— А ты еще кто? — Пару мгновений уйбуй внимательно следил за неуловимым и безжалостным пятном, после чего сделал единственный в его положении вывод: — Привидение, мля! Взрывом спугнули.
— Тикаем!
Дуричи в панике рванули к пролому, торопясь покинуть кошмарный подвал, а Копыто закусил губу:
— Все, мля, сейчас за меня примется. — В исходе схватки уйбуй не сомневался, однако сдаваться просто так не хотел — героизм владельца винокурни превысил все возможные для Шапки пределы. — Примешься? И ладно! Принимайся, мля!
Копыто вскочил на ноги, вскинул автомат и… И тут же отлетел к стене, получив увесистый удар в челюсть.
— Ты офигел, что ли, в меня целиться? — хмуро поинтересовался хван.
— … А если Чемодан не пойдет? — спросил Иголка, напряженно наблюдая за подбирающимися к «пистолетной фабрике» Гниличами.
— Пойфет, — уверенно отозвался Кувалда. — Чемофан фумает, что я тама засел.
— Дык ты же не просто так засел, ты же отбиваться станешь.
— Вот он и пойфет воевать.
— А почему не побежит?
— Куфа?
— Прочь.
— Потому что лучше нам сейчас все решить, а не отклафывать.
— Это тебе так кажется, твое великофюрерское.
Разработанный Кувалдой план победы особым хитроумием не блистал, но отражал предельно четкое понимание фюрером семейных реалий. На выступления Шпателя одноглазый решил внимания не обращать: во-первых, разгром копытинской машины полностью укладывался в план возвращения контроля над распоясавшейся семьей, а во-вторых, без поддержки Чемодана Дуричи не продержатся и часа. Поэтому Кувалда сосредоточился на ненавистном Гниличе, приготовив в «пистолетном» подвале большой взрывчатый секрет, и теперь с нетерпением ждал, когда враги ворвутся внутрь. Далее следовало нажать на кнопку пульта дистанционного управления, и заложенный в подвале пластид превратит Чемодана и его присных в разбросанный по стенам фарш…
— Фюрер!
— Не мешай… — Прикрывший глаз Кувалда представлял ошметки красного, в которые превратится Чемодан, и не сразу понял, что зовут его по делу. — Я занят…
— Сюда смотри!
— Что? Мля…
Блестящий замысел рушился на глазах: умный Чемодан не стал ломиться в двери подвала, как рассчитывал Кувалда. В руках его бойцов появились гранатометы, которые они навели на окна и двери «пистолетной» фабрики.
— Облом, — уныло вздохнул великий фюрер.
А в следующий миг многострадальный Форт потряс еще один мощнейший взрыв.
* * *
Бар «Кружка для неудачников».
Москва, Николоямская набережная,
11 июня, суббота, 21:33
«Сегодня я умру».
Нелюди, конечно, не люди, но и не дураки. У них было достаточно времени, и они наверняка знают, кто против них сражается. Знают имя одинокого героя, бесстрашно бросившего им вызов. И мечтают поквитаться.
«Мечтают меня убить».
Пусть мечтают. У них ничего не получится.
«Но я умру!»
Арнольд был спокоен, абсолютно спокоен, несмотря на то что жизнь его приближалась к концу. Выбор он сделал давно, в тот самый день, когда они окончательно спланировали сражение. Добрый друг предлагал ограничиться тремя громкими убийствами и скрыться. Добрый друг говорил, что его жизнь слишком ценна, но Арнольд сказал: «До последней возможности!» И настоял на своем. Если уж жертвовать, то всем. Только так можно разбудить потонувших в сытом рабстве челов: не убийством нескольких крыс, а грандиозным, героическим жертвоприношением.
— Потому что за мной должны пойти остальные!
Угнетенные, бесправные челы, прозябающие на задворках Тайного Города, — вот ради кого Арнольд отправился на Голгофу. Они должны прозреть. Они должны увидеть правильный, единственно возможный путь. Они должны поднять головы и вновь почувствовать гордость за свою расу.
Они!
Арнольд надеялся, что его вызов, его сражение с Тайным Городом вызовет ответную волну. Рассчитывал увидеть разгоревшееся пламя, не желая доводить дело до жесткого финала, но челы промолчали. Челы выбрали теплую и сытую жизнь послушных рабов. Челы, а не люди. Именно челы.
— Вы во всем виноваты, только вы. Ваше молчание позволило нелюдям жить на Земле. Ваше молчание удесятеряет их силы. Ваша покорность омерзительна!
Они не пошли. Они забыли, что являются потомками героев, завоевавших для них Землю. Они струсили.
И должны заплатить.
— В настоящий момент репортеры «Тиградком» все еще не могут войти на территорию Южного Форта, где идут ожесточенные бои между кланами Красных Шапок, — торопливо сообщил встревоженный шас в бронежилете и каске, позирующий на фоне дымящегося Форта. — Маги из Службы утилизации поддерживают в районе боевых действий морок, не позволяя челам увидеть реальную картину происходящего, однако внутрь тоже не идут. Как заявил официальный представитель Службы, они не обязаны приводить в чувство вассалов Зеленого Дома и рисковать не будут. Эта позиция косвенно подтверждает слухи о том, что очередная междоусобица приняла нешуточный оборот и Кувалде будет трудно удержать власть. По словам аналитиков, настолько тяжелое положение обусловлено тем, что все силы Великих Домов брошены на поиск неуловимого Мстителя, а потому Красные Шапки остались без присмотра…
— Знатно воюют, — осклабился бармен, покосившись на прилипшего к стойке Сиракузу. — «Тиградком» уже два часа репортаж ведет.
— Ага, — безразлично подтвердил Сиракуза и отставил опустевший стакан. — Упций, плесни еще на пару пальцев.
— Со льдом?
— Ага.
— Пожалуйста. — Бармен исполнил просьбу, помолчал, надеясь, что Ваня вернется к теме, не дождался и осторожно продолжил: — Если бы не Мститель, Великие Дома не позволили бы дикарям так бузить.
— Ах он злодей. — Сиракуза широко зевнул.
— Кто? — растерялся Упций.
— А ты о ком?
— Не хочешь говорить? — сообразил конец.
— Нет.
— Почему?
Все знали, чем занимался Ваня последнее время, и прекрасно понимали, что именно он, Сиракуза, наиболее осведомлен о происходящем в Южном Форте. Любой приличный житель Тайного Города давно собрал бы вокруг кружок благодарных слушателей и поведал свежие сплетни всем на радость, но Сиракуза предпочитал молчать. Посетители «Кружки» бросали на Ваню заинтересованные взгляды, однако лишь Упций решился задать прямой вопрос:
— Почему?
— Не хочу и не буду, — отрезал Сиракуза и отвернулся, медленно оглядывая зал.
Главный человский бар Тайного Города был оформлен в стилистике салунов Дикого Запада — грубоватая мебель, темные углы и непритязательный «антураж» на стенах: ненастоящие кнуты, ненастоящие седла, ненастоящие револьверы и слишком чистые для настоящих, «ковбойских», шляпы. Бывать здесь Ваня не любил, но периодически заходил, не желая терять связь с сородичами, волею судеб оказавшимися в Тайном Городе.
