«– Вот оно, влияние правителя и толпы. Человек сам не свой стал», – кивая на Артура, сказал Факелов.
Трижды грянули трубы – тут же открылись боковые ворота дворца. Люди перевели взгляд с правителя на дверь. Первым вышел стражник, за ним ковылял заросший человек в ветхой накидке. Каждый шаг давался ему с трудом. Роман даже услышал, как гремит цепь, соединяющая ножные кандалы. Следом шел стражник с копьем, а за ним еще один преступник и воин.
Приговоренный шагал с поднятой головой, хотя было заметно, что дается ему это с трудом. Надменно обведя толпу прищуренными глазами, он двигался так, словно его вели короновать. Оскорбленная толпа вновь подняла дикий шум, покрывая преступников сотнями проклятий.
Вскоре из дверей вышел громила в сером кожаном костюме и черной маске с прорезями для глаз и рта. Слегка завернутые губы палача были искривлены в жутковатой ухмылке. Казалось, что он сейчас пустит слюну от предвкушения.
«– Ненормальный», – заметил Роман.
«– А ты кого ждал? – удивился ворон. – Фею?»
Факелов пожал плечами и зевнул. Подошвы сапог промерзли, и Роман, чтобы хоть немного согреться, начал переминаться с ноги на ногу.
Дунул легкий ветерок, принесший едва заметные хлопья снега. Солнце, почти переползшее за спину, ярко освещало плаху.
Забывший обо всем на свете Артур впился глазами в поднявшихся на помост людей. Один из стражников выдвинулся вперед и, махнув рукой на понурого преступника, прокричал:
– За убийство двух граждан приговаривается к смертной казни через повешение!
Народ одобрительно заорал. Палач накинул на преступника петлю, стражники заставили забраться его на высокий табурет. Затем палач подтянул веревку и закрепил ее. Несчастный, со скованными ногами и связанными за спиной руками впервые поднял голову и истошно провизжал:
– Чтоб вы все сдохли!
Через миг палач выбил у него из-под ног табурет. Преступник, хрипя и брызгая слюной, задергался. Тело искривлялось от болевых судорог. Через минуту он затих. Присмиревшая толпа вновь начала оживать.
«– Вот на что тут смотреть?» – не унимался Факелов.
«– Он мучается и умирает. А ты живой, – вкрадчиво объяснил Чет. – Это очень приятно, когда ты живой, а кто-то мертвый. Тем более по справедливости».
«– А мне неприятно», – пассивно возразил Роман.
«– Ты ж у нас будущий бог. Простых смертных тебе не понять, – с издевкой проговорил ворон. – А если будешь потом сам всех карать, то люди начнут убивать невиновных. Потому что люди не могут жить без козла отпущения».
«– На все у тебя вороний ответ, падальщик», – с тоской заметил Факелов.
Чет в ответ лишь несколько раз каркнул.
Стражник, увидев что люди пришли в себя, набрал полную грудь воздуха.
– За нападение на знатную персону приговаривается к смертной казни через отсечение головы! – показав на преступника, прогорланил он.
Приговоренный улыбнулся, выказывая призрение к смерти и ко всем собравшимся. Преступник что-то сказал стражам и спокойно направился к гильотине. Толпа зароптала. Бесстрашие казнимого вызывало в ней гнев.
Преступник опустился на колени и положил голову в выемку. Палач тут же опустил верхнюю планку. «Гореть он будет в пекле!» – услышал Роман чей-то злой голос. «Там-то с него спесь собьют!» – подхватил кто-то другой. Когда палач уже хотел перерезать веревку, раздался короткий звук трубы. Все подняли головы. Великий князь сделал стражникам знак. Воины перевернули копья и, словно обычными палками, начали лупить преступника по спине. Тот от неожиданности вскрикнул, вызвав у людей дикий восторг. Кто-то кричал: «Слава князю!», кто-то просто хлопал в ладоши.
«– Зверинец», – разворачиваясь, сказал Роман и затормошил Артура.
Тот посмотрел на него туманными глазами.
– Я прогуляюсь по городу, – сказал Факелов. – Скоро вернусь.
– А что мне старухе сказать? – забеспокоился Артур.
– Скажи, что узнаю, что делали с преступниками до казни.
– Она будет счастлива, – мрачно сказал Артур. – Ты давай… возвращайся быстрее.
Роман кивнул Артуру и начал пробиваться сквозь толпу к западной дороге.
Когда Роман услышал за спиной взрывоподобный вой толпы, он понял, что случилось. Голова преступника наконец-то слетела с плеч.
Между дворцом и вновь начавшимися домами, вплоть до западных ворот, тянулась дорога. Роман спустился по ней на Торговую улицу и двинулся на север.
«– И зачем тебе туда?» – недовольно спросил Чет.
«– Хочу посмотреть, много ли про меня объявлений, – ответил Факелов. – Заодно и книжную лавку поищу».
«– У тебя ж ни монетки».
«– Приценюсь», – пожал плечами Роман.
«– А ты себя сдай, – посоветовал ворон, – за полцены».
«– Смешно», – скривил губы Факелов.
Дома на Торговой стояли не такие кичливые, как на Дворцовой, но все каменные, крепко сложенные. На многих домах висели вывески с выгравированными рисунками: посуды, молота и наковальни, хлеба, одежды. Роман шел медленно, всматриваясь в каждую из них.
В десятке шагов от Романа из дома вышел человек и замер. Через миг он достал из ножен ятаган. Вогнутый клинок серел плохой сталью. Факелов, взявшись за ручку палаша, быстро оглянулся. Улица была пустынна – народ не торопился возвращаться в эту закрытую, словно аппендикс, часть города.
– Я верил, что мы встретимся, – голос человека дрожал от возбуждения.
Роман с ужасом узнал корабельного рулевого Ревеса. Сейчас в нем не было и тени того податливого, наивного парня. В глазах бывшего пирата горел огонек злобного безумия.
– Когда встречу твоего дружка – зарежу как больную собаку, – оскалившись, продолжал Ревес, – а на тебе я хорошенько заработаю.
– За что же ты нас так ненавидишь? – достав клинок, спросил Роман. – Мы не виноваты в том, что нам встретились пираты.
– За что?! – взвизгнув на последней ноте, прокричал рулевой. – Я знал того стража, он успел мне все рассказать, пока ему не оторвали ноги и руки. – Ревес сделал несколько шагов вперед. – Ты обесчестил княжну Акулину и вместе с ней весь народ!
«– Теперь ты знаешь, как ее зовут», – вставил Чет.
– Это был не я! – возмущенно воскликнул Роман.
Ревес оскалился еще сильнее.
– Больше ты меня не обманешь, тварь, – проговорил он. – И где твое пернатое чучело? Отдал обратно дьяволу?
«– Он меня помнит», – с гордостью поделился Чет.
