— Мне не нравятся твои слова, Не… — Фарамор не смог произнести имя. Оно застряло в горле, вызвав неприятные ощущения. — Мне не нравятся твои слова, букашка. Ты и сама мне не нравишься. Но мне интересно, что ты из себя представляешь?
В зале становилось темнее. Стены и пол покрывались серым налетом. Позолота выцветала, бледнела.
— Скоро узнаешь, что я из себя представляю! — произнесла Невея. Как же ей хотелось увидеть в этом чудовище хоть частицу прежнего брата, хотя бы каплю человечности. Но что бы это изменило?
Дориар сумел отбросить от себя волка. Советник выл от боли — раны жгло, будто раскаленным железом. Он попытался подняться, но нога скользнула по окровавленной наледи. Упал и пополз, скуля, как пес, над которым живодер занес дубину.
Вожак догнал его, забежал сбоку и вонзил клыки ему в горло.
Небо вспыхнуло, став ослепительно желтым. Свет ворвался в окна дворца, заставив всех зажмуриться и отпрянуть. Кто-то вскрикнул, кто-то застонал. Люди во всем городе испытали ужас, ожидая чего-то страшного, возможно, нового землетрясения. Чудовища застыли, ослепленные вспышкой, на мгновение, забыв о жажде крови.
А Фарамор почувствовал, что его буквально разрывает изнутри. В сознании вопила Искра. Она бушевала в венах, как ураган безумствовала в каждой частице тела. Глаза Фарамора стали черные, как смоляные ямы. Он натужно открыл рот и выдавил вместе с серым паром яростное шипение, будто разъяренная змея.
Хет, который сразу же после вспышки выпрыгнул из-за пояса Фарамора, пронзительно верещал, катаясь по полу. Кукла то вскакивала, то снова падала, дергаясь в странном припадке.
Ослепительный свет исчез и все увидели, что небо больше не красное, по нему неслись тяжелые тучи, как и до землетрясения. Кровавые краски размылись в прежней мрачной серости. Прерванные сражения в городе возобновились.
— Что это было?! — закричал Фарамор. Ярость Искры утихла, но он чувствовал ее напряжение, будто внутри натянулась тетива, готовая в любой момент выпустить стрелу.
— Тот, за чьей жизнью ты явился, только что умер, — ответила Невея. — Твоя месть потеряла смысл. Круг не замкнется!
Среди чернокнижников пробежал ропот. Кто-то застонал. А Блэсс, неожиданно для самого себя, испытал облегчение. Но почему? Ведь все к чему он стремился пошло прахом? Для него сейчас это было сложно понять, а потому он все списывал на очередной этап своего безумия.
— Круг не замкнется, — задумчиво повторил Фарамор, а потом неожиданно захохотал, запрокинув голову. Его кадык дергался от резких, похожих на карканье ворона «ха-ха-ха», вырывающихся из глотки. Потом, не опуская головы, он выкрикнул: — Сегодня не твой день, Нэб! Но, как видишь, я старался! Не мной придуманы эти дурацкие правила, — он пригладил волосы. — Это же надо, такая мелочь, как букашка, убитая не от моей руки, нарушила планы бога! Забавно. Но уверен, Искра найдет другой способ…
— Этого не будет! — со злостью проговорила Невея.
— Неужели?
— Я остановлю тебя. Остановлю Искру.
Фарамор усмехнулся.
— А ты храбрая, хоть и букашка.
Несколько чернокнижников из ордена, крадучись вдоль стены, начали пробираться к выходу. Райна им не препятствовала. Севера стояла рядом с Невеей, до боли в костяшках сжимая меч. Она молила богов, чтобы наставница не сорвалась и не бросилась на Носителя Искры, ведь это означало бы самоубиство.
Невея жестом указала Севере стоять на месте, а сама сделала несколько шагов в сторону Фарамора.
— Я хочу, чтобы небо снова стало ясным, а воздух чистым, — проговорила она. — Хочу, чтобы чудовища не ходили по земле, — в глубине ее глаз вспыхнули огоньки. Она вытянула руку с раскрытой ладонью. От кончиков пальцев, по ставшей почти прозрачной коже, пробежала мерцающая волна. Через мгновение над ладонью летало множество крошечных искр.
Фарамор поморщился. Он вспомнил, как однажды пытался приблизиться к монастырю Дары. Тогда он испытал странные неприятные ощущения, такие же, как и сейчас. Эта букашка и, правда, не так проста!
Неожиданно для всех с трона вскочил Таракот. Его глаза походили на горящие угли. Дерганой походкой он решительно направился к выходу из зала.
— Что ты задумал, демон?! — злобно спросил Фарамор. Тряпичная кукла лежала возле его ног — безжизненная, как и положено обычным куклам.
Таракот бросил на Носителя Искры огненный взгляд и прошипел:
— Я возвращаюсь к своей хозяйке! Я возвращаюсь к Сэдре! Находиться рядом с тобой больше нет смысла, — он презрительно плюнул на пол. — Как же я ненавижу тебя!.. Всегда ненавидел. Теперь, когда ты не смог открыть путь Нэбу, я плюю на тебя!
Таракот — Хет, дергаясь, как марионетка, прошел в дверной проем — чернокнижники испуганно расступились — и побежал, гулко топая сапогами с золотыми пряжками. За ним, косясь на Фарамора, двинулись и чернокнижники. Только Блэсс остался стоять, прислонившись к стене возле выхода. В его взгляде была пустота, безучастность ко всему происходящему.
— Вот как? — произнес Фарамор. — Шавки бегут, поджав хвост. Ну что ж все они скоро сдохнут, — он посмотрел на Невею. Мерцающее облако над ее ладонью стало больше. — А пока я разберусь с тобой, букашка.
— Попробуй! — с вызовом проговорила Невея.
Вокруг Фарамора возник темный ореол. Раздался треск, будто ломалось множество льдинок. Задрожали стены, посыпались стекла, которые еще остались в оконных рамах, с грохотом упала и разбилась одна из статуй.
Райна не удержалась и бросилась на Фарамора, с занесенным для удара мечом…
— Нет! — выкрикнула Севера.
…но из темного ореола вырвался серый воздушный поток. Он подхватил Райну, закружил, подбросил к потолку — мечи в ее руках сверкали как молнии, — ударил об стену и швырнул в другой конец зала.
С ладони Невеи сорвалось мерцающее облако. Оно с воем врезалось в Фарамора и распалось на мириады синих искр. Раздался пронзительный визг. По стенам побежали трещины, еще две статуи рухнули на пол. Искры кружили вокруг Фарамора, как обезумевшие светляки.
А снаружи началась бойня: ворхи и морбест ворвались на территорию дворца и напали на чернокнижников, предавших Носителя Искры. Твари больше не чувствовали в них хозяев, не ощущали колдовской силы. Лишь Таракота, в которого вселился демон, чудовища не трогали — быстрым шагом, не обращая внимание на уничтожение колдунов, он шел к воротам.
Фарамор заорал, ощутив дикую боль. Вокруг него вспыхивали синие искры, обжигая не только плоть, но и все естество. В сознании вопила Искра. Ее ярость вырвалась из рук Фарамора в виде черных ревущих сгустков. Они как рой чудовищных пчел полетели к Невее.
