось впечатление, что мы с Даной разговаривали в постели или, в лучшем случае, в перерывах между поцелуями.
Когда я умолк, Морган тяжело вздохнул.
— Попал ты в переплет, Кевин, — резюмировал он. — В одном Дана была с тобой искренна: ты оказался в логове двух гремучих змей. Двух хорошеньких рыженьких зеленоглазеньких, но зубастых гремучих змей. А где-то в траве, между прочим, еще прячется удав — с голубыми глазами и кучей веснушек на лице. За время твоего отсутствия Бранвена стала чертовски лихой девчонкой. Странно, но факт — парни вокруг нее так и вьются, а самый рьяный ее поклонник — наш друг Мак Кормак. Так что, возможно, ты был прав насчет приворотных чар; похоже, она действительно открыла секрет как приворожить Одаренных.
— Вряд ли, — сказал я. — Скорее всего, она просто повзрослела и из девочки превратилась в девушку. Далеко не для всех мужчин главное в женщине внешность.
— Не спорю. Кстати, что ты к ней чувствуешь?
— Ничего, кроме симпатии. Мое наваждение прошло… Если оно действительно имело место. Сейчас мне кажется, что твой первый диагноз был верным — я просто хотел гульнуть на стороне.
— А как насчет Даны?
Я начал было отвечать, но вдруг запнулся на первом же слове. Произведя быстрый сравнительный анализ, я неожиданно для себя обнаружил, что мое влечение к Дане имеет мало общего с тем похотливым желанием обладать Бранвеной, которое мучило меня все лето. Сейчас во мне доминировала нежность; я не жаждал Дану так неистово, как Бранвену, но мне очень хотелось быть рядом с ней, слышать ее мелодичное контральто, порой сбивающееся на мальчишеский тенор, смотреть на нее — как она ходит, как сидит, как склоняет набок голову, когда что-то говорит, как непринужденно поправляет свое платье, как расчесывает свои пышные волосы… Я хотел бы увидеть, как она раздевается, перед тем как лечь в постель — и уже за этим естественным образом следовало все остальное…
— Это из-за камней, — наконец сказал я. — То, о чем предупреждал король Вортимер. Мы с Даной все понимаем.
Морган посмотрел на меня с таким выражением, будто ожидал, что вот-вот у меня вырастут ослиные уши.
— Да, уж она-то понимает, — сердито произнес он. — Она прекрасно понимает, что камни здесь не главное… Гм, по крайней мере для нее. Ты вскружил девочке голову задолго до того случая, поэтому бедняжка избегала тебя, чтобы не выдать свои чувства. Она разрывалась между тобой и Колином, так что по большому счету ты сделал ей услугу, когда воспользовался ею, чтобы войти во Врата. Теперь она думать забыла о Колине; ее единственная любовь — это ты.
— Но ведь она говорит…
— Мало ли что она говорит! Никогда не верь женщинам, Кевин, особенно если они сами называют себя гремучими змеями.
Я внимательно присмотрелся к Моргану и сказал:
— Дружище! А ведь ты зол, как черт.
Он поджал губы и целую минуту молчал. Потом заговорил:
— Да, тут ты прав. Я зол на тебя, хотя, в сущности, ты ни в чем не виноват. Мне всегда нравилась Дана, и я очень сожалею, что она не родилась лет на пять-десять раньше. Да и вообще… Знаешь, — сообщил он доверительным тоном. — С некоторых пор я страстно желал, чтобы Дана разлюбила Колина. Думаю, из нас получилась бы отличная пара, даже несмотря на разницу в возрасте.
— Ты хочешь развестись с женой? — Часть моей личности, что была Кевином, искренне изумилась, а другая часть, которая суть Артур, отнеслась к этому со спокойным пониманием.
— Рано или поздно это произойдет, — удрученно ответил Морган. Скандал получится отменный, можно не сомневаться; но с другой стороны, я рассчитываю прожить долго, очень долго. — При этом он значительно взглянул на меня. — И я не собираюсь провести свою долгую жизнь в том аду, на который обрекли меня в юности родители.
— Да, конечно, — кивнул я. — Стало быть, ты держишь Дану на примете?
— Держу, и ты учти это. Если ты вздумаешь соблазнить ее, то я… Тут он растерянно умолк и развел руками. Я с удивлением увидел на его лице выражение беспомощности. — Я буду очень огорчен, Кевин. Дана прекрасная девушка и заслуживает лучшей участи, чем быть любовницей короля. Даже такого великого короля, каким, несомненно, станешь ты.
Я был польщен его комплиментом и одновременно растроган его чисто эгоистической заботой о невинности Даны. Я хотел было заверить Моргана, что пальцем ее не трону (в чем глубоко и не без оснований сомневался), как вдруг в моей голове из отдельных фрагментов мозаики сложилась целостная картина, которая заставила меня призадуматься. Сначала я решил ничего не говорить, но потом принял прямо противоположное решение — заранее предупредить обе заинтересованные стороны. Явная конфронтация, по моему убеждению, тем хороша, что сводит к минимуму риск коварного удара в спину.
Однако осуществление этого плана пришлось отложить до более удобного случая, что нисколько не раздосадовало меня — и по очень простой причине. Наведенные мною чары против подслушивания, которые одновременно служили сигнализацией, дали мне знать о приближении гостя, вернее, гостьи. Я так глупо и умиленно улыбнулся, что Морган сразу понял, в чем дело.
— Можешь поцеловать ее, — сказал он. — Я человек не стеснительный.
Когда Дейрдра вошла (она выглядела уставшей, но боже — как она была прекрасна!) я последовал мудрому совету Моргана, и наша первая встреча после долгой разлуки ознаменовалась нежным поцелуем — золотой серединой между вспышкой бурной страсти, если бы мы были одни, и обменом вежливыми, многозначительными и неуклюжими приветствиями в атмосфере скованности и неловкости, окажись мы в этот момент на людях. Не стану говорить за Дейрдру, но я был доволен, что так получилось. Порой чрезмерный пыл вредит не меньше, чем вынужденная холодность, а наш спокойный и молчаливый поцелуй стоил многих ночей любви.
