В дверь осторожно постучали, на пороге появился секретарь. Склонив голову, украшенную тщательно завитым париком, он сообщил:
— Господин наместник, вы отправляетесь в ратушу или перенести эту поездку на завтра?
— Нет, не переноси. Скажи, что сейчас выйду.
Повернувшись к Сеулу, наместник вздохнул:
— Времени на всё не хватает, разрываюсь. Давайте, пожалуй, договорим вечером или уже завтра. Или в другой раз.
— А сейчас нам что делать?
— Отдыхайте. Когда подойдут серьёзные войска, тогда и оцепите нужные вам горы и вытрясете из них похитителей.
— Их могут нурийцы спугнуть. Тут один рвёт и мечет — у него невесту похитили.
— Ну спугнут так спугнут. Нам достаточно и шайки, накрытой в приюте. Хоть все убиты, но там много чего интересного узнали — лишний штришок в картину заячьих злодеяний. Главное — с умом всё осветить. И вообще я не пойму — с чего это им у нурийцев женщин воровать? Вы видели их женщин? Конюхи при виде этих дам овёс прятать начинают. Так что не зря нурийцев упрекают в связях с козами — у бедняг просто безвыходное положение. Не думаю, что это наши похитители в его случае постарались — они ведь берут лучших из лучших, настоящих красавиц, а не кривоногих обезьян.
— Да нет, эта девушка наша была, из приюта.
— Нуриец в жёны приютскую брал? Оригинально… Хотя если вспомнить лошадиный облик их женщин, я его прекрасно понимаю.
Уже подходя к дверям, Дербитто задумчиво произнёс:
— Господа, я одного не понимаю. Если принцесса Вайира была похищена этой шайкой и увезена к зайцам, то откуда спустя столько лет в Империи вдруг появилась её дочь? Как она оттуда вырвалась? Почему убила тех зайцев — они ведь явно её знали. Тот, последний, умерший от отравленной раны, похоже, назвал её по имени. Откуда у неё такие странные способности? И как она вообще появилась на свет, если вы предполагаете, что у зайцев рождаются лишь мальчики?
Наместник остановился, задумчиво уставился вдаль, еле слышно произнёс:
— Это вопрос из вопросов… И нам очень хочется узнать на него ответ. Втайне я надеялся, что вам это удастся. Не удалось… Да кто же она такая, эта девочка, и что с ней не так?!
Дождь лил уже третий день. Встретив её ещё на нормальной земле водяной пылью, он на землях язвы сменился нудным, монотонным обложным дождиком. Под таким можно смело бегать с час, а то и более — особо не вымокнешь. Но вот шагать под ним три дня… Даже навощённый плащ давно уже не спасал — одежду хоть отжимай. Язва, наверное, останется в её памяти как самое сырое место в мире.
Опираясь на свой резной посох, она медленно поднималась в гору. Там, на пологой вершине, виднелись какие-то развалины, — похоже, раньше это была наблюдательная башня. Возможно, ей удастся там укрыться от дождя. Да и зелёные кусты вокруг камней внушают оптимизм, — очевидно, это очередной пятачок жизни, уцелевший посреди язвы. Древний яд не вечен, постепенно слабеет — через десятки веков здесь будут нормальные трава и деревья. И животные с птицами вернутся. Надо лишь подождать — природа умеет лечить раны земли, дай только время.
Нога в очередной раз соскользнула по напитанной водой глине — если бы не посох, пришлось бы катиться вниз по крутому склону. Дёрна здесь нет, и на таких участках подниматься очень непросто.
Ей вдруг вспомнилась Нурия, зимний перевал, занесённый мокрым снегом. Война Древних не до конца уничтожила смену времён года — зима просто стала короче и теплее. То снегопад, то оттепель, то растает, то замёрзнет. Ей не повезло — перебираться через горы пришлось в самое холодное время, по замёрзшему льду, прихватившему слякоть последней оттепели. Подниматься вверх тогда было невесело: синяков она понабивала немало — посох на твёрдом льду не очень-то помогает.
Сейчас ей полегче — хоть не падает. Да и поклажа плечо не обременяет — мешок с вещами и остатками еды тащит Суслик. Суслик — это вовсе не видовое название того существа, которое столь любезно служит ей сейчас в качестве носильщика. Если и было в мире что-то менее всего похожее на настоящего пушистого и милого суслика, то это создание как раз и топало сейчас за ней, сжимая полуметровыми клыками лямку её мешка. Надо же как-то называть своё животное? Почему бы не Сусликом? Свистит он, по крайней мере, ничуть не хуже настоящего суслика — пожалуй, даже лучше. Ну если не учитывать того факта, что свист его не очень-то расслышишь человеческим ухом, да к тому же он этим звуком способен лошадей издалека убивать, а может, и драконов. Будь тогда, в трактире, с нею Суслик — ушастые твари умерли бы сами, без её вмешательства, от одного взгляда на зубы Суслика и его сверкающий красный глаз с узкой щелью зрачка. А потом он бы пробил своим свистом крепостную стену, и они бы промчались через всю Империю — никто бы их не остановил. Промчались? А, ну да — если Суслику сделать седло на шее, там можно будет разместиться наезднику. Без седла это проблематично: вместо шерсти Суслик покрыт острейшими роговыми шипами длиной в ладонь, а то и более. Она, конечно, привыкла к трудностям, но не настолько же.
С Сусликом ей крупно повезло. Огромная смертоносная тварь, по-своему даже разумная, но при этом предельно глупая. В голове у неё твёрдо прописан лишь один способ действий на все случаи жизни: «ВСЁ, ЧТО ВСТРЕЧЕНО, ДОЛЖНО БЫТЬ СЪЕДЕНО. ЕСЛИ СОЖРАТЬ ВСТРЕЧЕННОЕ НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ, НАДО ПРИЛОЖИТЬ ВСЕ СИЛЫ, ЧТОБЫ НЕ ДАТЬ СОЖРАТЬ СЕБЯ ВСТРЕЧЕННОМУ». Доказать Суслику, что первый пункт программы в её случае невыполним, было несложно. Со вторым тоже проблем не возникло — ради того, чтобы не быть съеденным странной двуногой букашкой, он готов был тащить её мешок до самого моря. Ей двойная выгода — не обременяет плечо и местные мелкие твари заранее спешат убраться с её пути. Мелкие — не значит, что неопасные: на землях язвы даже создание габаритами с мышь могло угрожать жизни или здоровью. Находить общий язык с каждой не хватит жизни — проще сразу обзавестись суровым попутчиком вроде Суслика и без проблем двигаться дальше, не отвлекаясь на местную фауну.
Уже у вершины горы Суслик её внезапно обогнал — для парочки бронированных семипалых когтистых лап мокрая глина не помеха. Странное поведение монстра её не насторожило — он постоянно так себя вёл вблизи относительно не пострадавших островков. Очевидно, участки, не затронутые язвой, смущали его тонкую и ранимую душу или попросту плохо действовали на систему его многочисленных органов чувств, а может, и вовсе ему там везло на «пожрать». Вот он и рвался вперёд, чтобы сунуть свой жадный глаз во все щели.
Поднявшись наверх, она остановилась, облегчённо вздохнула. Ей вновь повезло — эту ночь она проведёт почти в комфорте.
