— Будет сделано, наставник, — по-воински лаконично ответил Эш.
— Ты тоже собирайся, Юч, — обратился к магу Ринхат. — Я за тобой приду. Это очень секретная миссия, поэтому мы соблюдаем такие предосторожности. Надеюсь, я могу на тебя положиться.
— Конечно! — парень был полон энтузиазма. — Мы с Лолой будем готовы! Я счастлив отправиться в поход и надеюсь, что многому смогу научиться у товарищей!
«Можешь не сомневаться», — злорадно усмехнулась я про себя.
Наш путь на запад лежал через две столицы — энейский Дор и карагинский Царр. На границе с соседним королевством Караги, подавляющее большинство которого было тоже человеческой расы, проблем возникнуть было не должно. Ринхат сказал, что если нас кто-то остановит и спросит, кто мы и откуда, нам с Эшем достаточно показать клеймо на клинках. Четыре башни магнамарской Колыбели, стилизованные под корону, изображались на оружии всех воинов нашей крепости.
— А если бы мы украли эти мечи и выдавали за свои? — заикнулся было Эштерил.
— Украли? — усмехнулся наставник, смерив его лукавым взглядом. — У воина Колыбели Героев Магнамары?
Эш тут же стушевался и развивать эту тему не стал. Я знала, о чем он думает. О том, что нам еще предстояло учиться три года, прежде чем мы получили бы право покинуть стены магнамарской крепости полноценной боевой квартой, готовой к любым опасностям. В любой горячей точке континента мы могли бы пригодиться, своими победами отдавая дань Единственной богине Энейи, Войне. Мир живет, пока где-то звенит сталь и дрожит от магии раскаленный воздух. Иначе этот мир превратится в болото. И если Единственная временно оставила землю своей милостью, ее стоит призвать.
Единственной не строят храмов и не возносят молитв. У нее один храм — четырехбашенная крепость на скалистом берегу залива Киони, у нее свои молитвы — боевой клич тех, кто обязательно вернется с победой. А еще Единственная гневается, если ее призывают ради грязных интриг и наживы. Единственная — это война ради самой войны, ради бурлящей в жилах крови и пьянящего момента триумфа. И пусть следом обрушится тьма небытия, ради этого стоит жить. Пусть это будет короткая жизнь, но зато какая!
Так учили нас в Колыбели Героев те, в чьих словах не было повода усомниться. Тогда мне неоткуда было знать, что у простого народа за пределами угрюмого кольца стен цитадели своя Единственная. Ее изображают с мечом в одной руке и цветочным венком в другой. Ей, дающей жизнь и карающей за несправедливость, посылают молитвы горожане Магнамары и Дора, ее именем благословляют посевы энейские землепашцы. Мать невесты в день свадьбы дочери выходит к будущему зятю в образе Единственной — с оружием в одной руке и венком в другой. Жениху, выдержавшему символический поединок с олицетворяющей богиню матерью возлюбленной, на голову надевают венок. Именем Единственной жених и невеста соединяют руки и судьбы.
Единственная и безымянная, война и мир, жизнь и смерть в одном лице…
Нам предстояло еще три года ежедневных тренировок и полевой практики, прежде чем… Да что говорить, судьба все равно распорядилась иначе. И вот теперь, недоучками, мы выезжали сражаться с неведомым злом, о котором вещала древняя легенда. Со злом, которое выбрал своим орудием Верховный Наставник Колыбели Героев.
Что и говорить, дело почти безнадежное. Но Единственная любит отчаянных и всегда благосклонна к ним. Как не раз повторяли нам наставники, главное — ввязаться в бой, а дальше по обстоятельствам.
Юч теперь принадлежал к нашей кварте, так сказать, душой и телом. Ринхат, как и обещал, провел Ритуал Единства на закате, в лесу за городом — как мог дальше от Колыбели. И теперь я поняла, как много было в том, первом и проведенном еще в детстве, ритуале бессмысленной показухи. Какие-то песнопения, зловещие одежды проводивших обряд наставников, таинственный полумрак. Как раз то, что нужно, чтобы внушить священный ужас восьмилетнему ребенку. Теперь, при свете дня и по прошествии десяти лет, все смотрелось далеко не так пафосно.
Ринхат просто попросил нас взяться за руки и трижды обошел кругом, что-то бормоча себе под нос.
— Все, — сообщил он на исходе третьего круга. — Руки можете расцепить.
— Как это все?! — обиделся Юч, который наверняка не так представлял себе ритуал своего посвящения в боевого мага кварты.
— А ты чего ждал, интересно? — не упустила случая съехидничать я.
— Ну, чего-то более… ммм…, - попытался подобрать нужное слово маг, который умудрялся держать меня и Эша за руки, одновременно зажимая подмышкой свою драгоценную Лолу.
— Зрелищного? — подсказала Натэя.
— Точно! — просиял Юч.
Я украдкой глянула на Ринхата. Тот, заметно повеселевший после длительного общения с нашей компанией (а то ходил по Колыбели призрак призраком!), подмигнул мне и скомандовал:
— Сцепляйте руки обратно. Усеченный вариант ритуала не прошел!
Уже предвкушая, чем это все закончится, я снова взяла парней за руки.
— О Единственная, снизойди же до таинства, происходящего здесь, и осени его своим благословением! — замогильным тоном завыл наставник. Эш аж подпрыгнул от неожиданности, я с трудом сдерживала хохот, а Натэя с кислой миной покосилась на Ринхата. Один Юч был счастлив. — Соедини эти юные сердца неразрывной нитью нерушимой кварты, и да пребудет так вовеки веков!
— Нет уж, вовеки веков не надо! — запротестовала я. — Мы так не договаривались!
— И да пребудет так до той поры, пока их миссия не будет завершена! — поправился Ринхат.
Потом мы с наставником попрощались. Тот добыл нам лошадей у своего знакомого в Магнамаре — не самых лучших, но с виду достаточно выносливых. А большего нам было и не надо. В карманах у нас теперь звенело немного серебра — подъемные преждевременно покидающим Колыбель Героев не по своей вине. На первое время должно хватить, тем более что все мы (кроме Юча, но тот пусть не жалуется!) приучены довольствоваться малым и добывать себе пропитание в любых условиях.
Оружие нам с Эшем также оставили. Клинки были личные и ковались под нас, никому другому они бы уже не подошли. Даже воин-недоучка не должен оставаться без меча ни при каких обстоятельствах. Натэя собрала котомку, куда упихала пузырьки и мешочки с травами в огромных количествах. Юч погрузил на лошадь многочисленные сумки и узелки, с которыми явился покорять Магнамару из далекого южного Алембе и пристроил на переднем краю седла драгоценную книгу. Лошадь, кстати, у мага тоже была своя. Можно было отправляться в путь.
— Берегите себя, — выдал банальную фразу наставник, глядя почему-то только на меня. Я не стала смотреть на него в ответ, потому что не знала, что увижу в его глазах.
