Чуть в стороне выстроились в ряд пять разномастных стульев, принесенных заботливым Флеем. Точно в центре сидела госпожа Слэгг со сладко посапывающим Титусом на руках. Справа от няньки сидел лорд Сепулкрейв, слева – леди Гертруда. Герцог был погружен в глубокие размышления, его супруга бесстрастно разглядывала резные завитушки книжных шкафов. Справа от герцогини восседал доктор Прунскваллер – по его лицу блуждала странная улыбка. На противоположном конце ряда устроилась леди Ирма – она то и дело поправляла уложенные в замысловатую прическу волосы. Стула для Фуксии не нашлось – к вящему удовольствию девочки. Заложив руки за спину, юная герцогиня стояла позади собравшихся. Девочка откровенно скучала – достав из кармана зеленый шелковый носовой платок, она крутила и сворачивала из него всякие фигурки, связывала в узелки, которые тут же распускала. На мгновенье взгляд Фуксии остановился на Саурдасте. Девочка подумала: «Неужели и я когда-нибудь буду такой старой? Такой сморщенной – старше мамы, даже старше няньки… Я тут самая младшая… Впрочем, нет – Титус моложе. Хотя его можно не принимать в расчет. Какое мне дело до Титуса? Он сам по себе, я сама по себе…»
Пользуясь тем, что на нее никто не смотрит, Фуксия беззастенчиво разглядывала присутствующих.
В конце концов взгляд девочки остановился на леди Ирме.
В самом деле, думала юная герцогиня, эта женщина не имеет никакого отношения к семье Гроунов. Какая странная у нее шея – длинная и тонкая. Ну точно жираф! И ноги, пожалуй, длинноваты…
Размышляя над странной внешностью госпожи Прунскваллер, Фуксия совершенно забыла, где находится, и забормотала себе что-то под нос.
Саурдаст, как раз собиравшийся начать торжественный ритуал, удивленно посмотрел на юную герцогиню. Нянька, сжав ребенка еще крепче, тоже обернулась и с укоризной глянула на воспитанницу. Лорд Сепулкрейв, успевший задремать, разом открыл глаза. Госпожа Гертруда тоже стряхнула с себя меланхолию – повернувшись к Флею, она закричала:
– Немедленно отворите дверь и впустите птицу! Скорее, что вы копаетесь?
Камердинер немедленно повиновался – и в открытую дверь влетел дятел. Пронесшись молнией по книгохранилищу, птица беззаботно уселась на подставленную ладонь покровительницы.
Леди Ирма передернула плечами – кажется, ей просто наскучило сидеть на стуле. Ожидание и в самом деле сильно затянулось. Доктор Прунскваллер, повернувшись к Фуксии, заговорщически подмигнул ей – дескать, не ты одна здесь страдаешь.
Саурдаст встревожено посмотрел на собравшихся – он сразу понял, что медлить дальше опасно. Его смущал только дятел, преспокойно чистивший перышки под влюбленным взглядом госпожи Гертруды. Дятел – и церемония, как увязать вместе два столь несовместимых понятия?
Но начинать все равно было нужно – и Саурдаст, откашлявшись, заговорил.
Лорд Сепулкрейв внимательно смотрел на книжника – Саурдаст великолепно гармонировал с бесчисленными тиснеными золотом и серебром книжными переплетами, что теснились со всех сторон в тяжелых дубовых шкафах.
– Мы собрались здесь, – вещал архивариус, важно качая многострадальной бородой, – в этой освященной тысячелетней мудростью библиотеке Сепулкрейва, семьдесят шестого представителя горменгастской династии, повелителя области, что простирается широко на все четыре стороны света: на севере владения лорда Гроуна доходят до гигантских пустошей, на юге – до обширных солончаковых степей, на востоке – до синего моря и зыбучих дюн, а на юге – до безжизненных скал…
Это предложение старик умудрился произнести на одном дыхании. Без последствий это не прошло – Саурдаст закашлялся, но быстро взял себя в руки и продолжил:
– Мы собрались здесь семнадцатого дня октября месяца для того, чтобы выслушать его сиятельство. Луна стоит высоко в небе, рыба прячется в глубоких омутах, нагуляв жир. Совы, что обитают под крышей Кремневой башни, вылетели в поисках добычи, потому что на землю опустилась ночь. Именно в такой час его сиятельству, семьдесят шестому лорду Гроуну судьба велела донести до своих чад и домочадцев волю разума.
Я, как главный церемониймейстер, хранитель традиций и архивов семьи Гроун, заверяю вас, ваше сиятельство, что вы вольны донести до присутствующих свою волю в том виде, в каком подскажет вам Провидение.
Вы, ваше сиятельство, и вы, ваше сиятельство, – Саурдаст на мгновение перевел взгляд в сторону леди Гертруды, – вы оба косвенные виновники сегодняшнего ритуала. Ритуал посвящен ему – плоти от вашей плоти – юному лорду Гроуну, именем Титус… Это ни для кого не тайна…
Но все-таки легкие изменили старику – он позорно закашлялся. Злясь на себя и проклиная годы, Саурдаст обвел взглядом присутствующих и несколько раздраженно повторил:
– Да, ритуал посвящен юному Титусу Гроуну…
Неожиданно госпожа Слэгг заметила, что Саурдаст бросает в ее сторону многозначительные взгляды. Нянька тотчас поняла, что она должна встать и поднять ребенка в воздух – кажется, именно этого требует вездесущая традиция. Старуха поспешно вскочила на ноги и подняла младенца вверх, но странным образом никто не уделил ему внимания. Исключением был только Альфред Прунскваллер – он ободряюще подмигнул няньке, словно давая понять, что ее мучения скоро закончатся. Она благодарно улыбнулась ему и еще крепче прижала ребенка к плоской груди.
– Теперь я должен повернуться к вам спиной и четырежды стукнуть по столешнице, – возвестил Саурдаст, – госпожа Слэгг положит мальчика на стол, а лорд Сепулкрейв… – Тут старика вновь скрутил кашель. Неожиданно закашлялась и леди Ирма. Достав шелковый платочек, сестра доктора быстро подавила кашель и виновато посмотрела в сторону госпожи Гертруды. Впрочем, никто не обратил внимания на Ирму Прунскваллер – и сестра медика мысленно оскорбилась, решив, что ее извинения не приняли. Старая дева раздула ноздри, втягивая в легкие напитанный пылью библиотечный воздух. Кроме запаха кожи и бумаги в воздухе носился и еще какой-то тяжелый запах, но мысли присутствующих были заняты совершенно другим. Наконец Саурдаст заговорил снова:
– Госпожа Слэгг положит ребенка вот на этот столик, а лорд Сепулкрейв соблаговолит подойти ко мне сзади и прикоснуться к моей шее указательным пальцем левой руки.
Жест его сиятельства будет служить сигналом мне и леди Слэгг отойти в сторону, что мы и сделаем. Мое место у столика с лежащим на нем мальчиком займет его сиятельство…
– Тебе хочется кушать, любовь моя? Неужели у тебя в желудке ни зернышка? Неужели?
Голос ворвался в торжественное бормотание Саурдаста столь бесцеремонно и неожиданно, что каждый из присутствующих поначалу счел его обращением к себе лично; однако, повернув головы, все тотчас увидели, что леди Гертруда преспокойно беседует со своим пернатым любимцем. Для собравшихся так и осталось тайной – ответил ли дятел на вопрос хозяйки, потому что в этот момент легкие Ирмы Прунскваллер вновь разорвал кашель. Странным образом кашель напал и на доктора, и на госпожу Слэгг.
